Некролог евгению баратынскому. Последняя смерть

Как жизни общие призывы,
Как увлеченья суеты,
Понятны вам страстей порывы
И обания мечты;
Понятны вам все дуновенья,
Которым в море бытия
Послушна наша ладия.
Вам приношу я песнопенья,
Где отразилась жизнь моя:
Исполнена тоски глубокой,
Противоречий, слепоты
И между тем любви высокой,
Любви, добра и красоты.

Счастливый сын уединенья,
Где сердца ветреные сны
И мысли праздные стремленья
Разумно мной усыплены;
Где, другу мира и свободы,
Ни до фортуны, ни до моды,
Ни до молвы мне нужды нет;
Где я простил безумству, злобе
И позабыл, как бы во гробе,
Но добровольно, шумный свет,—
Ещё порою покидаю
Я Лету, созданную мной,
И степи мира облетаю
С тоскою жаркой и живой.
Ищу я вас, гляжу: что с вами?
Куда вы брошены судьбами,
Вы, озарявшие меня
И дружбы кроткими лучами,
И светом высшего огня?
Что вам дарует провиденье?
Чем испытует небо вас?
И возношу молящий глас:
Да длится ваше упоенье,
Да скоро минет скорбный час!

Звезда разрозненной плеяды!
Так из глуши моей стремлю
Я к вам заботливые взгляды,
Вам высшей благости молю.
От вас отвлечь судьбы суровой
Удары грозные хочу,
Хотя вам прозою почтовой
Лениво дань мою плачу.

Примечания

Впервые напечатано в „Современнике“ 1836 года, т. IV, стр. 216—218, под заглавием „К князю П. А. Вяземскому“ и с подписью Е. Баратынский. Этим стихотворением, набранным курсивом, открывался сборник „Сумерки“ (стр. 5—13) (первоначально названный поэтом „Сон земной ночи“), который был посвящен „Князю Петру Андреевичу Вяземскому“.

Стихотворение отнесено издателями к периоду 1835—1842 гг. (в действительности оно написано не позже 1836 года), и эта неопределенность, а также и то, что оно явилось посвящением „Сумерек“, послужило поводом для многих считать его выражением чувств Боратынскаго в то время, когда он остался „звездой разрозненной Плеяды“, т. е. после смерти барона Дельвига, Пушкина и т. д., между тем как Пушкин был еще жив. Более того, Боратынский называет „звездой разрозненной Плеяды“ даже не себя, а князя П. А. Вяземскаго, принадлежавшаго еще старому поколению.

Посылая свой сборник князю П. А. Вяземскому, Боратынский писал: „Это небольшое собрание стихотворений предано тиснению почти, если не единственно, для того, чтобы воспользоваться позволением вашим напечатать посвящение. Примите то и другое с обычным вашим благоволением к автору“ („Старина и Новизна“, кн. 5, стр. 55).

Князь Петр Андреевич Вяземский (род. 12 июля 1792 года, сконч. 10 ноября 1878) — известный критик и поэт; по свидетельству П. А. Плетнева

(Соч. т. I, стр. 547—572, статья напечатанная в „Современнике“ 1844 г., т. XXXV, стр. 298—329 — „Евгений Абрамович Баратынский“), „он вполне ценил талант Баратынскаго и любил его замечательный, тонкий ум. Их неоднократныя свидания в Москве утвердили дружбу, основанную на взаимном душевном уважении. Два таланта, столь известные у нас остроумием, вкусом, образованностию, лучшим тоном, игривостию и силою слога, чуждые мелочнаго соперничества, с удовольствием сообщали друг другу мнения свои о предметах, занимавших их любознательность“. И кн. Вяземский сохранил это дружелюбное чувство к Боратынскому до конца дней своих и в 1869 году сердечно приветствовал издание сочинений своего друга, поэтический талант котораго он очень ценил (Соч. Вяземскаго, изд. гр. С. Д. Шереметева, Спб. 1882, т. VII, стр. 268—269).

См. также отзывы князя Вяземскаго о Боратынском в Остафьевском Архиве и письма Боратынскаго в 5 книге „Старины и Новизны“.

И звестный русский поэт золотого века родился в дворянской семье. Отец его был помещик, отставной генерал-лейтенант. В детстве Боратынский учился в частном немецком пансионе в Петербурге, а в 12 лет его отдали в Пажеский корпус. Однако шалости и отказ подчиняться порядкам корпуса привели к тому, что через два года он был оттуда исключен с запретом поступать на военную службу, кроме как рядовым.

После этого несколько лет юноша жил в поместьях родных, начал писать стихи. В начале 1819 года Боратынский все-таки решил пойти по стопам предков и поступил рядовым в лейб-гвардии Егерский полк. Он поселился в одной квартире с Дельвигом, подружился с Пушкиным, Кюхельбекером, Гнедичем и начал печататься. В 1820 году Боратынский получил унтер-офицерский чин и был переведен в полк своего родственника, стоявший в Финляндии. Суровость северной природы произвела большое впечатление на этого поэта-романтика. В 1824 году он был назначен в штаб генерала Закревского, где увлекся его женой, «Медной Венерой» Пушкина. На следующий год он был произведен в офицеры. В 1826 году из-за болезни матери Боратынский вышел в отставку и поселился в Москве, женившись на Анастасии Энгельгардт - двоюродной сестре супруги Дениса Давыдова.

После издания поэм «Эда» и «Пиры» в 1826 году общественное мнение поставило его в ряды лучших поэтов своего времени. С 1828 по 1831 год Боратынский находился на гражданской службе, в частности как губернский секретарь. После выхода в отставку Боратынский ушел в частную жизнь, обустраивал приданое жены - поместье Мураново (позже - Музей Тютчева, родственника Энгельгардтов).

В 1843 году Боратынский с женой и тремя из своих девяти детей отправился в заграничное путешествие. В Неаполе он скончался от разрыва сердца.

Наряду с написанием фамилии через О - Боратынский, более распространенным в течение долгого времени был вариант с буквой А. Он закрепился в энциклопедиях и словарях, а не последнюю роль в решении этого вопроса сыграло то, что Пушкин, отзываясь о поэзии друга, писал о нем «Баратынский».

Между тем написание фамилии через О доминирует в литературоведении начиная с 1990-х годов и подтверждается биографическими сведениями. Так, фамилия рода Боратынских, как утверждалось в работе племянника поэта, происходит от названия замка Боратын в Галиции. После того как один из представителей рода перешел в русское подданство, из-за особенностей нового языка в написании стала преобладать буква А. Известно, что двойной вариант фамилии доставлял немало хлопот, когда речь шла об официальных документах. Так, сохранилось письмо сына поэта, Николая Евгеньевича Боратынского, в котором он указывает на ошибку в бумагах и объясняет ее происхождение: «...позвольте обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что в предъявляемых документах фамилия моя написана Ба-, а не Боратынский, между тем как коренная орфография - Боратынский... <...> Чуждая буква произошла от обыкновения русских выговаривать О как А, в письмах же часто можно принять эту букву за вторую…»

Сам Боратынский подписывал первые стихи как «Евгений Абрамов сын Баратынской». Однако в официальной публикации произведений и в последнем своем сборнике он использовал в подписи другой вариант - «Боратынский». Так же - через О - его фамилия увековечена на надгробии поэта в Александро-Невской лавре.

Евгений Баратынский (1800—1844)

Евгений Абрамович Баратынский родился 19 февраля 1800 г. в селе Вяжле Кирсановского уезда Тамбовской губернии в поместье своего отца, генерал-адъютанта Абрама Андреевича Баратынского. «Древний польский род герба Корчак, ведущий себя от Зоарда, главы одной из орд, навод-нивших Восточную Европу в 5 веке. Фамилию Боратынского впервые принял Дмитрий — канцлер земель русских — по имени замка «Божья оборона», построенного его отцом... и стал писаться «de Boratyn». В 5-ом колене по Божидаре Ян Боратынский... ознаменовал себя в царствование Сигизмунда I военными подвигами. Правнук Яна, Иван Петрович захудал, превратившись в Вельского шляхтича, выехал в Россию, принял православие, был верстан в смоленской гу-бернии поместиям...»

Первоначальное образование Баратынский получил дома; первым дядькой его был итальянец Боргез. Ему посвящено предсмертное послание Баратынского, написанное за две недели до кончины поэта в Неаполе: «К дядьке-итальянцу». В 1811 г. Баратынский был отправлен для получения образо-вания в Петербург, где учился в немецком пансионе, а затем в пажеском корпусе. В корпусе Баратынский подружился с пажами, нарушавшими не только правила корпусной дис-циплины, но и основные требования чести. В феврале 1816 г. Баратынский вместе с другим пажем был по высочайшему повелению исключен из корпуса с воспрещением когда-либо поступать на военную службу. После исключения в течение двух лет Баратынский жил у своей матери в Тамбовской губернии, периодически заезжая к дяде Б. А. Баратынскому в Смоленскую губернию. В 1818 г. Баратынский едет в Петер-бург, где после больших хлопот ему удается в 1819 г. посту-пить рядовым в лейб-гвардии егерский полк. В Петербурге Баратынский подружился с А. Дельвигом , который первый оценил его незаурядный поэтический дар и даже опублико-вал одно из стихотворений Баратынского без его ведома. Тогда же молодой Баратынский близко сошелся с Пушкиным , Плет-невым, Гнедичем, отчасти с Жуковским . Познакомился он и с многими из будущих декабристов, в частности с Кюхель-бекером, но ни он (Баратынский), ни Дельвиг не были по-священы в тайны существовавшего уже тогда политического общества.

В начале литературной деятельности Баратынского его стихи появлялись во многих петербургских журналах и аль-манахах: «Благонамеренный», «Сын Отечества», «Соревно-ватель Просвещения и Благотворения» и др. Их оригиналь-ность, глубина мысли и изящный слог очень скоро принес-ли молодому автору известность. В 1820 г. Баратынский был произведен в унтер-офицеры и переведен в Нейшлотский пе-хотный полк, стоявший в Финляндии. Пребывание в Финлян-дии оказало значительное воздействие на творчество поэта, определив интерес к североевропейской культуре, что отра-зилось на выборе тем и сюжетов произведений Баратынско-го (поэма «Эда», стихотворение «Финляндия»).

Весной 1825 г. Баратынский наконец был произведен в офицеры; вскоре после этого он вышел в отставку и пере-ехал в Москву, где 9 июня 1826 г. женился на старшей доче-ри генерал-майора Энгельгардта — Настасье Львовне. «По-следняя была не только нежной и любящей женой, но и женщиной с тонким литературным вкусом: поэт часто удив-лялся верности ее критического взгляда. Он находил в ней ободряющее сочувствие своим вдохновениям и спешил про-читывать ей все, что только выходило из-под его пера».

После женитьбы Баратынский поступил в межевую кан-целярию, но вскоре вышел в отставку. В тридцатых годах поэт некоторое время жил в Казани, куда в то же время приезжал Пушкин , собиравший материалы для истории пугачевского бунта. В Казани Баратынский получил печаль-ное известие о кончине Дельвига .

Во время московской жизни Баратынский близко сошелся с князем Вяземским , Денисом Давыдовым , вместе с которыми бывал у Дмитриева , а также с другими московскими лите-раторами и поэтами: И. Киреевским, Языковым , Хомяко-вым, Павловым. С Пушкиным и Жуковским Баратынский постоянно переписывался.

С осени 1839 г. Баратынский со всем своим семейством — женой и девятью детьми жил в деревне, в тамбовском имении у своей матери и в Подмосковье в сельце Муранове. Поэт любил деревенскую жизнь и с удовольствием занимался хо-зяйством, одновременно не оставляя своих творческих иска-ний. В 1842 г. Баратынский издал сборник стихов «Сумер-ки» . Сюда вошли произведения, написанные в 1835—1842 гг. Ранее, в 1826 г., появились отдельным изданием поэмы «Эда» и «Пиры», в 1827 г. — первое собрание стихотворений, в 1828 г. — поэма «Бал», в 1831 г. — поэма «Наложница» (первоначальное название «Цыганка»), наконец, в 1835 г. появилось второе собрание стихотворений в двух частях.

Осенью 1843 г. Баратынский осуществил давнее желание: с женой и старшими детьми он отправился за границу. Он посетил Берлин, Франкфурт и Дрезден, а зиму 1843 — 1844 гг. провел в Париже. Здесь русский поэт вращался в салонах и познакомился с литераторами Нодье, обоими Тьери, Сент-Бевом, Проспером Мериме. По просьбе некото-рых из своих новых французских друзей он перевел прозой на французский язык около 15 своих стихов.

Весной 1844 г. Баратынские отправились из Парижа в Неаполь. Во время переезда по морю поэтом было написано стихотворение «Пироскаф», напечатанное в 1844 г. в «Со-временнике». Доктор не советовал поэту ехать в Неаполь, опасаясь вредного влияния знойного неаполитанского кли-мата. Эти опасения, к сожалению, оправдались. Баратынский был склонен к сильным головным болям. 29 июня (И июля) 1844 г. в Неаполе Баратынский скоропостижно скончался. Через год тело его было перевезено в Петербург и 30 авгу-ста 1845 г. погребено в Александро-Невской лавре, рядом с могилами Гнедича и Крылова .

Творчество Евгения Абрамовича Баратынского принад-лежит к числу наиболее своеобразных и специфических явлений русского романтического движения. Баратынский — романтик, поэт нового времени, впитавший его горести и скорби, обнаживший внутренне противоречивый, слож-ный душевный мир современного ему человека. При всей своей внешней сдержанности художник вкладывал в искус-ство большую личную страсть, «судороги сердца». Мысль Баратынского, полная тревоги и беспокойства, тесно связана с глубоким внутренним чувством. Пушкин , проницательно уловивший главную особенность его поэзии, писал: «Он у нас оригинален — ибо мыслит». Но тут же дополнял: «...между тем как чувствует сильно и глубоко». Это подме-ченное Пушкиным удивительное, выросшее на русской почве сплетение рационализма с высокой одухотворенностью и эмоциональностью, присущими романтическому движению, породило и совершенно новое качество лиризма поэта («Мысль — вот предмет его вдохновения». В. Г. Белинский).

Искания поэта привели его к созданию знаменитой книги «Сумерки », опубликованной в 1842 г. и явившейся одним из высочайших взлетов русской лирической поэзии XIX века. Именно в «Сумерках» — гениальном цикле философской лирики , объединенном единой темой и единым авторским настроением, наиболее полно раскрылись мощь и глубина поэзии Баратынского.

Нигде своеобразнейший лиризм мысли, страстность фи-лософских раздумий, атмосфера интеллектуализма, высокой духовности не достигают такого напряжения, такой порази-тельной силы, как в этой книге. Лирика «Сумерек» с ее суро-вым трагическим строем явилась чутким отражением време-ни: за стихами «Сумерек» стоял опыт истории, слышалось холодное дыхание «железного века», образ которого не слу-чайно становится главным в книге. «Железный век», — это не только «век-торгаш» с его властью денег и прозаичностью отношений, но одновременно и обобщенное выражение давя-щей атмосферы николаевского царствования.

После смерти Баратынского наступили долгие десяти-летия почти полного забвения его произведений. И лишь в конце прошлого и начале нынешнего века вновь возродился интерес к творчеству поэта, в том числе и со стороны деятелей символистского направления, объявивших его своим предтечей.

Творчество Баратынского , большого и чуткого художни-ка, одного из создателей философской лирики , оказывало и продолжает оказывать заметное влияние на развитие отече-ственной поэзии. Пушкин , Лермонтов , Тютчев , Блок , Брюсов — каждый из них так или иначе учитывал литературный опыт Баратынского.

Баратынский Евгений Абрамович, биография которого вызывает искренний интерес у поклонников поэтической лирики, - знаменитый русский поэт 19 века, современник и друг Александра Сергеевича Пушкина.

Детские годы

Родился 19 февраля 1800 года в небогатой семье дворян, проживавшей в Тамбовской губернии. Его мама Александра Федоровна была фрейлиной, а отец Абрам Андреевич - генерал-адъютантом.

Мальчик с раннего детства владел иностранными языками. Французский был принят в доме Баратынских, в 8-летнем возрасте Женя свободно на нем общался. Итальянский познал благодаря своему дяде - итальянцу Боргезе, а немецкий изучал в частном пансионе Петербурга, куда родители отдали его в 1808 году.

В 1810 году отца не стало, и заботы по воспитанию сына мать - умная образованная женщина - полностью взвалила на свои плечи. В 1812 году Евгений поступил в Пажеский корпус города Петербурга. Там с определенной группой товарищей принимал участие в шалостях, закончившихся для него весьма грустно. Одна из них граничила с преступлением (кражей) и стала поводом для исключения юноши из учебного заведения без права поступления на государственную службу, кроме солдатской.

Это позорное происшествие сильно подействовало на 15-летнего Евгения. Молодой человек не раз был готов попрощаться с жизнью. Словно сквозь мрачное стекло, стал смотреть на окружающий мир Евгений Баратынский. Стихи его имели пессимистический настрой, граничащий с душевными терзаниями, пережитыми муками позора.

Баратынский Евгений Абрамович: биография

После исключения Баратынский уехал в Тамбовскую губернию, в деревню к матери. Периодически навещал дядю - адмирала Б. А. Баратынского, проживавшего в Смоленской губернии. Жизнь на сельских просторах полностью пробудила в Евгении стихотворный талант. Рифмованные строки раннего периода были достаточно слабые, но за пару Баратынский приобрел уверенность и собственный индивидуальный стиль.

В 1819 году Евгений Баратынский, стихи которого изучаются школьной программой, был зачислен в Петербургский егерский полк рядовым. Интерес к литературе в этот период побудил его к тому, что молодой автор целенаправленно стал искать знакомство с писателями. Его работы по достоинству оценил Антон Антонович Дельвиг, оказавший значительное влияние на стиль написания Баратынского. Литератор нравственно поддержал юношу, помог в издании собственных произведений и познакомил с такими известными писателями, как Петр Плетнев, Вильгельм Кюхельбекер, и Александр Пушкин.

«Я безрассуден - и не диво!» - Евгений Баратынский именно к Дельвигу обращается в этом стихотворении, написанном в 1823 году, где рассказывает о своих сердечных страданиях, а проявлением дружбы с Александром Сергеевичем стала публикация книги «Две повести в стихах», в которую вошли поэмы Баратынского «Бал» и Пушкина «Граф Нулин».

Годы в Финляндии

В 1820 году Баратынский Евгений Абрамович, биография которого вызывает искренний интерес поклонников его творчества, в чине унтер-офицера попал в Нейшлотский полк, базировавшийся в Финляндии. Там он задержался на 5 лет. Жизнь вел спокойную, уединенную. составляли пара-тройка офицеров, с которыми он встречался у полкового командира. Этот период, оставивший глубочайшие впечатления в сознании Баратынского, ярко отразился на его поэзии. Суровый край был описан в стихотворениях «Водопад», «Финляндия», «Эда».

В печати периодически стали появляться эпиграммы, мадригалы, элегии и послания Баратынского. Особый успех ему принесла поэма «Пиры», опубликованная в 1820 году. В это время Евгений сблизился с мемуаристом и историком Н. В. Путятой, дружбу с которым сберег до конца своих дней. Николай Васильевич описывал Евгения как худощавого бледного человека, черты которого выражали глубочайшее уныние.

Баратынский Евгений Абрамович: интересные факты

Благодаря ходатайству Путяты в 1824 году Евгению было разрешено приехать в Гельсингфорс (столицу Финляндии). Там он состоял при корпусном штабе генерала Закревского и очень сильно увлекся его женой Аграфеной. Своей музе поэт посвятил множество стихотворных строк («Мне с упоением заметным», «Оправдание», «Нет, обманула вас молва», «Фея», «Бал», «Я безрассуден - и не диво!»). Евгений Баратынский много страдал из-за этой любви. Позже у покорительницы мужских сердец случился роман с А. С. Пушкиным.

Тем временем друзья Баратынского упорно добивались для него присвоения офицерского звания и все время наталкивались на отказ со стороны императора. Причиной этому был независимый характер творчества литератора, его оппозиционные высказывания. Баратынский не был декабристом, но идеи, получившие воплощение в деятельности тайных обществ, полностью овладели его сознанием. Политическая оппозиционность отразилась в эпиграмме на Аракчеева, элегии «Буря», стихотворении «Стансы». Наконец-то в 1825 году Евгений был произведен в офицеры, что дало ему возможность распоряжаться собственной судьбой. Он поселился в Москве, завел семью (женой Евгения Баратынского стала Настасья Львовна Энгельгард) и вскоре вышел в отставку.

Оседлая жизнь Баратынского

Жизнь его стала однообразной; жена имела неспокойный характер, чем причиняла немало страданий Евгению и повлияла на то, что от него отдалились многие друзья.

Мирная семейная жизнь сгладила в поэте все то мятежное, буйное, что терзало его последние годы. Поэт жил то в столице, то в своем имении (село Мураново), то в Казани, часто ездил в Петербург.

В 1839 году Баратынский познакомился с Лермонтовым Михаилом Юрьевичем. В Москве сошелся с такими писателями, как Н. Ф. Павлов, А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, С. А. Соболевский. Итогом первого периода творчества Евгения Баратынского стало опубликованное в 1827 году собрание его стихотворений.

Творчество Баратынского

Разгром декабристского восстания круто изменил общественную жизнь России, что не могло не отразиться на поэзии Баратынского. Темы одиночества, великой скорби, прославление смерти как «разрешения всех цепей» («Смерть», «На что вы, дни», «Последняя смерть», «Недоносок», «К чему невольнику мечтания свободы?») вышли на первый план в его творчестве. В стихотворениях остро ощущаются пессимистические мотивы скорби, обреченности искусства, неполноценности человеческой природы, грядущей гибели человечества.

В 1832 году начал публиковаться журнал «Европеец»; одним из активных авторов стал Баратынский. Состоялось всего два выхода издания, после чего журнал был запрещен. Великий русский поэт, лишившийся сильного побуждения к словесным трудам, впал в безысходную щемящую тоску.

В 1835 году было опубликовано второе издание его произведений, казавшееся на тот момент завершением его творческого пути. Последней опубликованной при жизни Баратынского книгой стал сборник «Сумерки» (1842), объединивший стихотворения 1830-1840-х годов и посвященный князю Андреевичу. В нем ярко выражено противоречие исторического прогресса и духовно-эстетической природы человека.

Путешествие в Неаполь

С конца 1839 года Баратынский Евгений Абрамович (годы жизни - 1800-1844) с женой и девятью детьми жил в подмосковном имении Мураново, позднее принадлежавшему Тютчевым. Деревенская жизнь нравилась поэту: он с удовольствием занимался хозяйством, не прекращая творческих поисков.

В 1843 году Баратынский Евгений Абрамович, биография которого подходила к концу, отправился за границу со старшими детьми и женой, полгода провел в Париже, встречался с писателями и общественными деятелями Франции. Чтобы познакомить со своей поэзией французов, поэт перевел на родной им язык несколько стихотворений.

В 1844 году Баратынский отправился морем в Неаполь через Марсель. Еще в начале пути он чувствовал недомогание, к тому же врачи предупреждали его о возможности неблагоприятного воздействия знойного климата Италии. По прибытии в Неаполь с супругой Баратынского случился болезненный припадок на нервной почве, который очень сильно подействовал на Евгения Абрамовича. У него резко усилились головные боли, часто его беспокоившие. На следующий день после случившегося - 11 июля 1844 года - Баратынский внезапно скончался.

Тело поэта было перевезено в Петербург и погребено на Лазаревском кладбище, в Александро-Невском монастыре.

Поэзия Баратынского - поэзия мысли

Как говорил великий русский поэт Александр Пушкин, поэзия Баратынского - это поэзия мысли. Поэт нового времени, романтик со сложным душевным миром, полным горести и скорби, вкладывавший в искусство большую личную страсть, был оригинален, ибо мыслил правильно и независимо. Белинский справедливо полагал, что из всех поэтов - современников Пушкина первое место занимает Баратынский Евгений Абрамович. Творчество его являет собой огромное наследие для современного поколения. После смерти Баратынского наступил длительный период практически полного забвения его произведений. Интерес к творчеству поэта возродился в конце 20 - начале 21 века.

В школьную программу входит стихотворение, которое в 1832 году написал Евгений Баратынский, - «Весна». С неповторимой трепетностью и нежностью автор передает всю необыкновенность прихода весны. Природа под пером Баратынского словно оживает, дышит и поет.

Совершенно противоположное настроение в стихотворении «Где сладкий шепот…». Евгений Баратынский описывает приход зимы, ее леденящий холод, мрачное небо и злой бушующий ветер.

Оригинальный подход к феномену смерти представляет автор в стихотворении «Смерть». Оно имеет две редакции. В первой Баратынский ярко показал различие между своей точкой зрения на данную тему и мнением общества. Во второй же он совсем убрал традиционное описание смерти как страшного конца, с которого начинается первая редакция:

О смерть! твое именованье

Нам в суеверную боязнь:

Ты в нашей мысли тьмы созданье,

Паденьем вызванная казнь!

Непонимаемая светом,

Рисуешься в его глазах

Ты отвратительным скелетом

Баратынский персонифицирует образ смерти. Она предстает скелетом с косою в руках. Такое изображение традиционно. Люди обычно бояться смерти, так как никому неизвестно, что нас ждет после неё. Из-за этой неизвестности возникают различные суеверия, связанные с ней. Например, то, что она воплощение тьмы и приносит только боль и страдания. Смерть, отвратительный скелет, с пустыми глазницами, в черном плаще, возвышается над всем человечеством, держа в костлявых руках косу, которой будет, как крестьянин рожь, косить всех без разбора, правых и неправых, виновных и невинных. Эпитеты «отвратительным», «уродливой» подчеркивают негативное отношение к ней. Поэт также связывает ее с мотивом рока, который заменяется словом «казнь». Таким образом, он удваивает страх перед смертью. Она перестает быть естественной.

Такое трагической восприятие смерти – особенность индивидуального сознания. Такой она видится свету, т.е. обычным людям, не задумывающимся о ее глобальном, мировом значении. Не зря автор употребляет в первых двух строфах местоимение «нам», «нашей», а также называет боязнь смерти «суеверной», то есть не имеющей под собой реальной основы («Суеверие, суеверство ср. ошибочное, пустое, вздорное, ложное верованье во что-либо; вера в чудесное, сверхъестественное, в ворожбу, гадания, в приметы, знаменья; вера в причину и последствие, где никакой причинной связи не видно»). Это субъективное мнение о смерти, принадлежащее свету, но оно не обязательно истинно. Далее автор высказывает свое мнение об образе смерти, о ее значении, трансформируя его таким образом. Смерть предстает в совсем другом свете:

Ты дочь верховного Эфира,

Ты светозарная краса:

В руке твоей олива мира,

Такой неожиданный поворот вполне ожидаем, если посмотреть на авторскую манеру описания. Стихотворение начинается с торжественного обращения: «О смерть!». Патетичность придает ему одический характер. Мы можем предположить поэтому, что далее автор будет восхвалять смерть с воодушевлением и торжественностью, как это и принято в одах. Более того, уже во второй строфе можно заметить сочувственное отношение поэта к ней из слов «непонимаемая светом», характерное для романтиков, который свет не понимает. Общество неправильно трактует ее образ, ее функцию, считаю ее бедою и наказанием. У Баратынского же совершенно противоположное мнение о ней.

Поэт поднимает образ смерти до богов (Эфир как верхний слой неба, обитель богов), равняет ее с Зевсом (Эфир как бог, отец Зевса). Она становится светлой, красивой, что совершенно нетипично для ее изображения. В руке она держит оливу мира.

«Такая замена атрибута смерти существенна: и в греческой мифологии, и в христианской традиции с оливой связаны значения мира, плодородия, Божьего благословения. Смерть призвана охранять миропорядок от хаоса, сохранять «равновесье диких сил»» .

Она представлена в этом стихотворении с положительной точки зрения. Автор в корне меняет представление читателя о ней, трансформирует установившийся в литературе образ смерти.

Баратынский сравнивает смерть с героями древнегреческой мифологии, следуя традициям классицизма. В одах XVIII века такие сопоставления были обязательны. Восхваляемой личности придается тем самым божественный статус, самой оде – торжественность и патетичность. Например, у М. Ломоносова:

…Являя, что Елисавета

В России усугубит света

Державой и венцем своим.

Ермий, наукам предводитель,

И Марс, на брани победитель,

Блистают совокупно с ним.

Там муж, звездами испещренный,

Свой светлый напрягает лук,

Диана стрелы позлащенны

С ним мещет из прекрасных рук .

(«Ода на день восшествия на Всероссийский престол Ея Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны, Самодержицы Всероссийский», 1746 года).

В этой оде императрица Елисавета равняется богу Марсу и Гермесу, а русский воин поставлен рядом с богиней Дианой.

Как ежели на Римлян злился

Плутон, являя гнев и власть,

И если Град тому чудился,

Что Курций, видя мрачну пасть,

Презрел и младость, и породу,

Погиб за Римскую свободу,

С разъезду в оную скочив, -

То ей! Квириты, Марк ваш жив

Во всяком Россе, что без страху

Чрез огнь и рвы течет с размаху.

(Ода на прибытие Ея Величества великия Государыни Императрицы Елисаветы Петровны из Москвы в Санкт-Петербург 1742 года по коронации).

В этой оде восхваляются русские воины. Они сравниваются с Марком Курцием, героем римских преданий.

Для античной философии весьма характерно положительное отношение к смерти. Сократ и его ученик Платон считали её благом. Она освобождает души от материального тела, от темницы, в которой они томились. Душа получает возможность вернуться в тот мир, где она обитала до земного существования. В христианском же мировоззрении смерть – это кара за грехи. Она страшна и горька, после нее неправедные души попадут в ад, где должны будут мучиться вечно. Современное поэту мнение света о смерти основаны на христианском её понимании. Баратынский, в свою очередь, смотрит на смерть с античной точки зрения, для которой такие сравнения вполне приемлемы:

Когда возникнул мир цветущий

Из равновесья диких сил,

В твое храненье Всемогущий

Его устройство поручил.

И ты летаешь над созданьем,

Забвенье бед везде лия

И прохлаждающим дыханьем

Баратынский показывает нам роль смерти вселенского масштаба. Он смотрит на нее не с точки зрения отдельного человека, для которого смерть, конечно же, будет страшна, а с точки зрения бога, возвышающегося над миром. Он видит, что на самом деле смерть – не порождение тьмы, а дочь света, которая создана для охраны миропорядка и природного равновесия. Это задача очень сложная, ведь мир изначально «дикий» и состоит из противоположностей. Всемогущий привел их в равновесие, которое трудно сохранить. В любой момент мир может в своем буйстве и непокорности выйти из-под контроля. Тьма не уживается со светом, добро со злом, любовь с ненавистью. Смерть же обладает даром забвенья. Беды, разногласия забываются с уходом их причин. Она напоминает людям, что есть нечто высшее, важнее их мелких жизненных ссор, заставляет их объединяться в горе или борьбе.

Глобальное, мировое значение смерти – это постоянное движение и развитие. Если бы не было ее, не было бы прогресса. Поколения должны сменять друг друга, чтобы приносить в этот мир новые идеи, исправлять ошибки предков и решать собственные. Старые короли и полководцы должны уходить, предоставляя молодым, более успешным и готовым к новому, возможность приводить историю и человечество в движение. Они не помнят ошибки предшественников и могут наступить на те же грабли, но, возможно, как раз у них и получится найти выход. Если бы не было смерти, то войны длились бы вечно, не сменяя друг друга, а просто не прекращаясь. Она останавливает конфликты, являясь самым страшным их последствием, открывая людям глаза на их заблуждения, ошибки через горе и шок. Если же они не понимают ее урока, она и их забирает, таким образом «смиряя буйство бытия».

Ты фивских братьев примирила,

Ты в неумеренной крови

Безумной Федры погасила

Огонь мучительной любви…

Ты предстаешь, святая дева!

И с остывающих ланит

Бегут мгновенно пятна гнева,

Стиль Баратынского в этом стихотворении во многом напоминает громогласный стиль Ломоносова. Все стихотворение напоминает оду своим величественно-торжественный, приподнятым, пышным настроением. Это и риторические восклицания («О смерть!», «Ты предстаешь, святая дева!»), и славянизмы («властелина», «краса», «прохлаждающим», «принужденье»), и устаревшая лексика («ланит», «лия»). Баратынский так же, как и Ломоносов, обращается к античным мифам и их героям, приводить примеры именно оттуда. Кроме «верховного Эфира» здесь представлены фивские братья Этеокл и Полиник, сыновья Эдипа и Иокасты. Узнав правду о своём рождении и о том, что женат на своей матери, Эдип проклял сыновей и удалился в изгнание. Братья решили править поочерёдно, но по окончании срока Этеокл отказался отдавать трон брату. Это привело к войне и выступлению «семерых против Фив». Братья убили друг друга в поединке. Есть версия, что, когда их сжигали на одном костре, пламя разделилось надвое, поэтому неизвестно точно, примирила их смерть или нет. Федра – дочь царя Миноса, жена афинского царя Тесея. Она полюбила своего пасынка Ипполита, но тот отверг ее, за что Федра его оклеветала. Из-за этого Ипполит погиб. Федра не смогла справиться с угрызениями совести и покончила с собой. Более того, Баратынский здесь аллегорически изображает смерть, что также характерно для одического стиля Ломоносова. Она предстает святой девой, светозарной богиней, дочерью верховного бога. Она парит над миром, охраняя его законы, и милосердно дает смертным успокоение от земных страданий.

Смерть гасит все страсти, всю злобу и сводит все эмоции, свойственные живым, к спокойствию, равнодушию мертвых. В этом Баратынский видит пользу смерти:

И краски жизни беспокойной,

С их невоздержной пестротой,

Вдруг заменяются пристойной,

Однообразной белизной.

Дружится кроткою тобою

Людей недружная судьба:

Ласкаешь тою же рукою

Смерть уравнивает все и всех. Она приводит всё к одной черте. Это восхищает поэта. В человеческих страстях, гневе, чувствах он видит только беспокойство, невоздержанность. Они кажутся ему бессмысленными. Смерть же убирает их и оставляет покой, заменяет бурю эмоций «пристойной, однообразной белизной». Белый цвет в европейской традиции – цвет божества. Он ассоциируется еще со времен античности с дневным светом, чистотой, добродетелью, невинностью, прозрачностью. Не зря белые одеяния носят боги, ангелы и святые. «Белизна» у Баратынского – это ясность мыслей, понимание смысла бытия, принятие всех истин, очищение от эмоций. Такое состояние наступает после смерти.

Не только в этом стихотворении поэт негативно относится к земным страстям. Во всей его лирике присутствует мотив их бессмысленности. Они – участь живых. Эмоции, желания не дают людям увидеть и понять истину. Земная жизнь охарактеризована эпитетами: «беспокойной», «невоздержанной», «недружная», «неумеренной», «мучительной». Все определения дают ей негативную окраску. Почти у всех есть приставки не -, без-, показывающие неполноценность жизни. Из самих страстей в стихотворении представлены только деструктивные: безумие, гнев, любострастие. Даже любовь, светлое, по сути, чувство, не приносит радости и счастья, а лишь мучения. Смерти же соответствуют эпитеты: «кроткая», «пристойная», «святая», «светозарная», своим значением подчеркивающие данный ей белый цвет. Особенно интересен первый. В словаре Даля сказано:

«Кроткий, о человеке тихий, скромный, смиренный, любящий, снисходительный; не вспыльчивый, негневливый, многотерпеливый. Кроткое обращение, ровное и доброжелательное…» .

Смерть не желает зла людям. Она наоборот жалеет их, симпатизирует им, не заставляет их страдать, а избавляет от страданий. Жизнь и смерть противопоставлены в этом стихотворении на лексическом уровне, причем вторая описана с негативной точки зрения, а первая – с положительной.

Стихотворение Баратынский заканчивает традиционным для него выводом, который присутствует во многих его стихотворениях:

Недоуменье, принужденье,

Условье смутных наших дней:

Ты всех загадок разрешенье,

Цепочка контекстуальных синонимов («недоуменье, принужденье», «условье», «разрешенье») характеризует смерть. Она приводит людей в недоумение своим неожиданным появлением и таким простым разрешением конфликтов. Очень часто она принуждает человека последовать за ней, если он не осознает ее значения, ее пользы, сам не готов уйти в другой мир. И, конечно же, она во многих ситуациях является единственным возможным разрешением, выходом, а в смутные времена и обязательным. Умирая, человек осознает истину, ему открывается тайный смысл его жизни и пути, смысл бытия всего человечества в целом. По крайней мере, поэт надеется на это. Слово «разрешенье» в конце повторяется дважды. Это также является традиционным, излюбленным приемом Баратынского (как повторение одного и того же корня, только здесь не однокоренное, а то же самое слово). Он акцентирует внимание на нем, еще раз утверждает его, доказывает его точность. Это подчеркивается и повторением местоимений «ты», «всех», анафорой («Ты всех загадок разрешенье, ты разрешенье всех цепей»). Смерть – это именно разрешенье всех споров, всех сомнений и раздумий. Она дает ответы на риторические вопросы, она освобождает душу человека от бренного тела, разум человека от тяжелых поисков истины.

В этом стихотворении Баратынский меняет взгляд читателей на образ смерти, трансформирует его. Он использует нетрадиционные эпитеты для описания смерти («светозарная», «святая»), связывает ее с мотивами мира, плодородия, света, нетипичными для данной темы. Читатель буквально испытывает когнитивный диссонанс, когда автор представляет ее как прекрасную богиню, охраняющую устройство мира, секреты его создания, дарящая покой душам. Поэт пишет ей оду, воспевает ее, боготворит. Это не единственный раз, когда Баратынский трансформирует традиционные мотивы, изображая их в совсем иной ключе.

Другая редакция этого стихотворения написана в том же году и содержит несколько важных изменений:

Тебя из тьмы не изведу я,

О смерть! и, детскою мечтой

Гробовый стан тебе даруя,

Не ополчу тебя косой.

Ты укрощаешь восстающий

В безумной силе ураган,

Ты, на брега свои бегущий,

Вспять повращаешь океан.

Даешь пределы ты растенью,

Чтоб не покрыл безмерный лес

Земли губительною тенью,

Злак не восстал бы до небес.

А человек! Святая дева!

Перед тобой с его ланит

Мгновенно сходят пятна гнева,

Баратынский убрал вступительную часть, где смерть описывается традиционно. Он сразу прямо заявляет, что не придает ей установленных людьми образов, форм. Для него совершенно не важны каноничные представления, он, наоборот, совсем от них отказывается. Таким образом, он полностью противопоставляет себя свету, не принимает его мнения. Он прямо говорит, что «не ополчит» смерть косой.

Более того, поэт здесь развивает свою идею смерти как хранительницы мировых порядков и законов. Она не только милосердно защищает людей от их страстей, но и смиряет океан в его буйстве, не дает растению вырасти до небес, хотя оно имеет такую силу. Здесь четко прослеживается смысл смерти в ограничении той безудержной мощи, которая есть у каждого человека в его душе, способной разрушить весь мир, устроить хаос, есть в глубинах океана, что может уничтожить всё живое на суше в один миг, есть внутри деревьев, которые, дай им волю, под светом солнца разрастутся по всей планете. Смерть сохраняет золотую середину, уравнивает сильных и слабых, чтобы все могли существовать в мире, соблюдая правило природного равновесия. И человек включен в этот ряд.

Если смотреть на нее с этой точки зрения, то она действительно не кажется несправедливой, жестокой, страшной, а наоборот, разумным, мудрым существом. Нужно только осознать ее роль в мировом масштабе. Как раз это и доказывает поэт.

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т. 2. С. 509.

Баратынский Е. А. Полн. собр. соч.: В 2 т. / Гл. ред. М.Л. Гофман. Т. 1. С. 107.

Баратынский Е. А. Полн. собр. соч.: В 2 т. / Гл. ред. М.Л. Гофман. Т. 1. С. 188.