Психология жизни. Разные точки зрения на психосоматические заболевания

Иоганн Гёте

Психология жизни – это, если говорить упрощенно, набор прикладных знаний и навыков по взаимоотношениям между людьми, которыми мы пользуемся в своей жизни при решении различных проблем и задач. Но не только. С моей точки зрения, психологией жизни можно также назвать умение погружать свой ум в такое состояние, при котором человек живет в гармонии с собой и с окружающим миром. То есть, мы должны не только что-то знать и уметь, что помогает нам жить и выживать, но и испытывать необходимые нам чувства, чтобы радоваться жизни. Все-таки, психология, это не только, а иногда и не столько ум, но и душа, чувства, эмоции. Не зря же изначально психологией называли науку о душе. Таким образом, как вы сами понимаете, все эти знания и навыки, связанные с взаимоотношениями между людьми и с нашим отношением к самим себе, а также наше понимание своих чувств, эмоций, переживаний и умение ими управлять и даже вызывать их в себе, все это очень ценно для нас, так как непосредственно связано с нашей жизнью. И именно поэтому мы называем все эти вещи не просто психологией, а психологией жизни, то есть такой психологией, которая вбирает в себя самые важные для нас аспекты нашей жизни. Эта психология учит нас жить в гармонии с внешним миром, принимая его таким, какой он есть. Поэтому, давайте с вами, друзья, внимательно и подробно изучим эту тему, чтобы извлечь из нее максимум выгоды для себя. В конце концов, психологию жизни, хотя бы чуть-чуть, но знают все. Нам нужно только объединить и правильно структурировать знания и опыт большинства людей, чтобы выделить для себя наиболее важные и полезные закономерности, которыми можно воспользоваться в жизни, в качестве подсказок. Вот этим мы с вами и займемся в этой статье.

Итак, как я уже сказал, с психологией жизни в определенной мере знакомы все люди, поскольку всем нам в своей жизни приходилось иметь дело с другими людьми, как-то на них влиять, чего-то от них добиваться, в чем-то их убеждать и переубеждать, как-то помогать им морально и так далее. О себе мы тоже что-то знаем и худо-бедно понимаем некоторые закономерности своего поведения, а значит и с этой точки зрения разбираемся в психологии жизни. Кто-то хуже, кто-то лучше. Вот скажем, есть такие люди, которые прекрасно понимают природу своих желаний, чувств и эмоций, и некоторые даже могут их контролировать, управлять ими. Всему этому мы учимся по ходу жизни, благодаря, как собственным наблюдениям за собой и другими людьми, так и с помощью различных источников информации, например, таких, как этот сайт. Поэтому, благодаря таким вот знаниями и опыту, с помощью которых мы можем объяснить свое собственное поведение и поведение других людей и можем повлиять на него, иной раз говорят о том или ином человеке, как о хорошем психологе, который при этом к психологии никакого профессионального отношения не имеет. Но несмотря на это, этот человек понимает многие вещи, связанные с поведением людей. И это понимание делает его психологом, иногда очень даже хорошим. Речь может идти о каком-нибудь политике, общественном деятеле, бизнесмене, менеджере, продавце, журналисте, юристе и вообще о любом человеке, который отличается хорошими коммуникативными навыками и обладает способностью выстраивать отношения с другими людьми таким образом, чтобы добиваться от них нужного ему поведения, нужных действий, нужных решений и благодаря этому достигать поставленных целей.

Вы, наверняка встречали в своей жизни людей, или хотя бы слышали о них, которые умеют, что называется, влезть другим людям в душу и повлиять на их эмоциональное и душевное состояние. Мало того, есть люди, которые могут полностью изменить картину мира другого человека, навязать ему свои идеалы и ценности, заразить его какими-то идеями, внушить ему какие-то свои убеждения. Вне всяких сомнений, такие люди являются первоклассными психологами, или, говоря более основательно, специалистами по человеческим душам. Особенно мне хочется выделить таких людей, как писатели, которые могут даже не обладать хорошо развитыми коммуникативными навыками, но с помощью своего текста, с помощью печатного слова, способны так глубоко проникнуть в душу человека, что могут полностью завладеть ею и сделают ее такой, какой пожелают. Давайте посмотрим, что нам нужно знать о самих себе и о других людях, чтобы вот так хорошо в них разбираться.

Человеческая сущность

Давайте зададимся вопросом – в чем суть перечисленных выше умений, какие знания может объединять в себе психология жизни, чтобы позволять нам так тонко чувствовать других людей и уметь оказывать на них сильное влияние, добиваясь таким образом своих целей? И еще один вопрос – в чем может заключается суть нашего понимания самих себя? Я считаю, друзья, что все дело в знании и понимании природы и сущности человека. Человеческая сущность – это ключ к пониманию поведения человека и ключ к контролю над этим поведением. Зная о том, как мы устроены и чего мы хотим и почему мы этого хотим, а также о том, во что мы верим и почему мы в этом верим – мы можем очень тонко и эффективно управлять собой и другими людьми, и добиваться таким образом любых поставленных целей, как с помощью своих собственных внутренних ресурсов (характер, уверенность в себе, сила воли, решимость, смелость, интеллект и так далее), так и с помощью внутренних ресурсов других людей. Есть некоторые присущие нам всем качества, которые делают наше поведение, скажем так, чудовищно предсказуемым и потому управляемым. Заметьте, как легко люди верят в различные абсурдные обещания, если они выглядят очень красиво и заманчиво, и как отказываются верить в то, что выглядит более реалистичным и более достижимым, но при этом менее привлекательным. Почему такое происходит? Почему мы такие? Все дело в тех врожденных человеческих качествах, которые делают людей податливыми к внушению и заставляют их верить в то, чего нет, но что им хотелось бы видеть в своей жизни. Что это за качества? Это такие качества, как лень, страх, жадность, тщеславие, гордость, зависть, любопытство, жажда соперничества, сексуальное влечение и ряд других качеств. Все это, как видите, в основном, условно низшие человеческие качества. Есть и высшие качества, такие как любовь, совесть, справедливость, милосердие, честь, альтруизм, самопожертвование, сострадание и другие. Часть из них является врожденными, часть приобретенными, или точнее говоря, развившимися в человеке в процессе жизни, и они, разумеется, также оказывают сильное влияние на каждого из нас.

Так вот, в общении с другими людьми мы всегда имеем дело с чувствами, которые вызваны именно этими качествами, и чем лучше мы их понимаем, чем больше о них и их влиянии на человека, а также об их взаимосвязях друг с другом знаем, тем проще нам влиять на других, воздействуя на их чувства. Чувства порождают эмоции, эмоции порождают желания, которые служат источником активности человека. И когда мы знаем о том, что желает другой человек – мы можем его заинтересовать, увлечь и к чему-то побудить, с помощью обещания это его желание удовлетворить. Желания ведь хочется удовлетворить как можно побыстрее, а как это сделать? Вот тут и проявляется умение людей влиять на других с помощью слов, с помощью языка. Ведь для специалиста по человеческим душам, крайне важно уметь рисовать в головах других людей красивые образы, в которые хочется верить. От того, насколько убедительны вы будете, говоря людям о том, о чем они хотят слышать, будет зависеть ваш успех в делах, прямо или косвенно связанных с людьми. А такие дела – это большинство наших дел. И большинство наших потребностей связаны именно с людьми. Так вот, еще один вопрос к вам, уважаемые читатели – вы знаете о том, какие качества присущи человеку и как они работают, а вернее, как человек себя ведет в тех или иных ситуациях, под воздействием этих качеств? Вот если не знаете, то психология жизни – поможет вам о них узнать. Она расскажет вам о том, что у человека есть инстинкты, есть определенные убеждения, мировоззрение, миропонимание, привычки и много чего еще, что имеет отношение к его природе. И он руководствуется ими, когда принимает какие-то решения и совершает какие-то действия. Поэтому мы должны знать обо всем этом, — об инстинктах, о мировоззрении разных людей, о том, каким оно может быть, об их привычках и прочих сторонах их природы, их сущности, из которых складывается их поведение. Ибо как можно жить в обществе людей и ничего о них не знать? А заодно и о самих себе, что еще важнее? Друзья, без этих знаний, без знаний о природе и сущности человека, в мире людей далеко не уйдешь. Поэтому сразу хочу сказать, что на этом сайте вы узнаете обо всем, о чем вам нужно знать, чтобы знать о людях все то, что о них в настоящий момент известно.

Пойдем дальше. Понимание пониманием, знания знаниями, но действительно высшим пилотажем в деле воздействия на людей, при взаимодействии с ними, является умение пробуждать в них нужные вам чувства и эмоции, и чуть реже, вызывать у них нужные мысли, обращаясь к определенным их качествам, инстинктивным качествам, если говорить точнее, присущих их природе. Вы только подумайте, какого это – убедить, к примеру, голодного человека в том, что он не голоден, или помочь человеку преодолеть вполне обоснованный и очень сильный страх, или пробудить в нем чувство любви к кому-то или чему-то. Это же здорово, согласитесь. Да эту способность, вполне можно было бы назвать даром, если бы не возможность научиться ей, которая есть у каждого человека. Но мы сейчас не о силе внушения говорим, этому вопросу я посвящу отдельную статью. Мы говорим с вами о тех основах, которые заложены нами в такое понятие как “психология жизни”. То есть, это психология, которая не где-то там в лабораториях и институтах изучается, а в жизни в нашей встречается сплошь и рядом. И мы должны понимать, какие причинно-следственные связи лежат в основе тех или иных закономерностей, с которыми мы чаще всего сталкиваемся, когда имеем дело с людьми. Вот у нас у всех есть какое-то мировоззрение, какие-то установки, какая-то жизненная философия. Мы все имеем определенное представление о добре и зле, о правильном и неправильном, о хорошем и плохом и так далее. Все эти вещи, все это богатство нашего внутреннего мира, так или иначе связано с упомянутыми мною выше качествами, присущими природе человека, а говоря иначе, возможно для кого-то более точно, с нашими врожденными и в меньшей степени приобретенными потребностями. Поэтому, когда мы с вами говорим о хорошем психологе, мы говорим не о каком-то там дипломированном специалисте, который, несмотря на все свое образование, может даже в самом себе плохо разбираться, а о человеке, который, как я уже сказал, хорошо знает, что ему нужно и что нужно другим людям, и умеет использовать эти свои и чужие желания и потребности в своих интересах. Скажем, если вы будете понимать природу своих желаний и сможете их в себе вызывать, то они могут стать хорошей мотиваций для вас. А мотивация в нашей жизни играет огромнейшую роль. Можно быть очень умным человеком и многое знать, многое уметь, но при этом ничего не делать, ни к чему не стремиться, из-за отсутствия хорошей мотивации. А если вы будете понимать природу желаний других людей, тогда вы их сможете нужным вам и им образом мотивировать. Что тоже очень нужно и полезно уметь делать. Понимаете, какая власть может появиться в ваших руках, если вы будете разбираться в таких вещах?

Очень хороший психолог, это в нашем случае такой психолог, который понимает и умеет формировать желания самых разных людей и исходит в своем взаимодействии с ними из, прежде всего, их желаний. Вот на этой основе можно и в идеале нужно выстраивать свои взаимоотношения с другими людьми, со всеми без исключения. Заметьте, как многое у нас начинает получаться, когда мы в своем общении с людьми, исходим не из своих, а в первую очередь из их интересов, стараясь плясать именно от них и увязывая их со своими интересами. В этом случае люди становятся более сговорчивыми и более уступчивыми, потому что видят, что их, как минимум, слышат. Да, не всегда наш искренний интерес к другим людям, к их потребностям и желаниям и стремление эти потребности и желания удовлетворить, помогает нам добиваться от них нужных нам решений. Но все же это очень хороший подход к людям, к взаимодействию с ними, так как он позволяет нам существенно расширить наши возможности повлиять на них. Кому вы нужны, со своими проблемами и желаниями, ну, кроме тех, кто посвятил свою жизнь решению чужих проблем и удовлетворению чужих желаний? Мало кому, правильно? Большинству людей вы со своими проблемами и желаниями сто лет не нужны. У них есть свои проблемы и желания, их интересуют прежде всего они сами, а не вы. Так стоит ли к ним подходить со своими интересами, или лучше поговорить с ними о них самих, о том, что их волнует и что им интересно? Совершенно очевидно, что искренне интересуясь другими людьми, вы можете добиться от них гораздо большего, чем если будете идти к ним со своими проблемами, потребностями, желаниями. Вот вам и простая жизненная истина, усвоив которую, каждый из вас может довольно сильно изменить свою жизнь в лучшую сторону. Ведь умение договариваться – это настоящее сокровище, в копилке каждого разумного человека. Да, я эту истину упросил, сведя ее к банальному проявлению интереса к чужим потребностям и желаниям, к пониманию человеческой природы и человеческих качеств, которые из нее вытекают. Но согласитесь – это неплохая отправная точка для тех людей, которые хотят, а значит и смогут, разобраться в важных для них жизненных законах, правилах, закономерностях, как хотите называйте. Давайте теперь посмотрим, что там еще интересного нам предлагает психология жизни.

Человеческий опыт

Говоря о психологии жизни крайне важно понимать, что многое из того, что мы знаем о людях, об их поведении, их привычках, желаниях и потребностях и о способах их удовлетворения, мы знаем благодаря, в больше степени чужому и в меньшей степени своему собственному жизненному опыту. Хотя свой опыт, конечно же, отпечатывается в нашей голове намного лучше. Но чужой опыт особенно важен, потому что он гораздо богаче и насыщеннее, его можно изучать бесконечно. И это изучение всегда будет оправданным. Понимаете, многое из того, что сейчас происходит с вами, уже много раз происходило с другими людьми, и зная об их опыте, вам будет гораздо легче найти решение каких-то своих проблем и задач, не совершая при этом ненужных ошибок. Учитывая это, особую ценность для нас приобретает история, которая, если ее изучать по разным источникам, может сделать нас очень мудрыми людьми. Беда в том, что вся история, с моей точки зрения, фальсифицирована и искажена, за исключением, быть может, каких-нибудь архивных документов, к которым имеет доступ ограниченный круг лиц. Поэтому, порой очень сложно понять, что в действительности было в прошлом, чем это было вызвано и к чему на самом деле привело. Причинно-следственные связи в данном случае могут быть сильно искажены, что соответственно, приведет нас к неправильным выводам. Сами историки, если они честные люди, говорят о том, что история постоянно сильно искажается, ибо это выгодно тем, кто управляет людьми. Но нас интересует не это, нас интересует методология извлечения из чужого опыта нужных нам знаний. А она заключается в глубоком обобщении разного рода событий, о которых мы должны узнавать, повторю, из разных источников, с целью выведения из них общих закономерностей, на основании которых мы можем сделать более или менее точные выводы относительно тех или иных жизненных ситуаций.

К примеру, хотите вы понять, как поведет себя человек, если дать ему все, что он в настоящий момент хочет – успокоится ли он, будет ли он доволен, станете ли вы для него самым лучшим другом на свете, для которого он так же будет готов многое сделать? Скорее всего, нет. Опыт предыдущих поколений нам это доказывает. И тут даже не надо знать психологию, чтобы понять, что человек никогда не будет удовлетворенным в полной мере, что сколько ему не дай, ему все равно будет мало, что часто сделанное кому-то добро возвращается в виде зла к тому, кто его сделал, ну и так далее. Таких закономерностей в человеческой истории полно. Поэтому о них нужно узнавать и их нужно изучать, чтобы знать, к чему теоретически нас могут привести те или иные наши решения и поступки. Учите историю, еще раз повторю, по разным источникам, и она покажет вам, какие бывают люди и почему они такими бывают.

Вот я, как психолог, да и просто как человек, со своим жизненным опытом, глядя на некоторых людей, на их жизнь, их поведение, решения, желания, могу с высокой степенью вероятности предсказать, к чему в итоге эти люди придут, какой будет их жизнь в ближайшем и отдаленном будущем. При этом, я не пророк, будущего не вижу, но я понимаю, каким оно может быть для того или иного человека и даже общества в целом, если в его жизни дела будут складываться определенным образом. Конечно, это, далеко не самый точный прогноз и он вполне может не сбыться, ибо в жизни людей много всего может произойти, что мы не всегда в силах учесть. Но тем не менее, такое, пусть даже весьма туманное предвидение, многое нам дает. И я часто оказывался прав в своих предсказаниях, относительно будущего некоторых людей.

От нас действительно многое зависит, мы только этого не понимаем или не хотим понимать, чтобы не нести ответственности за свою судьбу. Но я считаю, что лучше знать, чем не знать, о чем бы ни шла речь. Ведь благодаря пониманию тех или иных закономерностей, мы можем приближать или не приближать те события, которых не хотим видеть в своей жизни, мы можем давать людям полезные советы, которые помогут им избежать катастрофы и позволят прийти к определенному успеху, что может быть выгодно и для нас, и для всего нашего общества, или мы можем сами сделать свое и чужое будущее таким, каким оно нам нужно, запустив здесь и сейчас тот или иной процесс. Так что чем больше мы знаем о том, что когда-то было, тем легче нам понять то, что есть сейчас, и тем проще предсказать или даже сформировать то, что будет потом. И в общении с людьми, это, согласитесь, очень полезные знания. Вряд ли вы станете злить психопата, зная, что в состоянии сильного возбуждения он может причинить вам серьезный вред. Вряд ли вы станете обижать людей, которые хорошо к вам относятся, зная, что вы можете их потерять и тогда ваша жизнь сильно ухудшится, потому что на место этих людей придут другие люди, и вполне возможно такие, которые начнут обижать вас. Вряд ли вы будете врать людям, зная, что потеряв их доверие, вы потеряете и многие привилегии, которые вам сейчас доступны благодаря им. Другими словами – ваше поведение станет более разумным, если вы будете многое знать об опыте других людей, хоть с помощью истории, хоть с помощью историй. В данном случае уместна такая фраза: ничто не ново под Луной, нужно только историю знать. Так что изучайте историю, изучайте чужой опыт и проводите глубокие аналогии, чтобы выявить для всех более или менее одинаковых событий общие закономерности. Это многое вам даст, поверьте. Из этих закономерностей складывается наша жизнь, наша судьба.

Общение

Теперь давайте поговорим об общении, которое для психологии жизни и в целом для жизни имеет ключевое значение. Ведь общение, в самом широком смысле этого слова – это самый лучший способ получения и донесения информации, а значит и очень эффективный способ воздействия на других людей. Благодаря общению и коммуникациям мы учимся и учим, а значит и развиваемся благодаря ему. Давайте задумаемся, как мы с вами приобретаем социальные навыки, не знания, а именно навыки, то есть, сознательные привычки, благодаря которым мы устанавливаем с людьми контакты и поддерживаем с ними нужную нам связь? Мы делаем это с помощью общения. И таким образом, благодаря общению, мы вливаемся в социум и приспосабливаемся к нему, а в некоторых случаях, приспосабливаем его под себя. Без живого или полуживого общения, под которым я понимаю дистанционное общение, в частности, с помощью интернета, никакие знания, подчерпнутые где бы то ни было, не помогут вам должным образом социализироваться. А социализация для жизни человека крайне важна. Без нее раньше было очень сложно выжить, а сегодня крайне сложно комфортно жить. Следовательно, уметь не просто общаться, а общаться умно и грамотно, так, чтобы со всеми людьми находить общий язык и уметь с ними договариваться, для человека также важно, как дышать.

Общение, очень важный процесс, помогающий людям понять друг друга. К тому же, общение развивает наше мышление, что само по себе полезно для нас. Здесь нужно понимать, что для психологии жизни важно все то, что очень тесно связано с жизнью людей, поэтому мы с вами должны обращать внимание на все те вещи, которые оказывают на нашу жизнь наибольшее влияние и с которыми мы сталкиваемся чаще всего. А общение, как видите, это такой процесс, с которым мы постоянно имеем дело. Оно присутствует в большинстве сфер нашей жизни, поэтому нам нужно в совершенстве владеть этим навыкам, в ущерб многим другим навыкам, значение которых для нашей жизни намного ниже. Мы должны уметь сотрудничать друг с другом, мы вынуждены это делать, это одно из правил жизни. А для сотрудничества важно уметь грамотно общаться с разными людьми. Грамотно – значит так, как это надо делать с каждым конкретным человеком или группой людей, а не так, как мы считаем это нужно правильно делать. Ведь когда мы говорим о психологии жизни, мы с вами рассматриваем не абы какое общение, а, скажем так, житейски мудрое общение, к которому мы приходим, имея очень богатый опыт общения с самыми разными людьми.

Ну вот, к примеру, мы с вами знаем, что многие люди – не хотят слышать правду, в которой что-то нехорошее о них говорится, в которой ответственность за их проблемы ложится на них, в которой именно их собственные ошибки являются причиной того, что с ними происходит. Вы с этим сталкивались? Я постоянно с этим сталкиваюсь. Так вот, в итоге, такие люди закрываются от тех собеседников, которые им эту правду говорят, начинают им лгать или вовсе прекращают общение с ними, просто не желая слышать того, чего они не хотят слышать, к чему они не готовы. Ну и кому от этого становится лучше – кому нужно такое общение, которое приводит к тому, что люди закрываются друг от друга? Да никому. Вот, в частности, люди нередко закрываются от психолога, если он говорит им не то, что они хотят слышать, а то, что он считает правильным им сказать. Конечно, для помощи человеку это важно – сказать ему, как в действительности у него обстоят дела в жизни, но это не мудрое общение, если в итоге оно ни к чему не приводит, если человек его прекращает. Вот и мне, по мере обретения опыта, пришлось изменить свою модель общения с некоторыми людьми. Мне пришлось научиться находить обходные пути для объяснения им причин и способов решения их проблем, пришлось начать льстить им, чтобы они принимали мои слова и следовали моим советам. Вот этот навык я продолжаю в себе развивать, чтобы стать еще более привлекательным для людей, как собеседник и как специалист. Да, это сложнее, чем просто говорить людям, что ты думаешь об их ситуации и о них самих, что ты в них видишь и что ты понимаешь, и работы получается больше, из-за того, что с людьми приходится играть в такие вот игры, чтобы им было психологически комфортно со мной. Но такова жизнь, таковы люди, и мы должны это понимать. На то и дана нам психология, и в частности, психология жизни, чтобы мы вели себя друг с другом правильно, правильно с точки зрения каждого из нас.

Поэтому правильное общение, друзья, это не просто передача и получение информации, это умение ее доносить и умение ее воспринимать. Вот именно этому психология жизни нас и учит, когда мы, хотя бы на своем собственном опыте убеждаемся в том, что одна манера общения позволяет нам добиться от людей нужных нам результатов, а другая нет, что с одними людьми общаться приятно и интересно, а от других хочется держаться подальше и так далее. Другими словами, мы понимаем, должны во всяком случае понимать, что все люди разные, и даже те из них, которые кажутся одинаковыми, могут по-разному смотреть на жизнь и поэтому чтобы найти с ними общий язык, необходимо получше их узнать. Ведь в действительности, мы, как я уже сказал, должны уметь находить общий язык со всеми людьми, со всеми без исключения – это повышает нашу выживаемость, позволяет добиваться успеха в разных делах, позволяет практически в компании любых людей чувствовать себя как рыба в воде. Но как к этому прийти, как научиться продуктивно общаться со всеми, с кем жизнь нас может свести? Для этого необходимо изучать культуру других людей, их образ жизни, их интересы, увлечения, вкусы. Проявите к этому интерес – узнайте о том, как и чем живут люди в разных группах, сообществах, странах, каких ценностей придерживаются те или иные люди, какие у них интересы, привычки, нравы ну и так далее. То есть, расширьте свой кругозор в отношении жизни разных людей, не ограничивайтесь только теми знаниями о людях, которые вы получили, общаясь с окружающими вас людьми.

Но уметь общаться со всеми, не значит, со всеми общаться, в том числе и с теми, кто вам неприятен. Круг вашего общения должен соответствовать вашим жизненным целям. Мы с вами с детства знаем о том, что не со всеми людьми нужно общаться, а только с теми из них, кто, во-первых, не представляет для нас опасности и кто не станет учить нас чему-то дурному, а во-вторых, с теми, на кого мы хотели бы быть похожими, то есть с теми, у кого мы можем научиться чему-то полезному и кто способен помочь нам прийти к своим целям. Почему-то многие взрослые и вполне разумные люди часто забывают об этом, и связываются с такими людьми, которые не только не позволяют им расти и развиваться, но и наоборот, способствуют их деградации. Это прямо-таки болезнь для многих людей, их так и тянет к плохим по многим показателям индивидам, или в дурные компании, от которых кроме проблем ничего полезного не получишь. Обратите на этот момент свое внимание, уважаемые читатели. Поймите, что умение находить правильных людей для общения, для постоянного скажем так общения, для создания своего рода микросреды, в которой вы будете большую часть своего времени обитать, не менее важно, чем уметь общаться со всеми без исключения людьми. Да, жизнь может свести вас с разными людьми, с которыми вам нужно уметь находить общий язык, чтобы у вас не было никаких проблем, но сами вы должны тянуться к тем, кто является образцом для подражания, к тем, благодаря кому вы сможете подняться по жизни, кто поспособствует вашему личностному развитию. Возможность такая, у подавляющего большинства из вас есть, нужно только ею воспользоваться, нужно просто сделать выбор в пользу правильных людей. С кем поведешься, о того и наберешься – не забывайте эту простую народную мудрость.

Лидерство

Еще один очень важный момент в жизни, которому также следует уделять особое внимание – это лидерство. Наверное, хотя я в этом полностью не уверен, лидерами в этой жизни могут быть не все. И тем не менее, никогда нельзя сказать с абсолютной точностью – способен тот или иной человек быть лидером или нет. А значит, каждый из нас должен видеть в себе, уж если не абсолютного, то хотя бы какого-нибудь лидера, которым он может стать, если приложит для этого определенные усилия. Зачем это нужно? Материальные блага, безопасность, более, скажем так, выгодная позиция для продолжения своего рода, и не абы каким, а вполне себе достойным образом – все это и многое другое доступно лидерам. Ведь что не говори, а у лидеров жизнь на порядок слаще и интереснее, чем у тех, кто вынужден им подчиняться. И поскольку мы с вами говорим о психологии жизни, как о наборе навыков, помогающих нам взаимодействовать с другими людьми таким образом, чтобы получать от этого пользу, то имейте в виду, что общаться “сверху вниз”, то есть, находясь “наверху” намного интереснее и приятнее, чем общаться “снизу вверх”, то есть, находясь “внизу”. То есть, я имею в виду, что человек, обладающий определенной властью, как лидер, как вожак, как признанный авторитет, всегда будет иметь определенное преимущество перед теми, кто находится ниже него в социальной иерархии. Воля лидера будет иметь приоритет по сравнению с волей других людей, ниже его по статусу, так что имейте это в виду. У нас сегодня хоть и принято говорить о правах человека, свободе личности, всеобщем равенстве перед законом и тому подобных вещах, но вы сами видите, что люди не равны, что правами обладают не все, что свобода – понятие ну очень условное. Так что особо надеяться в этом мире не на что и не на кого, кроме себя. Мы или стремимся к лидерству, а говоря более основательно – к власти, хотя бы к самой несущественной, либо будем вынуждены подчиняться воле других людей, которые, как вы, я надеюсь, знаете, не всегда гуманно и справедливо поступают. О том, как развить в себе лидерские качества и как получить хоть какую-то власть, вы можете узнать в других моих статьях. Я человек адекватный, что называется, на земле живу, поэтому такие темы стороной не обхожу и рассказываю о них все, что знаю сам и так, как есть.

Ответственность

Сейчас, я, наверное, скажу чудовищно банальную вещь о том, что человек обязательно должен взять ответственность за свою жизнь, за свою судьбу – на себя, если он хочет, чтобы она у него складывалась хорошо, так, как ему хочется. Но как бы банально это не выглядело и не звучало, на деле очень многие люди, можно даже сказать, что большинство – ответственность за свою жизнь на себя не берут. Вот этот вот, детский подход к жизни, когда человеку кажется, что есть люди, которые все сделают за него, которые решат все его проблемы и помогут ему добиться своих целей – это настоящая отрава для ума взрослого человека. Друзья, как бы вам не было неприятно это слышать, но поверьте, вы в этом мире особо никому не нужны, чтобы о вас заботиться, чтобы что-то для вас делать и помогать вам. Да, у вас могут быть заботливые родители, более или менее преданные друзья, и даже так называемые добрые люди вам могли попадаться в жизни, которые вам чем-то и в чем-то помогали и до сих пор помогают. Все это прекрасно, все это делает нашу жизнь лучше, но все же рассчитывать на других людей, на их помощь, крайне безответственно и мало того, опасно. Попадется вам хороший человек, который сделает для вас доброе дело, чем-то поможет вам, чему-то вас научит, от чего-то спасет – хорошо, очень хорошо. Постарайтесь быть достаточно благодарными ему за это. Но мудрость психологии жизни заключается помимо всего прочего в том, что она показывает нам, прежде всего на примере опыта других людей, что, скажем так, не очень хорошие люди в этом мире, к сожалению, встречаются гораздо чаще. Следовательно, нужно учитывать в первую очередь поведение именно этих людей, а не тех, кого вам хотелось бы видеть в каждом встреченном вами в своей жизни человеке. И для этого – вы должны сами нести ответственность за свою жизнь, за свое общение с другими людьми, за свою связь с ними. Не надо видеть во всех людях святых, чтобы потом не перекладывать ответственность на них за то, что они сделали вам зло, будьте более благоразумными. Сначала допускайте вероятность того, что человек может оказаться плохим и будьте с ним на стороже, не спешите раскрывать перед ним душу и полностью доверяться ему, а уже затем, если он покажет себя с хорошей стороны, можно начать по чуть-чуть доверять ему. Конечно, некоторые люди умеют очень красиво входить в доверие к другим, чтобы потом использовать их в своих интересах. Но мы все-таки с вами в большинстве случаев не с разведчиками и не шпионами дело имеем, поэтому совсем уж становиться подозрительными ко всем и ко всему, нам, пожалуй, не нужно. Но самые неблагоприятные сценарии своего общения с другими людьми обязательно учитывайте, и старайтесь подготовиться к ним. Как говорится: хочешь мира – готовься к войне.

Саморазвитие

Ну и последнее, о чем я хотел бы вам рассказать, в контексте данной темы – это саморазвитие. Саморазвитие – это вершина человеческой мудрости. По истине мудр тот, кто понимает, что ему всегда, в течение всей его жизни, нужно чему-то учиться, нужно развиваться и совершенствоваться, нужно становиться лучше и сильнее. Думаете, почему многие люди проявляют такой большой интерес к саморазвитию и самосовершенствованию? Ведь это не просто какая-то там мода на работу над собой. А потому что люди понимают, что это необходимо, что развитие – это один из смыслов жизни. Зачем жить, если не развиваться? Сами подумайте. Мы ведь пришли в этот мир не просто так, а с какой-то целью, с какой-то, если хотите, миссией. И неважно, какая это цель, какая у нас миссия, важно то, что в нас заложено стремление к саморазвитию и самосовершенствованию, а значит, мы должны это делать, должны развиваться и совершенствоваться. А там видно будет, чем и как жизнь вознаградит нас за это. Но в том, что она это сделает, сомневаться не приходиться. Все свои базовые потребности мы сегодня удовлетворить в состоянии, но на этом нельзя останавливаться, нужно двигаться дальше – нужно развивать себя, становиться лучше, чтобы полностью раскрыться, как личность. Тогда и свои базовые потребности нам станет легче удовлетворять.

Нужно также понимать, что саморазвитие – это не пустое слово, не абстрактное понятие. Оно не означает интерес человека к каким-то далеким от жизни вещам, таким как например, размышления о жизни после смерти или о том, как устроена Вселенная, или о существовании параллельных миров и так далее. Хотя и об этом иногда полезно поразмышлять. Под саморазвитием мы можем и, я считаю, должны понимать конкретную работу человека над собой, с целью достижения определенного, нужного ему результата. Например, человек может заняться изучением иностранного языка. Вот сегодня он еще его не знает, а через некоторое время будет владеть им в совершенстве, и у него сразу же появятся новые возможности, он сможет общаться с большим числом людей во всем мире, сможет узнать о чем-то новом от них, сможет работать с этими людьми, что позволит ему улучшить свое материальное положение. Или, скажем, человек сегодня ходит на работу, а завтра, благодаря специальному обучению, он уже свое собственно дело решает открыть и его жизнь сразу же меняется, как правило, в лучшую сторону. Он уже не будет зависеть от воли своего начальника – он будет зависеть от себя, от своего ума, от своих способностей. Или человек может приобрести новые навыки и освоить новые области, чтобы начать заниматься чем-то более интересным и выгодным для него. В общем, саморазвитие – это ни в коем случае не пустая трата времени и не бессмысленная деятельность, далекая от жизни, а очень даже серьезная и ответственная работа человека над самим собой. А уж в чем именно и для какой цели вы хотите себя улучшить – это пусть будет вашим личным делом.

Вот и изучение психологии жизни, стремление понять себя и других людей, стремление сделать свое поведение более совершенным – это развитие. Вы добьетесь всех своих целей, исполните все свои желания, найдете ответы на все свои вопросы, если будете постоянно развиваться. Что, звучит слишком сильно? А вы не думайте об ограничениях и о невозможном, просто развивайтесь, совершенствуйтесь, работайте над собой, учитесь новому, и сами увидите, сколько всего вы сможете благодаря такой работе получить. Другими словами, саморазвитие для жизни каждого человека – имеет большое значение. Это действительно важно для нас, как для разумных существ. Сложно ли это делать – развивать себя? На самом деле нет – если вам это интересно. Вот если вам было интересно читать эту статью, которая вне всяких сомнений развивала вас, пока вы ее читали, — она помогала вам сосредоточиться на важных для вас вещах, то о какой сложности саморазвития может идти речь? Все легко, когда интересно. Так что я вам от всей души желаю – с интересом изучать то, что вам действительно нужно, что важно для вас и вашей жизни, и таким образом развиваться и совершенствоваться, каждый день. И благодаря этому, хотя бы понемногу, но делать себя и свою жизнь лучше.

Подобные сны видят как мужчины, так и женщины. Зачастую именно с нападениями и погонями связаны детские кошмары, которые запоминаются на всю жизнь. Что может за ними скрываться?

Нападающий может быть отражением скрытого внутри нас страха или желания, которое подавляется нашим эго, пока мы бодрствуем. Или же угроза во сне может быть отражением какой-то настоящей опасности. Наконец, подобные сновидения могут быть отголосками инстинктов, доставшихся нам от первобытных предков, которым все время приходилось быть настороже и опасаться атак крупных хищников.

2. Учебные заведения, учителя

В нашем опросе в основном участвовали студенты, для которых проблема учебы была особенно актуальной (причем для женщин – в большей степени). Такие сны характерны не только для нашей эпохи: встречаются свидетельства того, что в Древнем Китае похожие кошмары снились тем, кто готовился к государственным экзаменам, от которых зависела вся последующая судьба человека.

3. Секс

Оказалось, что мужчинам сны сексуального содержания снятся чаще, чем женщинам. Трудно сказать, врожденные ли это различия или же они возникают в результате воспитания и влияния общества и среды. Не исключено, что культура подавляет сексуальность женщин, и из-за этого они реже видят такие сны.

Современные исследования пока не готовы дать однозначный ответ на эти вопросы. Возможно, в подобных снах проявляется наш биологический инстинкт размножения и проблемы, с которыми мы сталкиваемся, пытаясь реализовать его в условиях моральных ограничений, которые налагает общество.

4. Падение

Падения снятся нам гораздо чаще, чем полеты. Велика вероятность, что такие сны связаны c резким перепадом уровня нейротрансмиттеров (химических веществ, посредством которых импульс передается от одного нейрона к другому. – Прим. ред.) в мозге при смене фазы сна.

Но кроме физиологических причин, сны о падении могут иметь и символическое значение, отражая резкие изменения, разрушение привычного уклада жизни, потери и психологические травмы. Изредка в подобном сне падение может перерасти в глобальную катастрофу, апокалипсис, обрушение всего мира.

5. Многократные попытки что-то сделать

Иногда спящий разум словно застревает в размышлениях о чем-то. Обычно это касается ситуаций из реальной жизни, вызывающих стресс. Нередко при этом мы испытываем неприятные ощущения: недовольство, страх, чувство бессилия.

На то может быть физиологическая причина – паралич мышц, наступающий во время сна. Но помимо этого подобный сон отражает скрытый глубоко внутри нас страх попасть в порочный круг, выйти из которого мы не сможем, несмотря на все усилия. Этот страх лежит в основе древнегреческого мифа о Сизифе. У современного человека такое ощущение экзистенциального ужаса могут вызывать, например, работа, учеба, личные отношения.

Мы все привыкли к тому, что когда речь идет о психиатрии и даже о психологии, то первое о чем идет разговор, так это о разного родах психологических проблемах: неврозах, расстройствах, депрессиях, да и просто о дезадаптивном поведении.

Такой подход не является чем-то удивительным, ведь мы обращаем внимание на такие вещи, как психологическое состояние человека в основном тогда, когда или он, или окружающие начинают испытывать проблемы и трудности связанные с его поведением или с внутренним состоянием. Подобного похода придерживались все психологические школы на заре 20 века, это именно те школы с которых, собственно и начиналась психология.

На протяжении долгих десятилетий никто даже не подвергал такой подход сомнению, а одинокие голоса тех ученых, которые это пытались сделать, тонули в темных водах безоговорочного авторитета бихевиоризма и психоанализа.

Так продолжалось вплоть да середины 20 века, когда несколько талантливых ученых, изменили многие представления, как о психологии вообще, так и о принципах работы с людьми. Сегодня их имена известны всем, это Эрих Фромм, Абрахам Маслоу, Карл Роджерс , Альберт Эллис и некоторые другие. Эти люди стали родоначальниками совершенно нового направления в психологии, которое назвали гуманистическим .

Одним из краеугольных столпов гуманистического направления стало радикально иное отношение к человеку. Многие гуманисты полагали, и они опирались на эту идею в своих исследованиях, что каждому человеку изначально присуще стремление к самоактуализации, которая и является настоящей целью психотерапии . Именно такое отношение к человеку и делало гуманистическое направление столь новаторским по сравнению с другими школами.

Из отношения вытекала и разница в оценке клиента со стороны психотерапевта, так, если в психоанализе и бихевиоризме главной целью было избавление от психологических проблем, которым считались подвержены практически все люди, то гуманистическая психология постулировала иной поход, они отталкивались во многом не от проблем, а от психологического здоровья человека, разумеется, сами проблемы не отрицались, но представали в совершенно ином ракурсе.

Далее мы перечислим особенности личности человека, которые с точки зрения одного из основателей гуманистического подхода Альберта Эллиса являются отличительными чертами (признаками) психологического здоровья.

Критерии психологического здоровья по Альберту Эллису.

1. Собственное психологическое благополучие на первом месте.

Каждый человек рождается и живет для того, чтобы быть благополучным и счастливым и именно в процессе самоактуализации и приходят эти состояния. Поэтому, эмоционально и психологически здоровые люди в первую очередь ориентируются на свои собственные интересы, по крайней мере, они ставят их всегда, хотя бы немного, но выше, чем интересы других, даже самых близких им людей. Безусловно, они могут многое сделать для других, но никогда не уходят в такое самопожертвование, когда страдает их собственное психологическое благополучие.

2. Отношение к обществу.

Мы все живем в социуме и проводим большую часть своего времени в обществе других людей. Это реальность с которой приходится считаться и социум важная часть нашей жизни, которая во многом способствует нашему собственному благополучию. Поэтому, каждый психологически здоровый человек, живущий в обществе, содействует его процветанию и уважает права других людей. Именно такое поведение является адаптивным и способствует тому, чтобы мир в котором мы живем, был бы безопасным, комфортным и счастливым.

3. Самостоятельность и ответственность.

Психологически здоровый человек, живя в обществе, всегда осознает и несет ответственность за свои действия, а значит и за свою жизнь. Он взаимодействует с другими людьми, но при этом полностью самостоятелен, он не нуждается ни в какой существенной помощи и поддержке со стороны других и не требует такой поддержки.

4. Принятие своих и чужих ошибок и промахов.

Здоровый человек уважает право на свои собственные ошибки и ошибки других людей. При этом, он не склонен к осуждению себя и других за неприемлемое поведение, но всегда осознает факт такого поведения и принимает его к сведению.

5. Высокая стойкость к психологическому дискомфорту.

Мы живем в мире далеком от совершенства, в котором время от времени происходят события, приносящие в нашу жизнь сложности и проблемы. Тем не менее, психологически здоровый человекспособен стойко переносить лишения вызванные перепетиями его судьбы, он относится к ним, как к естественным событиям жизни, спокойно принимает их, и в этом спокойствии и принятии лежит отличный шанс для их решения, в то время как человек, склонный к невротичным реакциям, имеет куда меньшие шансы на выход из кризисной ситуации. Это означает, что толерантность к жизненным проблемам и дискомфорту, который они приносят, является весьма адаптивным способом поведения и может с полным правом считаться важным признаком психологического здоровья.

7. Готовность к переменам. Гибкость.

Зрелый человек не склонен попадать под власть догм, стереотипов и деструктивных убеждений, ему чужд фанатизм и он свободен от догматов. При этом, если стойкие убеждения все же возникли, он всегда готов их изменить под влиянием реальности. Такой человек не приемлет жестких правил ни для себя, ни для других.

8. Стойкость к неопределенности жизненных обстоятельств.

Человек обладающий психологическим здоровьем понимает и принимает тот факт, что мы живем в мире полном вероятностей и случайностей и даже в хорошо налаженной жизни всегда есть элементы абсолютной неопределенности. При этом, к этой неопределенностион относится не как к чему-то страшному или плохому, но напротив, видит в этом возможности и источник дополнительного интереса в жизни. Такой человек не настаивает на точном знании будущего и не требует от жизни гарантий.

9. Осознание важности своего дела. Творчество.

В жизни психологически здорового индивида всегда есть место для творческого занятия, которое единственно способно полностью раскрыть его характер и привести к самоактуализации. Такой человек хорошо осознает важность любимого дела и неустанно в нем совершенствуется. Это приводит к тому, что в такой жизни нет места бессмысленности и эмоциональной пустоте, а это означает залог психологического благополучия.

10. Реалистичное мышление.

Важным признаком здорового человека является хорошо выраженная способность к рациональному мышлению. Такой человек ни в коей мере не является бесчувственным, напротив, он способен на глубокое эмоциональное осознание реальности, но при этом он в состоянии регулировать свои действия, которые не совершаются под влиянием лишь одних эмоций.

11. Принятие себя таким как есть.

Одна из основ психологического благополучия, это принятие себя полностью. Такой человек радуется жизни только лишь потому, что он жив, он не ставит радость бытия в зависимость от своих успехов, неудач, а также того, насколько он сам соответствует своему идеалу. Таким же образом эти люди оценивают и других людей, они не привязываются к внешним проявлениям и успешности, но смотрят на то, каков именно этот человек на самом деле.

12. Способность к риску.

Смелость важная отличительная черта психологически здоровой личности. Она способна к раскованнымдействиям, если это необходимо, даже тогда, когда велик шанс неудачи. При этом, этот риск никогда не бывает безрассудным, ибо такой человек не дает эмоциям управлять собой.

13. Рациональное отношение к удовольствиям.

Любой человек стремится к наслаждениям, но для психологически здорового человека чужд лозунг «удовольствие прямо здесь и любой ценой». Такие люди редко теряют контроль и закрывают глаза на то, что может случится в будущем ради сиюминутной выгоды. Это вовсе не говорить об их аскетизме, они ценят наслаждения и стремятся избежать боли, но при этом сознают, что придет и завтрашний день, и ради этого можно пожертвовать сегодняшним наслаждением. Итак, это рациональный отказ от сиюминутного удовольствия ради будущего.

14. Антиутопичность.

Здоровый человек хорошо понимает, что совершенный идеал недостижим. Это значит, что он никогда не получит всего, что хочет полностью или не сможет избавится от всего плохого в своей жизни. По этой причине им не завладевает деструктивная идея тотального счастья, совершенства или наоборот, жизни полностью лишенной страданий. Такие люди чужды построению утопий.

15. Ответственность за свое психологическое состояние.

Здоровый человек полностью принимает свое личное авторство в том, что касается его психологического состояния, неважно, будь оно хорошим или плохим, он не обвиняет других или внешние обстоятельства в том, что чувствует себя не так, как ему хотелось бы.

Как психологи могут работать с телесными симптомами и расстройствами, как символизация помогает облегчить страдания, к акое место занимает психологическая работа наряду с медицинской помощью, к акую ценность обнаруживают люди в работе с психологом — об этом разговор двух коллег-аналитических психологов, Юлианы Пучковой и Марии Прилуцкой.

Ю.П.: Как определяется понятие психосоматического — есть ли качественное явление, или это просто средний (количественный) диапазон, где психического и телесного влияния на состояние человека примерно поровну?

М.П.: Действительно, психосоматические взаимоотношения (т.е. связь и взаимовлияние души и тела) присутствует везде, в любой ситуации, в любом состоянии. И в психическом расстройстве, и в просто телесном заболевании. В разной пропорции там активны оба полюса. А есть такая особая зона, расположенная между классической соматической медициной, которая лечит болезни, связанные с реальными физическими факторами и повреждениями, и психиатрией, лечащей психические расстройства. Психосоматика вписывается в область между. А с точки зрения жалоб и запросов, в классическом варианте психолог начинает работать со взрослым пациентом, когда тот уже прошёл какое-то количество медицинских обследований, которые показали, что нет тяжёлой органической патологии, которая объясняла бы происходящее с его телом. Либо патология есть, но она не покрывает всего. Либо есть реальное заболевание, но оно сопровождается такими изменениями психическими, личностными, качества жизни, образа жизни, от которых человек страдает больше, чем от самого заболевания. Например, аутоиммунное заболевание системная красная волчанка, когда человек вынужден соблюдать определённые ограничения, постоянно ложиться в больницу, и всегда есть риск прогрессирования этого расстройства, появления вторичных осложнений — собственно, чем она страшна, не самим фактом своего существования, а тем, что влечёт нарушения, например, почек и других систем органов. При этом у человека сильный тревожный радикал, много страха, много бесконтрольности. Он может прийти и даже не жаловаться на болезнь как на причину обращения, не предъявлять этого, а жаловаться на психические сложности.

Когда человек приходит и все-таки какое-то психосоматическое состояние предъявляет тем или иным образом, надо понимать, что оно само по себе прямо не может быть объектом работы. Потому что я не доктор, я не могу лечить болезнь, давать лекарства и т.д. Тогда вопрос: как можно психологически воздействовать, нужно ли и как понять эту ситуацию? Всегда мы должны иметь дело с психологическим запросом. Например, если человек жалуется, что у него тяжёлые сердечные боли, этот запрос должен быть как-то выражен психологическим языком. Что эти боли дают ему, значат для него? Например, он боится смерти, не может жить с этим страхом смерти. Или он не может ходить на работу, у него разваливается карьера и вообще построение жизненного плана. Другой пример — панические атаки, которые возникли у человека в ситуации, когда его должны резко повысить по службе. Причём очень тяжёлые, приведшие его в стационар, и в сочетании с сильными телесными реакциями. И в итоге он не получает этого повышения. В такой ситуации тело с его реакциями и расстройствами выступает как инструмент, с одной стороны, для выявления этой проблемы (кризисного жизненного переживания), а с другой стороны, для оправдания того, что повышение не состоялось. Как если бы он заболел и именно из-за этого ничего не получилось, — а не по какой-то другой причине, например, из-за страха ответственности, боязни не оправдать возложенных на него надежд или ощущения своей некомпетентности. То есть мы всегда должны перевести запрос телесный на язык психологический: что в связи с этим расстройством происходит не так в душе? Что не так с ощущением себя, мира, что человека беспокоит? А прямо сама болезнь не может быть объектом работы, особенно вначале.

Ю.П.: А бывают же и обратные ситуации, когда человек приносит психологический запрос, и только потом, на втором году терапии чуть ли не клещами из него вытягиваешь признание, что у него, оказывается, регулярные приступы удушья или кишечного расстройства. И тогда эта информация становится как бы последним звеном в работе, которое завершает картину и многое объясняет.

М.П.: Да, достаточно часто психологические сложности сопровождаются телесными и наоборот. Что касается моих взрослых пациентов, то на каком-то этапе работы (а иногда и все время) возникают довольно сильные телесные жалобы (заболевания или жалобы, по поводу которых они лечатся, получают помощь, вкладывают в них много энергии, — значимые явления). Я бы такую ситуацию различила на два пласта. Первый — это когда жалоба психологически очень понятна и терапевту, и клиенту. Её довольно легко интерпретировать и вписать в какой-то контекст. Например, у женщины в ходе несчастного любовного романа возникает экзема, и проходит. В области сердца. Выглядела — по её описанию — как если бы воском капнули, красные пятна. Они не болели, побыли и прошли. Такая зрелая метафора переживаний.

Ю.П.: Как в чудесном мифе о Психее, которая хотела при свете свечи посмотреть на возлюбленного, и от капель воска он проснулся…

М.П.: Да, вот например, через призму мифа можно было об этом говорить, — о любви, которая оставила след, шрам. И это было очень понятно. У неё даже не возникло идеи пойти к врачу, она понимала это как образ. В то же время можно задать вопрос: а зачем нужно было тело? Разве без этого она не понимала, что эти отношения выжигают в её душе шрамы? Что так много в них боли и страданий, что они выжигают душу? Я думаю, телесное проявление здесь говорит о степени глубины аффектов, чувств. Как если бы это было что-то настолько серьёзное, и не только про отношения с мужчинами, но и про отношения с самой собой. Что это было так глубоко, что даже след на теле оставило. Как если бы слова не могли выразить глубину чувств.

Ю.П.: То есть телесное проявление переживаний — не обязательно проявление инфантильности, незрелости, неспособности осознавать и осмыслять переживания, символизировать их, а наоборот, может быть таким дополнение, пиком выражения чувств?

М.П.: Все-таки я бы сказала, что здесь имеет место некая неудача символизации. Но не какая-то ненормальная, в этом нет патологии.

Ю.П.: Судя по тому, то экзема была — и прошла, это был такой этапный момент: возникло сильное чувство, было трудно его вместить, выразить, назвать (и возникла экзема), а потом эта трудность была преодолена, смысл нашёлся, и экзема прошла. Пришло — и ушло.

М.П.: Да, я вообще считаю, что любой симптом (жалобу, состояние) психосоматический следует рассматривать как неудачу в коммуникации человека с другим человеком или с самим собой. Как если бы нужен был такой странный промежуточный язык, чтобы человек сам лучше и яснее понял что-то о себе самом. Как если бы без этого языка в какой-то момент нельзя было обойтись. Тогда симптом не является какой-то отдельной проблемой. И даже если она есть, человек может достаточно хорошо понимать, что от этого нельзя очень быстро избавиться, вылечить, помазать — и пройдёт, а надо искать его смысл, и это приведёт к облегчению.

А есть другие случаи — сложные жалобы, комплексные, серьёзные, которые нельзя так легко сразу объяснить, сказать: "Это у вас из-за этого" . Эти жалобы занимают обычно больше места, и за ними стоят более серьёзные сложности. Хотя на уровне самого симптома, проявления, это может быть то же самое, что в первом, более понятном случае. И подобная жалоба не проходит, когда терапевт создаёт интерпретацию, например, в случае той же экземы: вам очень страшно взаимодействовать с другими людьми, и нужно создавать какую-то границу и отделять себя от других. Или вы чувствуете себя очень нехорошим, и вам хочется оттолкнуть других людей через обезображенный внешний вид. И даже если это все так, и даже если клиент принимает такую интерпретацию и осмысляет ее, все равно это общее понимание порой не охватывает чего-то большего. И это большее — более глубокий уровень проблемы, возможно, уровень характера в целом.

Ю.П.: Это уже тогда не этап, не задача такая, не временное недопонимание, которое позже разъяснится, а практически основа личности.

М.П.: Да. И с этим тоже можно работать, только более медленно и серьёзно. Потому что тогда можно сказать, что если у человека есть такой серьёзный и более-менее стабильный симптом, то это какая-то часть его психической жизни проходит через симптом.

Ю.П.: И её просто так не вернёшь на уровень символизации.

М.П.: Да, потому что она более глубока, настолько, что невозможно даже фантазировать, представлять, найти одно точное слово. Как будто за этим стоит что-то такое, что требовало бы многократного выражения в языке или образе, чтобы как-то растворить, отпустить симптом.

Ю.П.: Что-то вроде слепого пятна, которое всегда присутствует в виде фона в любой момент жизни, независимо от актуального аффекта.

М.П.: Да-да. Вот пример: пациентка в течение многих лет работы часто жаловалась на тяжелейшие головные боли. Они нарастали у неё, когда нарастало какое-то напряжение внешнее — на работе или дома. Но при этом сказать: "У вас болит голова, потому что вы сталкиваетесь с большим количеством напряжения вовне" было правильно, и я даже так говорила, но это не убирало боль. Как если бы в этой боли сошлось очень много неосознаваемого. Я не стала говорить этого пациентке прямо, но думала: как будто внутри головы она чувствует такое невероятное напряжение, от которого можно было бы взорваться. И это был бы не выплеск аффекта (поорать — и все прошло), а как будто тело могло реально разорваться на куски. То есть настолько сильный аффект ненависти и страха, что если его выпустить, это было бы похоже на психотический эпизод. В этом симптоме как будто собираются самые примитивные аффекты и образы, которые очень трудно выражать. В психоаналитической традиции есть такой автор Джойс МакДугалл, она много работала с тяжёлыми нарушениями в психосоматике. Её работа показывает, что за этими тяжёлыми симптомами стоят такие фантазии, которые действительно очень изощрённые и странные. Как будто в процессе анализа она вместе с клиентом пытается их восстанавливать. Читать её тексты для человека непосвящённого трудно, они кажутся бредом. Они вычурно психоаналитичны, и их иногда просто невозможно читать, — но это не потому, что ей так нравится психоанализ, а потому что это непонятное слепое пятно смысла, глубинное, сплетённое из растущих из разных мест линий, структура и основа "я", — оно и правда очень странно звучит, когда его переводят на обычный язык. И нужно иметь определённую аналитическую смелость, я бы сказала, а также юмор (и для терапевта, и для клиента), чтобы двигаться по этому пути.

Один из случаев, который она описывает, — о женщине, у которой была очень сильная аллергия на морепродукты. В процессе такого психоаналитического путешествия они не то что выяснили, а прямо-таки создали — как ткань соткали, реконструировали то, что как будто для этой женщины запах морепродуктов был каким-то образом связан с запахом родительской связи, родительского секса, их половых органов. И это было настолько безумное переживание для этой девочки маленькой когда-то, таким неосознаваемым и запретным, что это все привело к тяжелейшей аллергии. А без воссоздания этой ткани, без этого процесса просто сказать, что ваша аллергия связана с вашими бессознательными фантазиями о сексуальных родителей, — это ничего не сказать. Один пациент скажет "да", другой испугается, но в обоих случаях это будет бесполезно. Поэтому процесс терапии — это процесс выстраивания такого понимания, и прежде всего это выстраивание языка: как перевести язык телесных проявлений на язык словесный. Важно, чтобы он при этом не просто головой понимал, что "это у меня от этого" , а чтобы оба полюса собирались, чтобы он и чувствовал, и понимал в одной точке. Это довольно сложный процесс пути к этому.

А нахождение языка для любых явлений, наполнение жизни смыслом — это то, что происходит вообще в любой терапии, просто есть специалисты, которые это понимают и прикладывают определённые усилия — в аналитической психологии и психоанализе это составляет основу работы, — и те, кто пользуется некими готовыми символическими системами, но в любом случае это собирание того, человек переживает, с тем, что он думает.

Ю.П.: А есть в теме психосоматики принципиальная разница между все-таки разными языками — например, если терапевт использует метафору объектных отношений (раз речь идёт об основе характера, то дело во многом в отношениях с ранним значимым объектом, родителем) — или юнгианским подходом (в котором мы работаем), где нет акцента на ранних отношениях, а больше внимания к образам коллективного бессознательного и так далее?

М.П.: Это важно, но это скорее зависит от запроса клиента и его готовности говорить на том или ином языке. Может быть ему легче говорить про маму и чужды разговоры о сценариях и сновидениях. Он может чувствовать, что это для него не наполнено интересом, а наполнены для него детские истории, когда мама доставляла доедать невкусную еду.

Ю.П.: Это понятно, что следует ориентироваться на клиента. Но я имею в виду вопрос, существует ли некий объективный критерий, что какой-то из подходов эффективнее именно в психосоматических расстройствах, лучше ухватывает их суть?

М.П.: В юнгианском подходе есть возможность очень по-разному посмотреть на симптом, увидеть разные его плоскости. И даже если вы начинаете смотреть с одной, то задача терапевта увидеть сразу несколько плоскостей того, что на самом деле происходит. Это идёт от обыденного вопроса. Человек приходит, жалуется, говорит о своём страдании, — за этим стоит один вопрос: что со мной происходит? Я хочу это понять и изменить, улучшить. И дальше могут быть самые разные варианты направления, в которых ищется ответ. Например, "С вами происходит актуализация ваших ранних детских травм" (так напрямую не говорят, но делается предположение, гипотеза, которое исследуется и проверяется). То есть, как я уже сказала, на симптом надо посмотреть как на неудачу в коммуникации с собой и другими. Поэтому неизбежно возникает вопрос про себя: через тело говорят уже не остатки интроецированных образов других людей (тех же родителей), а сам человек. Моё тело говорит о том, как я сам сейчас живу и что со мной происходит. Возможно, болезненный симптом — это сигнал о том, что я как-то не так живу по отношению к моей собственной душе. То есть симптом выполняет какую-то опосредующую функцию между мной и мной. И я задаю себе вопрос: что не так, почему и, главное, для чего этот симптом появился, что он несёт?

Ю.П.: И в этом смысле юнгианский подход позволяет увидеть больше разнообразных подходов к одному явлению — по сравнению с другими подходами, которые специализируются на одном взгляде.

М.П.: Да, и кроме того, мы в дополнение ко всему разнообразию теоретических подходов, которые доступны другим школам, ещё опираемся и на то, на что другие не обращают внимания, — на образы коллективной психики, которые помогают понимать смысл происходящего с клиентом в контексте его симптома. Если вернуться к истории женщины с экземой в начале нашего разговора: ты сама сказала, что она как Психея из мифа. Разворачивая эту метафору, мы можем подумать, что в этих отношениях есть некая неудача, оплошность, поспешность в любовных отношениях, ведущая к страданиям. И тогда мы как аналитические, юнгианские психологи можем сделать вывод, что задача клиентки — научиться выстраивать иные отношения с мужчинами. А с другой стороны можно сказать, что раз переживания оставляют такой глубокий след даже на теле, то наверняка речь идёт о раннем опыте и поэтому неплохо было бы разобраться в отношениях с мамой и папой, что из детства вкладывается и разыгрывается в сегодняшних отношениях. Но если мы говорим все-таки про Психею, то это ведь история фактически про душу, которая должна была найти своё место и обрести себя через отношения с Эросом, Амуром. При этом есть благополучная часть истории, где он её спасает и находится с ней. И есть вторая часть, где ей нужно страдать, выполнять определённые испытания, получить неудачу, не выполнив последнее испытание, и только милостью богов получить то, что у неё вообще-то уже было. Не что-то особенное, награду, а то, что у неё было. То есть, как будто тогда это получается история по женскую душу, отношения с собой и другими вообще. Юнгианский контекст позволяет увидеть эти смыслы, которые впереди стоят, — какая жизненная задача стоит перед человеком, что предстоит выстрадать, к чему прийти.

Ю.П.: Ты хочешь подчеркнуть, что другие походы (в т.ч. психоаналитический) больше говорили бы о причинности, о прошлом, а юнгианский подход позволяет добавить (не заменить, а именно добавить) взгляд в будущее, цель, результат, то, к чему ведёт человека нынешняя ситуация, симптом.

М.П.: Да, мы учитываем направленность в будущее, но не отбрасывая смысла промежуточных этапов, используя представление о цели для понимания происходящего сегодня, в контексте этой цели. Потому что это очень хорошие слова "обрести душу" и так далее, любой терапевт это скажет, что хочет этого для клиента. Но мы не просто мечтаем, что клиенту будет хорошо, а используем представление о цели для того, чтобы понимать происходящее сейчас, нынешние испытания — зачем они, как претерпевать эти страдания. Страдание может быть и инфантильным (с психоаналитической точки зрения), и созидающим (с точки зрения юнгианской, аналитической), выступающим как плата за возможность обрести себя.

Ю.П.: Таким образом, в аналитическом, юнгианском подходе клиенту помогают не только разобраться, почему так происходит, но ещё и наметить путь к ориентиру в дальнейшем пространстве жизни, — что дальше, метод является проводником, позволяет видеть перспективу.

М.П.: Да, и я понимаю, что наш метод для человека, не знакомого с психологией, может выглядеть как бы в перпендикулярной логике. Ведь на что люди опираются в обычных отношениях? На обыденную логику, моральные общественные представления о том, что приемлемо и неприемлемо, что перспективно, что нет. Но если бы действовала только эта сознательная логика, все выбирали бы только умных, красивых и перспективных, добрых и честных и так далее. Логика "все выше, выше и выше". Но психика так устроена, что невозможно быть только в светлой стороне постоянно, всегда что-то отбрасывается в тень (объявляется неприемлемым). И это отброшенное продолжает жить и как-то проявляться. А когда мы смотрим с точки зрения психоаналитического подхода, мы не говорим о том, что хорошая история про Психею или плохая. Она есть, и её надо прожить, со всеми её аспектами. И как бы ты ни выпрыгивал из этой своей истории, она найдёт способ проявиться в чем-то ещё, в похожих отношениях. Если задача появилась, она должна быть решена. И это уже не про плохое и хорошее (что я использую, а от чего отворачиваюсь), а про то, что я свою судьбу строю с опорой на все, что у меня есть. В том числе на что-то даже не личностное, не моё, а культурное, не индивидуальное, коллективное.

Ю.П.: Я тогда оказываюсь не один в своём страдании.

М.П.: И соединённым с духовной сферой, и мои страдания не просто непонятные и бессмысленные мучения, а нечто большее. Просто эта логика бывает сперва сложна для человека, который приходит за помощью, хочет жить обычной жизнью, вернуть все назад, сделать, как было.

Ю.П.: Это полюс духовности, который мы сейчас затронули в нашем разговоре и к которому приходит человек в анализе, — его, вероятно, в работе с психосоматикой уравновешивают другим полюсом, буквальным, телесным. Болит ведь. И после сессии с аналитиком человек идёт на лечебные процедуры, допустим. Я предполагаю, что клиенту это бывает сложно удержать в голове, обе противоположности, и телесную, и душевную (психологическую и духовную). Иногда человек может так увлечься одной стороной процесса, что говорит: мне не нужны врачи, я исцелюсь духовно. Или — в противоположном случае — сказать, что только врач поможет, а психология тут бессильна, и обесценить другую сторону. Мне кажется, сложно именно это удерживание обеих сторон жизни. Как можно описать в одном пространстве обе стороны — что человек ходит и туда, и сюда (и к психологу, и к врачу, или на йогу).

М.П.: У меня есть метафора на эту тему, сравнение. Это как вопрос гигиены. Мы всем моемся, моем руки, ухаживаем за своим телом. Это требуется и душе. И если мы это делаем для души, то и о теле не надо забывать, ему по-прежнему нужна гигиена. Не может быть гигиена только в одной какой-то сфере. Есть такая иллюзия, с которой соглашаются и многие психологи, — "все болезни от нервов", и психология всех спасёт в одиночку. Я думаю, что медицинская помощь очень важна, и человек не должен от неё отказываться. Надо всегда тестировать реальность, понимать, что фактически происходит. Даже если психолог подкован в медицине, он все равно не заменит врача. Если речь идёт о длительных, хронических, вялотекущих заболеваниях, тут может быть меньше медицинской составляющей, но все равно она должна быть. И если человек не ходит к врачу и говорит, что работа с психологом (или молитвы, или заговоры) заменит ему медицину, для меня как для специалиста это признак нарушения тестирования реальности, признак отказа от реальности, когда человек не хочет смотреть правде в глаза. Дело не в том тогда, что врачи не помогают, а в том, что человек отрицает этот компонент реальности. И точно также может отрицаться психологический компонент, и в любом случае надо начинать с работой с отрицанием. Психологи, которые принимают во внимание только психологический компонент, впадают в некую всевластность: я своим словом исцелю твоё тело…

Ю.П.: И швы на рубашке рассосутся.

М.П.: Вот именно. Это самообман или обман клиентов. Каждый должен трудиться на своей ниве, на своей грядке, в своей зоне. Понятно, что бывают случаи спонтанного выздоровления на фоне психотерапии, когда какие-то симптомы уходят. А бывает наоборот, симптомы возникают в процессе терапии, когда проявляются какие-то скрытые процессы. Но я бы не стала рассчитывать на спонтанные чудеса, здесь, как в любом деле, надо трудиться. Бывает ещё одна иллюзия — вполне тоже нормальная, просто её надо замечать. Человек говорит: я стараюсь, учусь заниматься собой, рисую и пою и жду, когда же мне за это жизнь все даст. Такая позиция порой стоит за неким напряжением и старанием: я все делаю, а почему мне не дают? Как будто делать конкретные дела должен кто-то другой. То есть здесь тоже должно быть два полюса: полюс понимания и анализа — и полюс делания, поступков. Помимо внутренних процессов должны быть и внешние. Например, надо ходить на работу, даже если она не всегда во всем нравится.

Ю.П.: Те же два полюса, что в ситуации с психосоматикой, — понимание и делание, психологическая работа и медицинское обследование.

М.П.: Совершенно верно, важно всегда удерживать эту многополюсность.

Ю.П.: Это и есть один из юнгианских принципов — множественности, разнообразия.

М.П.: Да, поэтому если человек заваливается в один полюс, ему надо помочь восстановить и противоположный. В частности, поэтому специалисты должны понимать, что помимо их поля деятельности существует и другое: психологи должны более-менее разбираться в медицине, а врачи — знать, для чего нужны психологи и в какой момент пациенту нужно рекомендовать психологическую работу. И потом, психолог должен понимать, если работает, к примеру, с сердечными болями, за которым есть серьёзная органическая патология, — что может спровоцировать обострение, болевой криз, что в такой момент происходит с человеком. Это нужно понимать из соображений безопасности клиента и чтобы знать, в какой момент можно интерпретировать, а когда надо водички дать и окно открыть. А для врача важно видеть потребность пациента в психологической помощи, чтобы в какой-то момент не назначать какую-то очередную схему лечения, а направить человека к психологу. Разбираться в этих вопросах ему не нужно, но уловить правильный момент важно. Опытные врачи со временем нарабатывают такую чуткость. Может быть, хирургу это не так важно, а гастроэнтерология, кардиология, эндокринология — место, где есть место для психологической работы.

Ю.П.: В последнее время я наблюдаю такую ситуацию на рынке услуг, когда врачи (люди с медицинским образованием, не имеющие психологического образования) объявляют монополию на работу с человеческими переживаниями и отрицая отдельную психологическую сферу деятельности. Кто-то по корыстным соображениям (дополнительный заработок не помешает), кто-то из того самого всевластия (трудно признать, что твоя сфера компетентности ограничена), кто-то по ещё каким-то причинам. Похоже, психологи в таком противостоянии ведут себя деликатнее, говоря, что лечиться у врачей надо, что мы не претендуем на эту сферу, что психологам и врачам надо сотрудничать и только при этом условии люди будут получать облегчение всерьёз и надолго.

М.П.: Да, это сложности, связанные с тем, что нет официально признанного разделения на медицинскую и немедицинскую психотерапию. Врачи иногда используют некие психологические методы воздействия, но чаще это наиболее директивные методы типа гипноза, суггестии, в сочетании с медикаментозным лечением. Иногда врач получает базовую подготовку в виде курсов по одному из методов психотерапии — символдрама, гештальттерапия и так далее. При этом он не психолог, но владеет одним из методов психологического арсенала. Но чтобы занимать кабинет психотерапевта в организации (больнице, поликлинике, центре), у него не требуют проходить длительное и дорогостоящее обучение, которое помимо теоретического и практического обучения включает длительную личную терапию и вообще-то подразумевается после базового уровня и которое проходят все психологи (во всяком случае, в юнгианском сообществе есть такая традиция, и люди стремятся пройти такую программу). Врач, закончивший базовую программу по одному из методов, уже позиционирует себя, как хочет, и это сбивает клиентов с толку. Человек тут, конечно, может опираться только на себя. Если ясно, что такой полумедицинский подход не помогает, он будет искать чего-то иного. А если помогает, то это и достаточно может быть.

Ю.П.: Это, наверное, ещё зависит оттого, чего ожидает человек, чего хочет. Один мой знакомый, столкнувшись с неким психологическим дискомфортом, сказал: "Я знаю, что ничего медицинского у меня нет, но я хочу, чтобы мне помогал человек в белом халате" .

М.П.: Да, многие именно так рассуждают. Авторитет врача у большинства людей выше, психологи появились в нашей стране не так давно. Но образ этот и более авторитарен: доктор сказал — надо сделать. И многие люди как раз этого не приемлют, они говорят, что им важен сам процесс разговоров, само это равное взаимодействие с психологом, совместный поиск. Те, для кого это важно, понимают, что им нужно и за что они платят. Кому какая модель ближе. В медицинской модели человек избавляется от болезни, получает здоровье и за это платит. В психологической модели гораздо больше нюансов: есть вещи, от которых не избавиться, а другие вещи по ходу дела перестают тревожить, и появляется что-то новое. Поэтому ценен сам процесс. Кто-то изначально ищет такой манеры работы, а кто-то попадает случайно — и рад этому, так как открывает для себя такие ценности, которым раньше не придавал значения.

Ю.П.: Какая последовательность (или параллельность) оптимальна для человека, обнаружившего некие непонятные соматические симптомы, — сперва пройти медицинское обследование, а потом с результатами — к психологу? Если применить метафору гигиены, то какова последовательность типа "почистить зубы, умыться, позавтракать"?

М.П.: Для начала — по проторённой дорожке: болит желудок — надо идти к гастроэнтерологу, болит голова — к неврологу и так далее. А если болит душа, идите к психологу. То есть начинать надо с самого острого, а там советоваться со специалистом. Не помогла медицина — образуется пространство для психологической гипотезы: что в моей душе происходит… Но понятно, что если человек сперва придёт к психологу, никто его не прогонит, — просто он начал с этого шага, мелодия началась вот с этой ноты, и может быть, консультация врача в каком-то случае не понадобится вообще. В общем, надо сделать шаг, начать с чего-нибудь, чтобы справиться с проблемой.

Ю.П.: А вот теперь в контексте такого разговора, где мы затронули много разных аспектов работы с психосоматикой, как можно трансформировать формулу "все болезни от нервов"? Как вообще ты к ней относишься?

М.П.: Она, с одной стороны, приятная, открывающая пространство для работы психолога. С другой стороны, уж очень обобщённая и примитивная. В ней как будто звучит идея, что если я не буду нервничать, испытывать тревогу и беспокойство, то болезни пройдут. А ведь для того, чтобы болезни прошли, нужно как раз перетерпеть беспокойство и тревогу, столкнуться с ней, разобраться, что стоит за этой тревогой. Это ведь очень распространённая ситуация, когда человек приходит к психологу и жалуется на какой-то аффект и просит, чтобы его избавили от этого аффекта. И он, таким образом, страдает, но при этом избегает большего страдания. Потому что если позволить хотя бы на несколько минут этому аффекту побыть, то — о, удивительное дело! — аффект проходит. И за ним открывается нечто иное, то, что было скрыто за ним. И это может быть нечто действительно болезненное, то, чего сознание очень боится.

Ю.П.: Поэтому однозначную ограничивающую формулу "все болезни от нервов" полезнее заменять на вопросительную, уточняющую, исследовательскую: "Что это со мной происходит?" Тогда перед человеком откроется путь к выздоровлению.

М.П.: Да, то есть дифференцировать ее, не останавливаться на общем объяснении "от нервов", а уточнять: а у меня-то что? Что и от каких именно нервов? Ведь даже если для начала человек ставит просто цель "чтоб не болело" и пока не задумывается о личностном развитии и так далее, психологический подход облегчает состояние. Потому что за любым телесным симптомом стоит какой-то его психологический аналог, и когда его символизируют, находят для него слова, обозначают его, понимают его смысл, то наступает некоторое (а то и полное) облегчение. Иногда я прошу клиентов как-то выразить своё чувство — в рисунке, в цвете, в форме, в словах, найти для него язык. Это помогает в любом случае, даёт возможность осуществить психическую регуляцию общего состояния (и тела, и психики).

Ю.П.: То есть целительный эффект производится в те моменты, когда человек ощущает себя как единое целое, и телесное, и душевное существо одновременно, когда эти стороны бытия соединяются.

М.П.: Да, и в качестве побочного эффекта такого глубинного переживания мы видим освобождение от симптома — иногда длительное, иногда кратковременное, но какое-то облегчение. Выразил — и стало легче, напряжение ушло.

Ю.П.: Хорошо, что мы сейчас говорит про это, потому что мне приходилось слышать такое мнение у людей: врач обещает избавить от боли, а психолог будет предлагать терпеть эту боль и видеть в этом нечто самоценное. Все-таки важно, что мы также помогаем человеку смягчить острые чувства, если они его мучают, а уж потом разбираться что к чему.

М.П.: Конечно, надо быть человеколюбивыми! Наверное, это ещё зависит от типа личности самого психолога. Например, по типологии Юнга, для меня как для человека с ведущей функцией чувств невозможно терпеть, когда человеку плохо, и я говорю: давайте сначала уберём это, а потом будем работать дальше.

Ю.П.: Что скажешь про здоровый образ жизни — как это соотносится со взглядом на психосоматическую природу человека?

М.П.: Есть масса занятий для тела — фитнес, йога, плавание — в которых человек заботится о теле и как будто ещё немножко о душе. Это хороший вариант, когда ты живёшь в городе и тело сильно депривировано, ограничено в своих потребностях. Например, мы нуждаемся в физическом свободном пространстве, а в городе пространство очень ограничено и все время приходится сталкиваться с другими людьми, все время задевается территориальный инстинкт. Естественности меньше, чем в жизни на природе, и телу нужна особая забота. Ну, раз уж мы выбрали жить в городе, надо что-то делать. С другой стороны, любая телесная практика может оказаться выхолощенной или искажённой. Это происходит тогда, когда человек своё тело не понимает и не принимает и хочет его улучшить потому, что оно изначально для него плохое. Идея улучшить что-то в себе — неплохая, но важно, от чего вы отталкиваетесь. Что-то вроде: "Я не приму своё тело, пока оно не исправится" . И начинает его истязать, муштровать, делать так, как я считаю нужным, а не так, как оно может и хочет. Воздействие на тело тогда будет не слишком позитивным. Дело в том, что тело требует от человека принятия неких ограничений. Через тело мы заземлены в объективной реальности. Поэтому могут быть непосредственно связаны неприятие тела и отказ видеть реальность. И если реальность не такова, какую я хочу, это заставляет меня страдать, и тело оказывается под ударом. Такая категория людей, как правило, не обращается за психологической помощью, они идут в клиники похудения, за пластической хирургией и так далее. Здесь психологическому не оставляется места.

Тело надо принимать и понимать. Если вы его понимаете, вы понимаете, что его достаточно. Ведь счастлив не тот, у кого чего-то много, а тот, у кого всего достаточно. И тогда неважно, насколько вы вписываетесь в некие каноны. И ощущение гармонии сглаживает любые разногласия с канонами, потому что устанавливаются правильные отношения между сознанием и телом. А сейчас есть большой перекос, которого не было во времена моего детства и юности. Сейчас много стремления к идеальности канона, сейчас людям сложнее, они более отчуждены от своего тела: есть идеал, каким я должен быть, — а с другой некая "звериность", что хочу, то и делаю. В голову приходит фильм "Все умрут, а я останусь" Валерии Гай-Германики. Такого не было раньше, это слишком большое выпячивание звериного, инстинктивного начала. Причём, инстинкт ненормальный. Животное, которое не хочет есть, не будет убивать. А тут нарушена гармония, природность. Может быть, поэтому в города популярны разнообразные практики с телом: йога, танцы, спорт. С аспектом некоторого сектантства, обособленности в хорошем смысле. Создаются сообщества, группы по интересам, критерии хорошего и плохого внутри сообщества. Видимо, это нужно людям, — объединяться вокруг практик, связанных с телом. Думаю, это от большой потребности.

Ю.П.: И лучше, таким образом, эту потребность в телесных переживаниях удовлетворять, чем пьянством и беспорядочными сексуальными связями, — к этому ведь тоже зачастую толкает телесная депривированность.

М.П.: Конечно. Но недостаточно подходить к телу только через танцы или спорт. Это срабатывает только на какое-то время, чтобы с чего-то начать. А потом нужно подобрать и другой полюс — психологический. Как и наоборот, начиная с психологической работы, человек потом приходит к решению заниматься телом и ищет что-то для себя в этом направлении.

Ю.П.: Наверное, ещё важно, что телесные занятия, как правило — групповые. Человеку важно знать, что он ходит в группу, что там 10 человек, что мы там вместе регулярно собираемся и т.д. Несмотря на городскую тесноту, не хватает нормального чувства общности, совместного действа. И групповые занятия — спортивный клуб, театральная студия, бассейн, — возможность встретиться с людьми из других слоёв, кругов, возрастов, вкусов, перемешать круг общения, получить новые взаимодействия. Телесный акцент тут как раз, видимо, раскрывает больше возможностей этого единения, на инстинктивном уровне. Это тоже даёт дополнительный полюс к индивидуальной работе с психологом, создавать необходимый комплект разных практик.

М.П.: Думаю, да, это может хорошо дополнять. Только нужно понимать, что этот комплект ты сначала себе подбираешь, живёшь с ним, он помогает тебе решить какие-то задачи жизненного этапа (возможно, справиться с каким-то кризисом), — а в какой-то момент тебе придётся его разобрать и поменять, набрать что-то заново. В групповых занятиях может быть и другой, защитный аспект. Например, часто бывает, что люди боятся прийти на групповую встречу и оказаться один на один с ведущим, потому что остальные прийти не смогли или просто опаздывают. Некоторые говорят, что группа даёт возможность спрятаться, снять некоторую часть тревоги, для многих это единственно возможный вариант занятий, на индивидуальные они не пошли бы.

Ю.П.: Вот интересно, что люди выбирают разные наборы: индивидуальная работа с психологом плюс групповая телесная практика — или групповая психотерапия плюс индивидуальные тренировки.

М.П.: Наверное, все варианты возможны, и в каждом есть свой уровень тревоги, просто для кого-то что-то больше подходит, что-то меньше. Кто-то легче переносит "полный контакт" с группой, кто-то — один на один. И потом, что касается психологических групп, тут больше риска. Чтобы в психотерапевтической группе было по-настоящему безопасно, группа должна быть очень зрелой, и ведущий должен быть очень профессиональным. Групповая работа серьёзней, на мой взгляд, чем индивидуальная. Есть иллюзия, что на группе можно слить все, что наболело, и все это примут. Или выставить свои достижения, и все оценят. А фактически это бывает очень по-разному, и все зависит от ведущего. Опять же, не так важно, с чего вы начнёте, — начните с чего-то. А потом делайте следующие шаги, охватывайте разные сферы опыта: тело и душа, индивидуальность и группа, осмысление и поступки.

Ю.П.: Если вернуться к теме расстройств… Есть такие ситуации, когда соматическая проблема настолько тяжела и опасна, что как будто не остаётся места для психологической гипотезы, психологической работы. Это, например, яркие сердечные нарушения, или тяжёлая онкология, — как будто бы, тут не о чем и думать, метастазы разрослись, вот человек и умирает. Как будто бы бесполезно тут что-то ещё говорить. А с другой стороны — другие примеры, мелких недомоганий, к которым люди всерьёз не относятся. Например, слегка побаливает голова или изжога часто бывает, и этому не придаётся значения. Как мы можем охватить эти две крайности спектра?

М.П.: Если у человека серьёзное соматическое заболевание — есть ли здесь место психологической работе? Конечно, есть. В острой ситуации нужна медицинская помощь, но надо понимать, что для человека наличие у него тяжёлой соматической болезни — это тяжёлая психическая травма. Это значит, что психологически такой человек нуждается в работе с травматическим опытом. Часто бывает, что болезнь ставит человека перед ситуацией, когда он должен принять какую-то реальность, ужасную для него, изменить образ жизни и отношение к себе. Часто соматические болезни сопровождают кризисы — тот же кризис середины жизни. Болезнь часто ставит человека в ситуацию, когда он уже не может жить так, как жил. В 1960-х годах два кардиолога составили описание людей, которые перенесли ишемическую болезнь сердца с осложнением инфаркт миокарда. Примерно за 20-30 лет до этого Данбар описала коронарную личность, но они хотели сделать прогноз, — будет ли у человека определённого типа личности инфаркт с большей вероятностью или нет. Они исследовали мужчин разного возраста, и оказалось, что наличие комплекса поведения типа А действительно повышает вероятность инфаркта. Но почему-то в разной степени в зависимости от возрастного периода. Они не объясняли, почему, а просто описали. В возрасте до 35 лет люди типа А в два раза чаще болели инфарктом, чем другие характеры. С 35 до 50 лет — в шесть с половиной раз чаще. После 50 лет — в полтора раза чаще всего. С юнгианской точки зрения было бы неплохо подумать, почему в возрасте 35-50 лет риск инфаркта так резко возрастает, до 6,5 раз чаще, чем у людей более спокойного характера. Почему так? Я на лекции всегда спрашиваю у студентов, почему так происходит, как они думают. Они дают разные ответы: усталость от работы, например. А я спрашиваю, — почему же по 50 лет всего в полтора раза чаще болеют, там ведь тогда должно быть вообще в 10 раз чаще. Тогда они говорят, что вот человек рос-рос, достигал всего, но понял, что не всего достиг, и стал ещё быстрее достигать и больше работать, и вот тут его болезнь и настигает. Потом они переходят к более глубоким гипотезам, — в частности, о кризисе середины жизни. Как это связано с телом, с инфарктами? Тогда я предлагаю студентам вспомнить классическую юнгианскую идею о том, что происходит с человеком в кризисе середины жизни. А должна происходить переориентация жизненной стратегии. Сначала человек действительно должен потратить много энергии на внешний рост: создать семьи, построить карьеру, достигать таких целей, идти вверх. А потом ему нужно переориентировать свою установку по отношению к своей душе. Он тогда должен свою энергию направлять внутрь. И это кризисная точка, где этот переход должен случиться. И если человек все продолжает идти вверх и не может признать, что должен признать смысл происходящего, поменять то, что с ним происходит, то инфаркт ставит такую точку, которая его может заземлить. Инфаркт говорит: так — не будет, надо жить иначе. Если человек не поймёт, то будет второй инфаркт, и третий… И даже ранняя смерть. Потому что душа отказывается дальше продолжать эту стратегию. Этот жизненный план уже сделан, нужно сделать какой-то другой. И конечно, я думаю, что для людей, которые в своей первой части жизни были в чем-то неуспешны, или люди, которые имеют сильный травматический багаж, будут иметь больше сложностей в этот период. Для них этот кризис оказывается сильнее, на мой взгляд.

Ю.П.: Давай напомним черты коронарной личности, которая рискует таким образом.

М.П.: Это конфликтность, соревновательность, постоянное стремление к успеху до перфекционизма, скрытая враждебность, нехватка времени, ощущение постоянного напряжения, тревожность, взрывная речь. Очень много напряжения, энергии, силы, которая расходуется в один и тот же канал — на внешние достижения. Это такой воин, который все время должен идти вперёд героическим образом. И при этом он ничем не смягчён, и в середине жизни оказывается, что мало на что можно опереться. Ведь для того, чтобы перевернуть жизнь, нужно смирение, терпимость, трикстерность какая-то: дай-ка я посмотрю, что будет, если я сделаю по-новому, — о, как интересно! Если этого не хватает, происходят разные неприятности. Здесь психологическая работа может быть такой средой, где то, чего не хватает, может выстраиваться, средой, которая смягчает переход. То есть в психологической работе можно все дальше сделать, но для начала надо признать, что здесь есть место для психологического, — это определённый шаг, решение. Признать, что мне нужен психолог. Человек может этого не признавать и утверждать, что это злой начальник не дал ему заработать денег или довёл его до инфаркта, или семья заела, или жизнь такая. Здесь нет места для психологического разворота, пока человек сам не услышит этот вектор, разворачивающий его в сторону души. Если психикой не брать это место, будет ломать через тело, в том числе, болезни.

Ю.П.: Ещё довольно часто бывает так, что человек страдает от какого-то недомогания — и это страдание становится повседневным, привычным. Порой нескоро от клиента услышишь, что у него, оказывается, регулярно болят ноги или случаются головокружения. Очень распространены жалобы на проблемы с пищеварением: изжога, тяжесть в желудке и тому подобное. И если кардиологические проблемы, о которых мы только что говорили, характернее для мужчин, то гастритоподобные явления — скорее для женщин. Мне кажется, это связано с женской тенденцией невыражения агрессии напрямую, а направления её на себя. Зачастую люди не придают значения телесным симптомам, предпочитают их оставлять частью жизни и говорить: "Да, когда-нибудь схожу к врачу" и не ходят, а уж психологу об этом сказать просто забывают. И так, пока не наступит обострение, например.

М.П.: Думаю, здесь много психологических смыслов, и агрессия — самый явный, конечно. И действительно, важно понять, в какой момент человек делает разворот в сторону психологии. Можно долго лечиться у врача и не признавать, что здесь должно быть место и психологическому взгляду. У меня тоже есть такие клиенты, которые либо не говорят о своих симптомах, либо не позволяют их обсуждать. Если думать о том, что происходит с человеком, который так себя ведёт, я бы предложила метафору переваривания — сварения, переваривания, переработки. Когда желудок не справляется с этой функцией или переваривает и разъедает себя, то я бы думала о том, как вообще у человека происходит переваривание опыта. Как если бы какие-то части опыта поглощались, но не переваривались. Можно же не брать что-то внутрь — и тогда не надо иметь с этим дела. Но ведь что-то внутрь принимается (возможно, бессознательно) и не переваривается, человек не может справиться с переживаемым в опыте. Как если бы человек переживал сильное отвержение и искал бы это отвержение во внешнем мире, но при этом наказывал бы себя за это отвержение, нападал бы на себя. В этом случае, как и в других, я бы начала с поиска аналогий между телесными явлениями и внутренним миром человека, попробовала бы клиенту это показать.

Ю.П.: И тогда нежелание включать эти явления в ход психологической работы — это попытка отложить момент, когда придётся начать переваривать опыт, с которым не хочется сталкиваться.

М.П.: Да, например. Тут приходится, конечно, терпеливо ждать подходящего случая. Потому что я думаю, что если просто сказать пациентке: "Ваша невыраженная агрессия переваривает вас изнутри" , это было бы непонятно и отброшено. Я бы попыталась найти какую-то психологическую канву. Есть юнгианская книга Альфреда Зиглера "Архетипическая медицина", я переводила одну главу из этой книги. У Зиглера есть, в частности, хорошая мысль: болезнь, если уж она должна появиться, найдёт для этого пути — в теле, в психике, — чтобы выразиться. И болезнь, раз уж она появляется, для чего-то нужна и может что-то значить. Когда я это прочитала, мне эта мысль показалась очень пессимистичной: что же получается, нельзя предотвратить болезнь? А потом я поняла, что он имеет в виду именно понимание случившейся болезни.

Ю.П.: Лучше открыть болезни одну, психологическую дверь, чем она найдёт себе другую, телесную, более мучительную, возможно.

М.П.: Ну да. Если я работаю с пациентом, я буду ждать, когда для него откроется эта дверь в психологическое, а не бросаться его тащить по этому пути, сходу анализировать его симптомы.

Ю.П.: Здесь, видимо, очень важна идея того, что тело даёт знать о предвестниках заболевания, и надо внимательно относиться к себе — не считать постоянные недомогания частью своего образа жизни, не продолжать себя мучать недосыпами в сочетании с крепким кофе по утрам и тому подобными вещами. И если обращать внимание на такие трудные для тела детали образа жизни, то можно предотвратить множество как телесных, так и психологических неприятностей.

М.П.: Да, люди порой мучают себя, руководствуясь жёсткими идеями. Например, "Я всегда должен быть в тонусе" — говорит себе человек, и если однажды утром ему не хочется бежать и пускаться в активную деятельность, он не даёт себе сделать паузу, не умеет примиряться с периодическими, временными нормальными спадами тонуса. Мы же не злимся на дождь за то, что он пошёл, и не пытаемся его остановить или ходить без зонта и мокнуть, а принимаем это как факт и предпринимаем соответствующие меры, приспосабливаемся к дождю. Так и к спадам состояния (как телесного, так и душевного) можно приспособиться, если их замечать и принимать как факт. Важно замечать, что с вами происходит, что с телом, хорошо ли вам. Банальный вопрос: "Как вы себя чувствуете?" или "Как себя чувствует ваше тело сейчас?" многих повергает в растерянность, люди зачастую не знаю, что сказать. Должен быть некий наблюдающий центр в сознании, который мог бы ответить на такой вопрос. Ведь многие проблемы психологического толка дают о себе знать сперва на бессознательном уровне, в виде телесных явлений. Появляющаяся головная боль, бессонница, потеря аппетита или наоборот переедание — все это сигналы того, что что-то не так внутри, а мы ещё этого не поняли, не осмыслили.

Ю.П.: Интересно было бы предлагать человеку поискать такую внутреннюю фигуру, некую роль, которая отвечала бы за то, чтобы присматривать за собой, заботиться, отмечать дискомфорт, наблюдать и предпринимать что-то. Какую-то альтернативу той жёсткой фигуре, которая требует эксплуатировать себя, держать в ежовых рукавицах и постоянно подгонять.

М.П.: Мне кажется, такая роль носит феминные черты, что-то похожее на мать, на хорошего родителя — достаточно понимающий и принимающий, не слишком тревожный, но внимательный. Здесь интересно подумать об отношении к болезни и здоровью. Правильное отношение требует некоторого выстраивания. Например, если в детстве болеть запрещалось, если его наказывали за болезнь, то он впоследствии будет подавлять неприятные ощущения, насильно заставлять себя работать в совершенно больном состоянии. Или же наоборот, если родители были очень мнительными, человек будет постоянно пугаться малейшего ощущения в теле, так как тут же будет воображать тяжёлую болезнь. В такой жалобе люди не признаются сразу, но она довольно распространена: страх заболеть чем-то тяжёлым или неприятным, — СПИДом, раком, остановится сердце и т.д. Такие ипохондрические страхи также что-то говорят об отношении к болезни и здоровье. Поэтому внутренняя роль здесь может быть очень разная по отношению к здоровью и болезни. Если вы очень мнительный человек, то должны выработать некую устойчивость против этих страхов, не бегать к врачу с каждым чихом, а проходить обычное обследование, если надо убедиться в отсутствии болезни. И тут внутренний наблюдатель тоже может помочь, остановиться, подумать: вот я боюсь стать больным, — а может быть, за этим страхом есть другой, и я боюсь чего-то ещё. Например, бесконтрольности, неудачи.