Сдавливает горло (чувство удушья) — причины и лечение. Симптом сдавления горла
К счастью, туман скоро рассеялся, и я увидел далеко внизу по реке Бурку. Пытаясь перейти шиверу, куда его снесло течением, конь барахтался между торчащими из воды камнями, падал, прыгал и снова плыл.
Лебедева и Днепровского не было видно. Дождавшись, когда Бурка добрался до нашего берега, я сейчас же вернулся к своим, и через полчаса мы вместе с Самбуевым уже карабкались по утесам, пробираясь к месту, где вышел конь. Там мы увидели Лебедева и Днепровского. Лодка оказалась целой. Теперь нужно было подумать, как вывести коня наверх, ибо скалы, перехватившие берег, были для него недоступны. Способ, который тогда применили мои спутники, был поистине удивительным.
Скалистый откос, на который нужно было поднять коня, спадал к реке под углом в шестьдесят-семьдесят градусов. Лебедев сходил на стоянку за остальными людьми и захватил две веревки.
Я наблюдал за работой, еще не веря в благополучный исход. Командовал Днепровский. Сначала расчистили от леса и пней уступы, по которым предполагали поднять коня. Затем Бурку подвели поближе к расчищенной полоске и накинули ему на шею "удавкой" веревку. Второй веревкой подхватили коня сзади, и все люди, ухватившись за концы, поднялись наверх. Бурка, к моему удивлению, стоял очень послушно, как старая водовозная лошадь.
– Раз, два – взяли! – крикнул Днепровский.
Бурка встрепенулся. Петля до удушья стянула ему горло. Он задохнулся и, стараясь высвободиться из петли, как безумный бросался на скалу, но петля затягивала все сильнее. Задняя веревка, подхватив коня, тоже тащила его вверх. Казалось, что вытянутая до предела шея вот-вот перервется и огромная туша свалится вниз. Но этого не случилось. Удушье продолжалось всего несколько секунд. Зато оно породило в коне огромную силу и ловкость. Он, как дикий баран, сделав несколько прыжков, оказался наверху.
Я никогда не видел, чтобы лошадь была способна взобраться по такой крутизне.
Как только Бурка выбрался на скалу, с него мгновенно сняли веревку, но он еще долго мотал головой от боли.
Между тем вода в Кизире быстро мутнела. Поднимаясь, она стала затоплять берега. Поплыл мусор, запенились заводи. В тот момент, когда мы начали переправлять груз на другую сторону реки, из-за поворота выплыл огромный кедр, смытый водою с берега. Отбросив вперед мохнатую вершину и плавно покачивая густыми корнями, он своим появлением, будто глашатай, оповещал всех о начале весеннего паводка.
Переправа груза заняла несколько часов. Последним покинул берег Бурка. Его завели по реке как можно выше, а на противоположном берегу поставили на виду несколько лошадей. Как только заведенный в воду конь поплыл, с него сдернули узду, и он благополучно добрался до остальных лошадей.
Только теперь, оказавшись на левом берегу Кизира, мы вспомнили про голод. Теплый солнечный день опять поблек, притихли птицы, вершины гор спрятались под шапками тумана, небо затянули хмурые тучи, и холодный ветер предвещал дождь. А река продолжала пухнуть, мутнеть и, стачивая берега, вольно несла свои вешние воды в низовья. Наш груз, седла, одежда были мокрыми, и без просушки дальше идти было невозможно. Сырость вообще губительна в походе: мокрые потники на лошадях стирают спины, портятся продукты, одежда, снаряжение. Следует помнить, что сырость обладает удивительной способностью проникать внутрь вьюков, и никогда не следует полагаться на добротную упаковку. Нужно почаще просушивать, проветривать вьюки.
Лагерем расположились у реки, на пологом берегу, вблизи белоснежных берез, приземистых кедров и старых, обмытых дождем елей. В густой чаще молодняка росли черемуха и рябина. Старые стебли пырея, служившие единственным кормом для лошадей, густо покрывали землю. Редкий тальник, стелющийся узкой полоской по самому берегу Кизира, уже распушился и белым контуром отделил тайгу от реки.
Огромное пламя костра ласкало нас приятным жаром. Сушили одежду, постели, табак; всюду по поляне были разбросаны вьюки.
Несмотря на все неприятности этого дня, мы считали его удачным. Позади осталась переправа через Кизир, тревожившая нас последнее время. И действительно, опоздай мы на один только день, пришлось бы отсиживаться на берегу в ожидании, когда река смилуется над путешественниками и пропустит на левый берег.
Теперь, по словам Павла Назаровича, до Третьего порога не придется думать о переправе; наш путь лежал по левому берегу Кизира.
Я вышел посмотреть реку. В мутном потоке воды, словно резные челноки, перегоняя друг друга, проносились мимо смытые с берегов валежник, карчи и даже огромные деревья.
Река приподнялась и скрыла перекаты.
Наш берег более чем на два метра возвышался над водой, и бояться затопления было рано.
Спать разместились в одной палатке. Только Павел Назарович, как обычно, устроился отдельно под елью.
Удивительно приятно бывает в сырую погоду выпить кружку-две горячего чая и, забравшись на ночь в теплую постель, заснуть, забыв дневную суету.
Дождь, мелкий, как изморось, продолжал бесшумно ложиться на тайгу. На крышу палатки с хвои, будто слезы, падали крупные капли влаги.
Ровно в полночь в палатке вдруг загорелась свеча. Я выглянул из мешка. Павел Назарович стоял раздетый и стаскивал с Днепровского одеяло.
– Подымайтесь, ребята, беда пришла! – тревожно произнес он. – Все кругом затопило!
Все вскочили и, еще сонные, не разобрав, в чем дело, засуетились.
Я скомандовал немедленно рубить лабазы и складывать на них имущество. Ночь, темная, беспросветная, окружала нас. Костер давно погас. Самбуев бросился искать лошадей. Шлепая по воде, он лазил по рытвинам, падал, что-то бурчал, а через полчаса вернулся без лошадей, вымокший до нитки.
Кизир вышел из берегов и затоплял низкие места долины. Вода уже успела залить ямы, промоины и медленно наступала на образовавшиеся в лесу островки. Скоро под водою оказалась и наша стоянка. Поверхность воды сплошь покрылась мусором и мелким валежником. Лошади, видимо, не найдя более подходящего места, сами пришли к лабазам, на которых поверх груза разместились люди. А дождь не переставал, по-прежнему было темно и холодно. Мы то и дело выглядывали из-под брезента, пока наконец не заметили серую полоску рассвета.
Под напором встречного ветра тучи заволновались и начали быстро отступать на запад. Павел Назарович, поглядывая на небо, заулыбался.
– Тучи назад пошли – погода переломится, – ободрил он нас, и все повеселели.
– Идти некуда. Потоп, что ли?
Кругом – море грязной воды. Река, захватив равнину, прибывала медленно. В этот день мы не рассчитывали увидеть под собою землю. Но разве можно было усидеть на лабазе сутки! Мы думали, что на той возвышенности, которая примыкает к скале и куда вчера снесло лодку и Бурку, не было воды. Там можно расположиться с большими удобствами, чем на лабазе. Но мы не знали, какие препятствия встретятся на пути. Днепровский и Самбуев вызвались идти в разведку.
С трудом надули резиновую лодку и покинули лабаз, но через полчаса вернулись. Их не пропустила чаща. Тогда они сели на неоседланных лошадей и, вооружившись длинными палками, буквально ощупью, стали пробираться вниз по равнине.
Прилегающий к скале лес оказался действительно незатопленным. Мы перебрались туда вместе с лошадьми, необходимым снаряжением и небольшим запасом продовольствия. Погода наконец сжалилась над нами. Ветер, разогнав тучи, дал простор солнцу, и, облитая теплыми лучами, тайга ожила, похорошела. Люди шутили, смеялись, пережитые невзгоды будто не оставили следов.
К двенадцати часам дня вода спала, и река скоро вошла в берега. Мы перевезли весь груз на новую стоянку, к четырем часам успели обсушиться и пересмотреть вьюки. А через час уже пробирались сквозь затопленный лес. Лошади вязли в размокшей почве, падали в ямы, выбиваясь из сил.
Тяжелее всех шла Маркиза. Она часто ложилась, кусала переднего коня и по уши вымазалась в грязи. Сначала мы объясняли все ее выходки просто неумением ходить под вьюком и, жалеючи, сняли с нее часть груза. Но лошадь не удовлетворилась этим и добивалась полного освобождения.
Когда мы были почти на сухом месте, Маркиза вдруг улеглась в грязь и не захотела идти дальше. Мы уговаривали ее, помогали подняться, но это не производило никакого впечатления.
– Нашла, когда ванны принимать! – нервничал Павел Назарович.
– Вон, посмотри, – вдруг обратился Алексей к лежащей кобылице, – Гнедушка не корчит из себя "маркизы", у нее и вьюк сухой, а у тебя весь в грязи, да и сама на кого похожа… Тьфу!.. – сплюнул он с досады.
– Стало быть, я сейчас с ней поговорю, – сказал Бурмакин, протискиваясь вперед.
Он отстегнул подпруги и взвалил на себя весь вьюк вместе с седлом.
– Ох, братцы! Зря ведь ругаем Маркизу. Куда же ей везти такую тяжесть, ежели я и то с трудом поднимаю. – И он встряхнул плечами, как бы поудобнее укладывая вьюк.
– Дайте-ка мне повод! – произнес он, становясь впереди лежащей лошади. Кто-то бросился к нему, а мы все расступились, еще не понимая, что он задумал.
Бурмакин перепоясал себе грудь поводом, поставил пошире короткие ноги, опробовал ремень.
– Стало быть, Маркиза, поехали! – сказал он спокойно и, сгибаясь под тяжестью вьюка, шагнул вперед, таща за собой лошадь. Та, вытянув шею и оскалив зубы, сопротивлялась, махала головой, билась ногами, но не вставала. И все-таки Бурмакин выволок ее вместе с валежником и с болотной тиной на берег. Там она вдруг вскочила и неизвестно отчего громко заржала.
Один из самых сложных разделов самообороны - это защита от удушения с помощью удавки. Очень мало вменяемых техник могут предложить нам специалисты рукопашники.
УДАВКА (гаррота) представляет собой крепкий тонкий шнур, обычно снабженный кольцевидными либо продолговатыми рукоятками на концах. Но если удавка (гаррота) является специально подготовленным удушающим opyжием, то струна или леска — это подручное оружие.
Удавка
Обычная веревка (бечева) тоже часто используется в качестве удушающего и гибкого оружия. По фене веревка именуется «карболе», «кигма», «село», «стропы», «хевель», «варея»; веревка с петлей — «офицерской сбруей». Собственно удушение называют следующим образом — «ремешок кинуть», «подержать за машину», «грант» (специфический прием удушения, когда жертва располагается спереди от атакующего).
Понятно, что удавка — это оружие, применяемое исключительно для преднамеренного убийства.
При удушении удавкой - у вас будет всего несколько секунд до потери сознания, если проспали фазу набрасывания.
Способов убить человека придумано предостаточно. Не обошла цивилизация стороной и такой нетривиальный и весьма болезненный, как удушение с помощью удавки. Люди душили людей, похоже, на всем протяжении истории нашего вида. Правда, чаще всего для этого использовали сугубо природное оружие - пальцы, локтевой изгиб. Позже в ход пошли мягкие и увесистые предметы - к примеру, подушки. Но все-таки на каком-то этапе люди осознали, что лучше всего для этих целей подходит специальное приспособление в виде матерчатой ленты, веревки, металлической проволоки или крепкого кожаного шнура. И дело пойдет быстрее, если оснастить сей дивайс дополнительными рукоятками. Так на свет появилась гаррота.
Тут, правда произошла некоторая путаница. Само испанское слово "garrote" означает "закручивание, затягивание". И относится оно не столько даже к приспособе для тихого убийства, сколько к специальному устройству для официальной смертной казни. Изначально гаррота была всего лишь петлей с палкой. Петлю эту накидывали на шею осужденному, а палку использовали как рычаг для стягивания. Удушение проходило медленно, болезненно и назидательно. В общем, все, что нужно для показательной экзекуции. Позже устройство усовершенствовали, и оно стало состоять их специального стула, металлической петли и винта. Иногда для гуманности добавляли еще острие, кторое дробило шейные позвонки и ускоряло процесс казни. Кстати, последнее официальное применение такой гарроты состоялось в Испании в 1974 году.
Тем не менее название это прочно закрепилось за орудием убийства. Не просто куском веревки или ремнем, подхваченными по ходу действия, но за специально изготовленным дивайсом, который за счет ручек и маленького сечения материала петли давал возможность не только приложить к процессу удушения большее усилие, но и разрезал шею и дробил трахею.
Поклоняясь темной богине
Как известно, в Индии, стране политеистической, много богов. И далеко не все из них отличаются созидательными наклонностями и кротким нравом. Среди плеяды агрессивных божеств выделяется жена Шивы - Кали. Вот именно ей-то и поклонялись члены печально известной секты убийц-душителей - тхаги. В нашей стране о них стало известно благодаря переводу книги Гилби "Секретные боевые искусства". Там тхаги описывались как виртуозные мастера убийства, эдакие индийские ниндзя. Из сего произведения и пошла гулять байка об их неотразимом искусстве. Но дело в том, что к автору не раз предъявлялись серьезные нарекания именно по поводу правдивости изложенного материала. Попробуем разобраться.
Первыми европейцами, столкнувшимися с индийскими душителями, были, конечно же, англичане. Они и оставили (прежде чем извести тхагов под корень) самые вразумительные описания. Итак. Душители существовали и действительно совершали свои убийства в честь Кали. Способ умерщвления тоже был выбран неспроста. Ведь богиня не приветствовала пролитие крови, а значит выход один - душить. Для этого использовался специальный шелковый платок "румаль". Все было продумано. Шелк легко скользил и быстро затягивался на шее жертвы, и платок, в отличие от шнура, плотно облегал шею, перекрывал основные кровеносные сосуды и не давал жертве легко выскользнуть из захвата.
Тактика действия тхагов основывалась не на одиночном нападении. Все было гораздо тривиальнее и эффективнее. Душители действовали группой. Пока одни отвлекали жертву, специальный боевик - бхутот - накидывал ей на шею свой румаль. Дальше дело техники. Если же несчастный начинал брыкаться, на него наваливались всей толпой и прижимали к земле. Конечно, все члены тайной общины тхагов в той или иной степени обучались приемам удушения шелковым платком, но назвать это системой или боевым искусством вряд ли можно. Скорее это были простейшие ухватки, распространенные в криминальной среде по всему миру.
Экскурс в анатомию
Чтобы понять, как работает удавка, необходимо рассмотреть процесс удушения в анатомических подробностях. На самом деле при сдавливании шеи возможны два варианта отключения человека. Первый из них обеспечивается перекрытием дыхательных путей. Это затратный и долгий способ. Второй (более распространенный) - сжатие кровеносных сосудов, а именно сонной артерии. Кровь перестает поступать в мозг и - привет. Кстати, для этого требуется приложить усилие всего лишь в 5 кг. Для сравнения: для того чтобы перекрыть дыхательные пути, сила должна быть примерно в шесть раз больше.
Право убивать.
Удавку сложно отнести к легальному оружию. Оно и понятно, ведь она орудие убийства. Причем убийства преднамеренного и просчитанного. Поэтому применяется она лишь в двух сферах человеческой жизнедеятельности - в криминальных кругах и, конечно же, в армии. С бандитами все понятно - чаще всего удавка используется ими для нападения на таксистов. Человек садится на заднее сидение и в определенный момент накидывает заранее приготовленный шнур на шею водителя. Все. Приехали.
В армии же удавка используется там, где необходимо тихо напасть на врага со спины. То есть для того, чтобы снять часового. Но данный метод давно ушел в прошлое. Нож и бесшумное оружие дают нападающему гораздо больше шансов. Ведь никто не застрахован, что объект окажется массивней и сильнее нападающего, что в самый ненужный момент петля соскользнет с трахеи или часовой успеет таки в конвульсиях нажать на спусковой крючок.
С армейским использованием удавки связан популярный сегодня миф. Мол, существует специальное устройство - пила Джигли. Она входит в оснащение бойцов спецназа, и если ее использовать как удавку, - начисто отрезает врагу голову. Байка эта вышла из книги "Боевая машина" за авторством А. Тараса. На самом деле сей инструмент, конечно, является частью военной амуниции, но не спецназовцев, а… врачей. Дело в том, что пила Джигли является медицинским инструментом и предназначена для того, чтобы пилить кости, а не вражеские шеи.
Удавка сегодня.
Удавка и сегодня в строю. И не только среди законных и незаконных убийц. На некоторых американских сайтах можно найти рекламу забавных дивайсов на ее основе. Чаще они маскируются под ремешок часов и предположительно используются для самообороны. Но массовым увлечением удавке, конечно же, не стать: уж очень узка сфера ее применения. Да и эффективность в бою остается весьма спорной.
Вот, к примеру, слова известного отечественного специалиста в области рукопашного боя А. Кочергина, опубликованные на ветке его форума, как раз посвященной удавке: "В отличие от многих из вас я искал ответы на эти вопросы в петле, первый раз именно с двумя бабуинами на концах троса, обмотанного на шее. Ну и ни хрена, только очень больно… Вообще душат того, кто замер. Если только стремиться к повороту в сторону противника, удушение будет невозможно».
Методы противостоять удавке А. Медведева.
1 Никого не допускайте к себе за спину.
2 Старайтесь среагировать на забрасывание удавки следующим движением кистей рук.
Из под челюсти за уши...
Если хоть одна рука попала между удавкой и шеей...
Стянуть удавку через голову, вокруг лица..
Если проспали заброс - попытайтесь завести ладонь со стороны затылка...
Движение...
Удавка часто используется при нападениях на водителей такси.
Довольно часто, люди, которые, замышляют что-то нехорошее, садясь в вашу машину, предпочитают, находиться на заднем сидении, позади вас. Так им легче будет напасть на вас.
Удавки бывают разных типов, очень тоненькие, которые могут перерезать ваше горло, короткие и длинные. Как только на вас накинули удавку, ни в коем случае не надо паниковать, необходимо одной рукой открыть дверь и сразу приспустить таз, чтобы создался рычаг. Наголовник кресла работает на вас.
После этого руками хватаем удавки и начинаем оттягивать от шеи, стараясь выкручивать рычаг, который мы создали. Это позволит нам скинуть удавку с головы и быстро выскочить в уже открытую дверь.
Опытный нападающий, будет мешать вам создать рычаг, и наклонит свою голову, как можно ближе к вашей.
Не забываем, что наше сидение может опускать свою спинку. Немного опустив спинку сидения, создаём рычаг.
Так как противник будет тянуть на себя удавку, нам легче будет сбросить её со своей головы.
Если нападающий будет не опытен, то после того, как он накинет на вас удавку, он будет стараться как можно сильнее тянуть на себя удавку и отклонит корпус назад. Это даст нам преимущество, и мы сможем схватиться руками за часть удавки, которая находится позади нашего сидения.
Еще примеры.
1 Вы водитель. Машина стоит. Хулиган сзади. Он набрасывает на вашу интеллигентную шею петельку (веревку, леску).
Если успели среагировать - опустить подбородок, наклонить вперед, подставить руку, то вы - МО-ЛОД-ЦА! Ну а если не успели, то соответственно - нет. Бог с ней - с петлей, потом узнаете, из чего она сделана. Поверните голову в сторону - вправо, чтобы убрать кадык, одновременно сами быстро поворачивайтесь максимально вправо, чтобы достать врага. А он будет рядом, так как особенностью такого нападения в автомобиле является следующий факт. Чтобы эффективно набросить веревку, нападающий должен подняться с сиденья, чуть перегнуться через него, чтобы быть ближе к вам. Значит так. Своей рукой (левой) хватайте противника за волосы, рвите-тащите на себя. Нет волос, бейте пальцами в глаза, царапайте. Бейте кулаком в нос, ломайте его. Все средства хороши во имя спасения своей шеи и авто. Если вы проворны, то вам, может быть, удастся встать на кресло на колени и дотянуться до злодея уже двумя руками. И как только ослабла петелька, или отпустил удавку подлец, из салона-то вылезайте. Разомнитесь теперь в рукопашной схватке на земле.
2 Автомобиль на ходу. Пассажир с заднего сиденья накидывает на вас удавку и пытается задушить.
Если ваши руки не успели перехватить удавку еще на пути к горлу, забудьте про нее вообще. Опустив подбородок, поверните голову вправо (это немного освободит гортань и даст пусть и маленькую, но возможность дышать), одновременно с этим отстегните сковывающий вас ремень безопасности. Далее постарайтесь развернуться назад как можно сильнее, чтобы противник оказался в зоне вашей досягаемости. Теперь, в зависимости от ситуации, можно использовать все доступные средства атаки. Схватите нападающего за волосы или руку и потяните на себя. Руку нападающего следует не просто хватать, а стараться придать ей неестественное положение (выкрутить) или же просто укусить. Касательно волос следует заметить, что у некоторых модников их может и не быть. В таком случае, лучшим выходом будет попытка атаковать глаза нападающего. Это не только принесет боль противнику, но и заставит его ослабить хватку.
Если вам все-таки удастся перехватить инициативу и вытянуть голову противника между передними сидениями - прекрасно! Теперь можно поэкспериментировать с педалями тормоза и газа. Экстренное торможение заставит нападающего потерять равновесие, следовательно, обескуражит его, но вам следует помнить, что если вы больше не пристегнуты, то можете полететь вперед вместе с ним. Помните, в случае нападения сзади с удавкой, главное - ослабить петлю на своей шее, тогда самооборона в авто будет успешной. Как только вам это удалось, вы должны тут же скинуть ее с себя и спешно покинуть авто. Даже если оно продолжает движение.
Переживая сильное психо-эмоциональное напряжение, человек рискует заработать неприятные "нервные комки". Причиной этого явления бывают психо-эмоциональные факторы - переутомление, большие стрессы, разлад в семье. Нередко на такие неприятности жалуются люди, пережившие тяжелый развод или смерть своих близких. У человека появляется небольшой ком в горле, тяжело дышать и глотать. Пациентам с такими симптомами сложно проглотить слюну, они нередко жалуются на жжение, щекотание, удушье, першение или саднение в горле. Многие из пациентов безумно боятся возникновения раковой опухоли, у них появилось ощущение инородного тела в дыхательных путях. удушья и появления какой-то опасной болезни - постоянные спутники таких "нервных комков". Иногда такой страх перетекает в серьезную болезнь - канцерофобию, при которой человек одержим страхом опасного заболевания.
Однако это явление может иметь совсем иной характер. Если у вас появился ком в горле, тяжело дышать - проверьте щитовидную железу. Ее увеличение обычно способствует сдавливанию органов шеи. Возможной причиной неприятного комка может быть хронический фарингит, остеохондроз, расстройство пищевода или гастро-эзофагиальная рефлюкная болезнь.
Шейный отдел позвоночника - самый тонкий и подвижный. В результате избыточного роста костной ткани на поверхностях позвонков возникает остеохондроз, который сдавливает корешки нервных окончаний, вызывая ком
Нервной системы к новым климатическим и социальным условиям вызывает вегето-сосудистую дистонию. Специалисты называют ее болезнью современных людей. Один из многочисленных симптомов этой болезни - ком в горле, тяжело дышать.
Ощущение "комка" может оказаться побочным эффектом лекарственных средств. Чаще всего, это антигистаминные препараты, лекарства от депрессии и повышенного кровяного давления. Нередко причина такого явления скрывается в излишнем весе, грыже пищеводного отверстия диафрагмы, недавней простуде или кашле.
Если вам стало трудно дышать, ком в горле затрудняет глотание - не пытайтесь заниматься самодиагностикой, немедленно обратитесь к врачу. Сначала вам следует проверить щитовидную железу. Врач с легкостью проведет ощупывание и УЗИ, утвердив или опровергнув диагноз. Определить остеохондроз сможет вертебролог. ЛОР-врач поможет вылечить хронический фарингит. Если никто из этих врачей не объявил вам точный диагноз - посетите гастроэнтеролога. Но если вы подозреваете, что ком в горле вызван психо-эмоциональными факторами - обратитесь к психоневрологу: он назначит вам транквилизаторы - особые препараты седативного действия, и санитарно-курортное лечение.
Требует комплексного лечения, которое назначается с учетом причин возникновения этой болезни.
В некоторых случаях из-за слишком избыточного веса может быть ком в горле, тяжело дышать. При избавлении от излишнего веса эти симптомы пропадают бесследно.
Ком в горле иногда возникает в результате развития онкологических заболеваний. Нельзя игнорировать этот важный симптом. В редких случаях "комок" сообщает о переутомлении и проходит без какого-либо лечения через некоторое время. Но иногда этот яркий симптом указывает на серьезное опасное заболевание и требует незамедлительного вмешательства врача.
Внимание к своему организму - главный принцип людей, заботящихся о собственном здоровье. Внешне совершенно невинный симптом иногда оборачивается серьезной патологией. Зная, о чем свидетельствует такое странное явление, как ком в горле, вы сможете вовремя обратиться к нужному врачу.
При заболеваниях щитовидной железы могут возникнуть боли в шейном отделе и удушье. Функциональная деятельность щитовидки зависит от наличия йода в организме. При вы сможете почувствовать это на себе. При можно ощутить, как что-то душит, шею при этом стягивает.
Почему возникает ощущение давления в горле
При патологических процессах размеры щитовидки начинают увеличиваться, появляется давление в горле, вы чувствуете постоянный . Зачастую это может быть:
При тиреоидите существует целая масса признаков. Все зависит от формы болезни. Тиреоидит бывает:
- острый гнойный;
- острый негнойный;
- хронический фибриозный;
Заболевания, провоцирующие ощущения дискомфорта
- Острый гнойный тиреоидит развивается при остром или хроническом инфекционном заболевании. Это могут быть ангина, воспаление легких и т. д. Начинаются боли в области шеи впереди, которые немного отдают в затылок и челюсть. Увеличиваются лимфатические узлы и усиливаются и движений головой. Температура тела начинает повышаться.
- Подострый тиреоидит может появиться после вирусных болезней, таких, как паротит, ОРВИ, коксаки. Чаще всего носительницами такого вида тиреоидита являются женщины старше 30 лет. Появляются боли также в области шеи и в ушах, мигрень, повышается и снижается активная деятельность больного, наблюдается потливость и похудение. Когда болезнь длится не малое время, появляется сонливость, отеки на лице, сухая кожа, заторможенное состояние.
- Хроническим фибриозным тиреоидитом в основном болеют люди, у которых была или . У больного увеличивается и уплотняется щитовидка, происходит нарушение ее функций.
- При аутоиммунном хроническом тиреоидите в первые несколько лет нет симптомов. Чаще всего эта болезнь встречается у женщин старше 40 лет. При начинается сдавливание шеи, снижаются необходимые в крови.
При гипертиреозе ускоряются все процессы в организме из-за перенасыщения гормонов в крови. От этого появляется частое изменение настроения, перевозбудимость, дрожат руки, нарушен сон.
- Появляется сердечная недостаточность за счет большой разницы верхнего и нижнего . В глазах начинает двоиться, отекают веки. Глаза могут слезиться, чувствуется резь. Человек может потерять зрение.
- Нарушается пищеварительный процесс, аппетит может как повыситься, так и понизиться. Мышцы начинают быстро уставать. У мужчин может появиться бесплодие, а у женщин - нарушение менструального цикла. У больного начинается одышка, за счет уменьшения емкости легких ускоряется обмен веществ.
- Неважно, сколько больной будет есть, вес будет резко падать. Появляется постоянная жажда и, как следствие, полиурия (частое мочеиспускание). Во время такой болезни быстро изнашивается кожа, ногти, волосы, человек начинает рано седеть.
Симптомы такой болезни могут не определяться у людей преклонного возраста, так как большинство из них присутствуют, как закономерность.
Онкологические заболевания щитовидной железы
Свойственны опухоли после хронических заболеваний. Это могут быть:
- опухоли молочных желез;
- болезни прямой кишки и рак толстого кишечника;
- болезни женских половых органов;
- эндокринная неоплазия.
Когда у больного появляется опухоль, может увеличиться узелок с одной стороны шеи. Поначалу этот узелок не имеет никаких болевых ощущений. Со временем он начинает расти и уплотняться, увеличивается лимфатический узел.
При поздних сроках рака щитовидки начинаются боли в районе шеи, которые частично передаются в ухо, чувствуется давление в области щитовидки, ощущение удушья и комка в горле, голос становится хриплым, больному становится тяжело дышать, набухают вены. Такие признаки говорят о том, что опухоль начала сдавливать все окружающие ее органы.
Рак бывает нескольких видов:
- анапластический.
Во время папиллярного рака начинают пробиваться опухоли из множества выступов, которые напоминают сосочки. Они хорошо поддаются лечению и считаются доброкачественными.
На железнодорожном мосту, в северной части Алабамы, стоял человек и смотрел вниз, на быстрые воды в двадцати футах под ним. Руки у него были связаны за спиной. Шею стягивала верёвка. Один конец ее был прикреплён к поперечной балке над его головой и свешивался до его колен. Несколько досок, положенных на шпалы, служили помостом для него и для его палачей - двух солдат федеральной армии под началом сержанта, который в мирное время скорее всего занимал должность помощника шерифа. Несколько поодаль, на том же импровизированном эшафоте, стоял офицер в полной капитанской форме, при оружии. На обоих концах моста стояло по часовому с ружьем «на караул», то есть держа ружье вертикально, против левого плеча, в согнутой под прямым углом руке, - поза напряжённая, требующая неестественного выпрямления туловища. По-видимому, знать о том, что происходит на мосту, не входило в обязанности часовых; они только преграждали доступ к настилу.
Позади одного из часовых никого не было видно; на сотню ярдов рельсы убегали по прямой в лес, затем скрывались за поворотом. По всей вероятности, в той стороне находился сторожевой пост. На другом берегу местность была открытая - пологий откос упирался в частокол из вертикально вколоченных брёвен, с бойницами для ружей и амбразурой, из которой торчало жерло наведённой на мост медной пушки. По откосу, на полпути между мостом и укреплением, выстроились зрители - рота солдат-пехотинцев в положении «вольно»: приклады упирались в землю, стволы были слегка наклонены к правому плечу, руки скрещены над ложами. Справа от строя стоял лейтенант, сабля его была воткнута в землю, руки сложены на эфесе. За исключением четверых людей на середине моста, никто не двигался. Рота была повёрнута фронтом к мосту, солдаты застыли на месте, глядя прямо перед собой. Часовые, обращённые лицом каждый к своему берегу, казались статуями, поставленными для украшения моста. Капитан, скрестив руки, молча следил за работой своих подчинённых, не делая никаких указаний. Смерть - высокая особа, и если она заранее оповещает о своем прибытии, ее следует принимать с официальными изъявлениями почета; это относится и к тем, кто с ней на короткой ноге. По кодексу военного этикета безмолвие и неподвижность знаменуют глубокое почтение.
Человеку, которому предстояло быть повешенным, было на вид лет тридцать пять. Судя по платью - такое обычно носили плантаторы, - он был штатский. Черты лица правильные - прямой нос, энергичный рот, широкий лоб; чёрные волосы, зачёсанные за уши, падали на воротник хорошо сшитого сюртука. Он носил усы и бороду клином, но щеки были выбриты; большие темно-серые глаза выражали доброту, что было несколько неожиданно в человеке с петлей на шее. Он ничем не походил на обычного преступника. Закон военного времени не скупится на смертные приговоры для людей всякого рода, не исключая и джентльменов.
Закончив приготовления, оба солдата отступили на шаг, и каждый оттащил доску, на которой стоял. Сержант повернулся к капитану, отдал честь и тут же встал позади него, после чего капитан тоже сделал шаг в сторону. В результате этих перемещений осуждённый и сержант очутились на концах доски, покрывавшей три перекладины моста. Тот конец, на котором стоял штатский, почти - но не совсем - доходил до четвертой. Раньше эта доска удерживалась в равновесии тяжестью капитана; теперь его место занял сержант. По сигналу капитана сержант должен был шагнуть в сторону, доска - качнуться и осужденный - повиснуть в пролете между двумя перекладинами. Он оценил по достоинству простоту и практичность этого способа. Ему не закрыли лица и не завязали глаз. Он взглянул на свое шаткое подножие, затем обратил взор на бурлящую речку, бешено несущуюся под его ногами. Он заметил пляшущее в воде бревно и проводил его взглядом вниз по течению. Как медленно оно плыло! Какая ленивая река!
Он закрыл глаза, стараясь сосредоточить свои последние мысли на жене и детях. До сих пор вода, тронутая золотом раннего солнца, туман, застилавший берега, ниже по течению - маленький форт, рота солдат, плывущее бревно - все отвлекало его. А теперь он ощутил новую помеху. Какой-то звук, назойливый и непонятный, перебивал его мысли о близких - резкое, отчётливое металлическое постукивание, словно удары молота по наковальне: в нем была та же звонкость. Он прислушивался, пытаясь определить, что это за звук и откуда он исходит; он одновременно казался бесконечно далёким и очень близким. Удары раздавались через правильные промежутки, но медленно, как похоронный звон. Он ждал нового удара с нетерпением и, сам не зная почему, со страхом. Постепенно промежутки между ударами удлинялись, паузы становились все мучительнее. Чем реже раздавались звуки, тем большую силу и отчетливость они приобретали. Они, словно ножом, резали ухо; он едва удерживался от крика. То, что он слышал, было тиканье его часов.
Он открыл глаза и снова увидел воду под ногами. «Высвободить бы только руки, - подумал он, - я сбросил бы петлю и прыгнул в воду. Если глубоко нырнуть, пули меня не достанут, я бы доплыл до берега, скрылся в лесу и пробрался домой. Мой дом, слава богу, далеко от фронта; моя жена и дети пока ещё недосягаемы для захватчиков».
Когда эти мысли, которые здесь приходится излагать словами, сложились в сознании обречённого, точнее - молнией сверкнули в его мозгу, капитан сделал знак сержанту. Сержант отступил в сторону.
2
Пэйтон Факуэр, состоятельный плантатор из старинной и весьма почтенной алабамской семьи, рабовладелец и, подобно многим рабовладельцам, участник политической борьбы за отделение Южных штатов, был ярым приверженцем дела южан. По некоторым, не зависящим от него обстоятельствам, о которых здесь нет надобности говорить, ему не удалось вступить в ряды храброго войска, несчастливо сражавшегося и разгромленного под Коринфом, и он томился в бесславной праздности, стремясь приложить свои силы, мечтая об увлекательной жизни воина, ища случая отличиться. Он верил, что такой случай ему представится, как он представляется всем в военное время. А пока он делал, что мог. Не было услуги - пусть самой скромной, - которой он с готовностью не оказал бы делу Юга; не было такого рискованного предприятия, на которое он не пошел бы, лишь бы против него не восставала совесть человека штатского, но воина в душе, чистосердечно и не слишком вдумчиво уверовавшего в неприкрыто гнусный принцип, что в делах любовных и военных дозволено все.
Однажды вечером, когда Факуэр сидел с женой на каменной скамье у ворот своей усадьбы, к ним подъехал солдат в серой форме и попросил напиться. Миссис Факуэр с величайшей охотой отправилась в дом, чтобы собственноручно исполнить его просьбу. Как только она ушла, ее муж подошёл к запыленному всаднику и стал жадно расспрашивать его о положении на фронте.
Янки восстанавливают железные дороги, - сказал солдат, - и готовятся к новому наступлению. Они продвинулись до Совиного ручья, починили мост и возвели укрепление на своем берегу. Повсюду расклеен приказ, что всякий штатский, замеченный в порче железнодорожного полотна, мостов, туннелей или составов, будет повешен без суда. Я сам читал приказ.
А далеко до моста?- спросил Факуэр.
Миль тридцать.
А наш берег охраняется?
Только сторожевой пост на линии, в полмили от реки, да часовой на мосту.
А если бы какой-нибудь кандидат висельных наук, и притом штатский, проскользнул мимо сторожевого поста и справился бы с часовым, - с улыбкой сказал Факуэр, - что мог бы он сделать?
Солдат задумался.
Я был там с месяц назад, - ответил он, - и помню, что во время зимнего разлива к деревянному устою моста прибило много плавника. Теперь бревна высохли и вспыхнут, как пакля.
Тут вернулась миссис Факуэр и дала солдату напиться. Он учтиво поблагодарил её, поклонился хозяину и уехал. Час спустя, когда уже стемнело, он снова проехал мимо плантации в обратном направлении. Это был лазутчик федеральных войск.
3
Падая в пролет моста, Пэйтон Факуэр потерял сознание и был уже словно мёртвый. Очнулся он - через тысячелетие, казалось ему, - от острой боли в сдавленном горле, за которой последовало ощущение удушья. Мучительные, резкие боли словно отталкивались от его шеи и расходились по всему телу. Они мчались по точно намеченным разветвлениям, пульсируя с непостижимой частотой. Они казались огненными потоками, накалявшими его тело до нестерпимого жара. До головы боль не доходила - голова гудела от сильного прилива крови. Мысль не участвовала в этих ощущениях. Сознательная часть его существа уже была уничтожена; он мог только чувствовать, а чувствовать было пыткой. Но он знал, что движется. Лишённый материальной субстанции, превратившись всего только в огненный центр светящегося облака, он, словно гигантский маятник, качался по немыслимой дуге колебаний. И вдруг со страшной внезапностью замыкающий его свет с громким всплеском взлетел кверху; уши ему наполнил неистовый рёв, наступили холод и мрак. Мозг снова заработал; он понял, что верёвка оборвалась и что он упал в воду. Но он не захлебнулся; петля, стягивающая ему горло, не давала воде заливать лёгкие. Смерть через повешение на дне реки! Что может быть нелепее? Он открыл глаза в темноте и увидел над головой слабый свет, но как далеко, как недосягаемо далеко! По-видимому, он все ещё погружался, так как свет становился слабей и слабей, пока не осталось едва заметное мерцание. Затем свет опять стал больше и ярче, и он понял, что его выносит на поверхность, понял с сожалением, ибо теперь ему было хорошо. «Быть повешенным и утопленным, - подумал он, - это ещё куда ни шло; но я не хочу быть пристреленным. Нет, меня не пристрелят; это было бы несправедливо».
Он не делал сознательных усилий, но по острой боли в запястьях догадался, что пытается высвободить руки. Он стал внимательно следить за своими попытками, равнодушный к исходу борьбы, словно праздный зритель, следящий за работой фокусника. Какая изумительная ловкость! Какая великолепная сверхчеловеческая сила! Ах, просто замечательно! Браво! Верёвка упала, руки его разъединились и всплыли, он смутно различал их в ширящемся свете. Он с растущим вниманием следил за тем, как сначала одна, потом другая ухватилась за петлю на его шее. Они сорвали её, со злобой отшвырнули, она извивалась, как уж.
«Наденьте, наденьте опять! Ему казалось, что он крикнул это своим рукам, ибо муки, последовавшие за ослаблением петли, превзошли все испытанное им до сих пор. Шея невыносимо болела; голова горела, как в огне; сердце, до сих пор слабо бившееся, подскочило к самому горлу, стремясь вырваться наружу. Все тело корчилось в мучительных конвульсиях. Но непокорные руки не слушались его приказа. Они били по воде сильными, короткими ударами сверху вниз, выталкивая его на поверхность. Он почувствовал, что голова его поднялась над водой; глаза ослепило солнце; грудная клетка судорожно расширилась - и в апогее боли его лёгкие наполнились воздухом, который он тут же с воплем исторгнул из себя.
Теперь он полностью владел своими чувствами. Они даже были необычайно обострены и восприимчивы. Страшное потрясение, перенесённое его организмом, так усилило и утончило их, что они отмечали то, что раньше было им недоступно. Он ощущал лицом набегающую рябь и по очереди различал звук каждого толчка воды. Он смотрел на лесистый берег, видел отдельно каждое дерево, каждый листик и жилки на нем, все вплоть до насекомых в листве - цикад, мух с блестящими спинками, серых пауков, протягивающих свою паутину от ветки к ветке. Он видел все цвета радуги в капельках росы на миллионах травинок. Жужжание мошкары, плясавшей над водоворотами, трепетание крылышек стрекоз, удары лапок жука-плавунца, похожего на лодку, приподнятую вёслами, - все это было внятной музыкой. Рыбёшка скользнула у самых его глаз, и он услышал шум рассекаемой ею воды.
Он всплыл на поверхность спиной к мосту; в то же мгновение видимый мир стал медленно вращаться вокруг него, словно вокруг своей оси, и он увидел мост, укрепление на откосе, капитана, сержанта, обоих солдат - своих палачей. Силуэты их четко выделялись на голубом небе. Они кричали и размахивали руками, указывая на него; капитан выхватил пистолет, но не стрелял; у остальных не было в руках оружия. Их огромные жестикулирующие фигуры были нелепы и страшны.
Вдруг он услышал громкий звук выстрела, и что-то с силой ударило по воде в нескольких дюймах от его головы, обдав ему лицо брызгами. Опять раздался выстрел, и он увидел одного из часовых, - ружье было вскинуто, над дулом поднимался сизый дымок. Человек в воде увидел глаз человека на мосту, смотревший на него сквозь щель прицельной рамки. Он отметил серый цвет этого глаза и вспомнил, что серые глаза считаются самыми зоркими и что будто бы все знаменитые стрелки сероглазы. Однако этот сероглазый стрелок промахнулся.
Встречное течение подхватило Факуэра и снова повернуло его лицом к лесистому берегу. Позади него раздался отчётливый и звонкий голос, и звук этого голоса, однотонный и певучий, донёсся по воде так внятно, что прорвал и заглушил все остальные звуки, даже журчание воды в его ушах. Факуэр, хоть и не был военным, достаточно часто посещал военные лагеря, чтобы понять грозный смысл этого нарочито мерного, протяжного напева; командир роты, выстроенной на берегу, вмешался в ход событий. Как холодно и неумолимо, с какой уверенной невозмутимой модуляцией, рассчитанной на то, чтобы внушить спокойствие солдатам, с какой обдуманной раздельностью прозвучали жёсткие слова:
Рота, смирно!… Ружья к плечу!… Готовсь… Целься… Пли!
Факуэр нырнул - нырнул как можно глубже. Вода взревела в его ушах, словно то был Ниагарский водопад, но он все же услышал приглушённый гром залпа и, снова всплывая на поверхность, увидел блестящие кусочки металла, странно сплющенные, которые, покачиваясь, медленно опускались на дно. Некоторые из них коснулись его лица и рук, затем отделились, продолжая опускаться. Один кусочек застрял между воротником и шеей; стало горячо, и Факуэр его вытащил.
Когда он, задыхаясь, всплыл на поверхность, он понял, что пробыл под водой долго; его довольно далеко отнесло течением - прочь от опасности. Солдаты кончали перезаряжать ружья; стальные шомполы, выдернутые из стволов, все сразу блеснули на солнце, повернулись в воздухе и стали обратно в свои гнезда. Тем временем оба часовых снова выстрелили по собственному почину - и безуспешно.
Беглец видел все это, оглядываясь через плечо; теперь он уверенно плыл по течению. Мозг его работал с такой же энергией, как его руки и ноги; мысль приобрела быстроту молнии.
«Лейтенант, - рассуждал он, - допустил ошибку, потому что действовал по шаблону; больше он этого не сделает. Увернуться от залпа так же легко, как от одной пули. Он, должно быть, уже скомандовал стрелять вразброд. Плохо дело, от всех не спасешься». Но вот в двух ярдах от него - чудовищный всплеск и тотчас же громкий стремительный гул, который, постепенно слабея, казалось, возвращался по воздуху к форту и наконец завершился оглушительным взрывом, всколыхнувшим реку до самых глубин! Поднялась водяная стена, накренилась над ним, обрушилась на него, ослепила, задушила. В игру вступила пушка. Пока он отряхивался, высвобождаясь из вихря вспененной воды, он услышал над головой жужжанье отклонившегося ядра, и через мгновение из лесу донёсся треск ломающихся ветвей. «Больше они этого не сделают, - думал Факуэр, - теперь они пустят в ход картечь. Нужно следить за пушкой; меня предостережёт дым - звук ведь запаздывает; он отстает от выстрела. А пушка хорошая! Вдруг он почувствовал, что его закружило, что он вертится волчком. Вода, оба берега, лес, оставшийся далеко позади мост, укрепление и рота солдат - все перемешалось и расплылось. Предметы заявляли о себе только своим цветом. Бешеное вращение горизонтальных цветных полос - вот все, что он видел. Он попал в водоворот, и его крутило и несло к берегу с такой быстротой, что он испытывал головокружение и тошноту. Через несколько секунд его выбросило на песок левого - южного - берега, за небольшим выступом, скрывшим его от врагов. Внезапно прерванное движение, ссадина на руке, пораненной о камень, привели его в чувство, и он заплакал от радости. Он зарывал пальцы в песок, пригоршнями сыпал его на себя и вслух благословлял его. Крупные песчинки сияли, как алмазы, как рубины, изумруды: они походили на все, что только есть прекрасного на свете. Деревья на берегу были гигантскими садовыми растениями, он любовался стройным порядком их расположения, вдыхал аромат их цветов. Между стволами струился таинственный розоватый свет, а шум ветра в листве звучал, как пение эоловой арфы. Он не испытывал желания продолжать свой побег, он охотно остался бы в этом волшебном уголке, пока его не настигнут.
Свист и треск картечи в ветвях высоко над головой нарушили его грёзы. Канонир, обозлившись, наугад послал ему прощальный привет. Он вскочил на ноги, бегом взбежал по отлогому берегу и укрылся в лесу.
Весь день он шел, держа направление по солнцу. Лес казался бесконечным; нигде не видно было ни прогалины, ни хотя бы охотничьей тропы. Он и не знал, что живёт в такой глуши. В этом открытии было что-то жуткое.
К вечеру он обессилел от усталости и голода. Но мысль о жене и детях гнала его вперёд. Наконец он выбрался на дорогу и почувствовал, что она приведёт его к дому. Она была широкая и прямая, как городская улица, но, по-видимому, никто по ней не ездил. Поля не окаймляли её, не видно было и строений. Ни намека на человеческое жилье, даже ни разу не залаяла собака. Чёрные стволы могучих деревьев стояли отвесной стеной по обе стороны дороги, сходясь в одной точке на горизонте, как линии на перспективном чертеже. Взглянув вверх из этой расселины в лесной чаще, он увидел над головой крупные золотые звезды -они соединялись в странные созвездия и показались ему чужими. Он чувствовал, что их расположение имеет тайный и зловещий смысл. Лес вокруг него был полон диковинных звуков, среди которых - раз, второй и снова - он ясно расслышал шёпот на незнакомом языке.
Шея сильно болела, и, дотронувшись до нее, он убедился, что она страшно распухла. Он знал, что на ней чёрный круг - след верёвки. Глаза были выпучены, он уже не мог закрыть их. Язык распух от жажды: чтобы унять в нем жар, он высунул его на холодный воздух. Какой мягкой травой заросла эта неезженная дорога! Он уже не чувствовал ее под ногами!
Очевидно, не смотря на все мучения, он уснул на ходу, потому что теперь перед ним была совсем другая картина, - может быть, он просто очнулся от бреда. Он стоит у ворот своего дома. Все осталось как было, когда он покинул его, и все радостно сверкает на утреннем солнце. Должно быть, он шел всю ночь. Толкнув калитку и сделав несколько шагов по широкой аллее, он видит воздушное женское платье; его жена, свежая, спокойная и красивая, спускается с крыльца ему навстречу. На нижней ступеньке она останавливается и поджидает его с улыбкой неизъяснимого счастья, - вся изящество и благородство. Как она прекрасна! Он кидается к ней, раскрыв объятия. Он уже хочет прижать ее к груди, как вдруг яростный удар обрушивается сзади на его шею; ослепительно-белый свет в грохоте пушечного выстрела полыхает вокруг него - затем мрак и безмолвие!
Пэйтон Факуэр был мертв; тело его, с переломанной шеей, мерно покачивалось под стропилами моста через Совиный ручей.
