«тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу» и. Качество жизни

Все эти святые слова будили в старухах воспоминания об исчезнувших еще до революции зубах, о яйцах, пропавших приблизительно в ту же пору, о мясе, уступающем в смысле жиров яйцам, а может быть, и об обществе, которому они были лишены возможности помогать, тщательно пережевывая пищу.

Кроме старух, за столом сидели Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич. Ни возрастом, ни полом эти молодые люди не гармонировали с задачами социального обеспечения, зато четыре Яковлевича были юными братьями Альхена, а Паша Эмильевич - двоюродным племянником Александры Яковлевны. Молодые люди, самым старшим из которых был 32-летний Паша Эмильевич, не считали свою жизнь в доме собеса чем-либо ненормальным. Они жили в доме на старушечьих правах, у них тоже были казенные постели с одеялами, на которых было написано «Ноги», облачены они были, как и старухи, в мышиный туальденор, но благодаря молодости и силе они питались лучше воспитанниц. Они крали в доме все, что не успевал украсть Альхен. Паша Эмильевич мог слопать в один присест два килограмма тюльки, что он однажды и сделал, оставив весь дом без обеда.

Не успели старухи основательно распробовать кашу, как Яковлевичи вместе с Эмильевичем, проглотив свои порции и отрыгиваясь, встали из-за стола и пошли в кухню на поиски чего-либо удобоваримого. Обед продолжался. Старушки загомонили:

Сейчас нажрутся, станут песни орать!

А Паша Эмильевич сегодня утром стул из красного уголка продал. С черного хода вынес перекупщику.

Посмотрите, пьяный сегодня придет…

В эту минуту разговор воспитанниц был прерван трубным сморканьем, заглушившим даже все продолжающееся пение огнетушителя, и коровий голос начал:

- …бретение…

Старухи, пригнувшись и не оборачиваясь на стоявший в углу на мытом паркете громкоговоритель, продолжали есть, надеясь, что их минет чаша сия. Но громкоговоритель бодро продолжал:

Евокрррахххх видусо… ценное изобретение. Дорожный мастер Мурманской железной дороги товарищ Сокуцкий, - Самара, Орел, Клеопатра, Устинья, Царицын, Клементий, Ифигения, Йорк, - Со-куц-кий…

Труба с хрипом втянула в себя воздух и насморочным голосом возобновила передачу:

- …изобрел световую сигнализацию на снегоочистителях. Изобретение одобрено Доризулом, - Дарья, Онега, Раймонд…

Старушки серыми утицами поплыли в свои комнаты. Труба, подпрыгивая от собственной мощи, продолжала бушевать в пустой комнате:

- …А теперь прослушайте новгородские частушки…

Далеко-далеко, в самом центре земли, кто-то тронул балалаечные струны, и черноземный Баттистини запел:

На стене клопы сидели

И на солнце щурились,

Фининспектора узрели -

Сразу окочурились…

В центре земли эти частушки вызвали бурную деятельность. В трубе послышался страшный рокот. Не то это были громовые аплодисменты, не то начали работать подземные вулканы.

Между тем помрачневший инспектор пожарной охраны спустился задом по чердачной лестнице и, снова очутившись в кухне, увидел пятерых граждан, которые прямо руками выкапывали из бочки кислую капусту и обжирались ею. Ели они в молчании. Одни только Паша Эмильевич по-гурмански крутил головой и, снимая с усов капустные водоросли, с трудом говорил:

Такую капусту грешно есть помимо водки.

Новая партия старушек? - спросил Остап.

Это сироты, - ответил Альхен, выжимая плечом инспектора из кухни и исподволь грозя сиротам кулаком.

Дети Поволжья?

Альхен замялся.

Тяжелое наследье царского режима?

Альхен развел руками: мол, ничего не поделаешь, раз такое наследие.

Совместное воспитание обоих полов по комплексному методу?

Застенчивый Александр Яковлевич тут же, без промедления, пригласил пожарного инспектора отобедать чем бог послал.

В этот день бог послал Александру Яковлевичу на обед бутылку зубровки, домашние грибки, форшмак из селедки, украинский борщ с мясом первого сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок.

Сашхен, - сказал Александр Яковлевич, - познакомься с товарищем из губпожара.

Остап артистически раскланялся с хозяйкой дома и объявил ей такой длиннющий и двусмысленный комплимент, что даже не смог довести его до конца. Сашхен - рослая дама, миловидность которой была несколько обезображена николаевскими полубакенбардами, тихо засмеялась и выпила с мужчинами.

Пью за ваше коммунальное хозяйство! - воскликнул Остап.

Обед прошел весело, и только за компотом Остап вспомнил о цели своего посещения.

Отчего, - спросил он, - в вашем кефирном заведении такой скудный инвентарь?

Как же, - заволновался Альхен, - а фисгармония?

Знаю, знаю, вокс гуманум. Но посидеть у вас со вкусом абсолютно не на чем. Одни садовые лоханки.

В красном уголке есть стул, - обиделся Альхен, - английский стул. Говорят, еще от старой обстановки остался.

А я, кстати, не видел вашего красного уголка. Как он в смысле пожарной охраны? Не подкачает? Придется посмотреть.

Милости просим.

Остап поблагодарил хозяйку за обед и тронулся. В красном уголке примусов не разводили, временных печей не было, дымоходы были в исправности и прочищались регулярно, но стула, к непомерному удивлению Альхена, не было. Бросились искать стул. Заглядывали под кровати и под скамейки, отодвинули для чего-то фисгармонию, допытывались у старушек, которые опасливо поглядывали на Пашу Эмильевича, но стула так и не нашли. Паша Эмильевич проявил в розыске стула большое усердие. Все уже успокоились, а Паша Эмильевич все еще бродил по комнатам, заглядывал под графины, передвигал чайные жестяные кружки и бормотал:

Где же он может быть? Сегодня он был, я видел его собственными глазами! Смешно даже.

Это просто смешно! - нагло повторял Паша Эмильевич.

Но тут певший все время пеногон-огнетушитель «Эклер» взял самое верхнее фа, на что способна одна лишь народная артистка республики Нежданова, смолк на секунду и с криком выпустил первую пенную струю, залившую потолок и сбившую с головы повара туальденоровый колпак. За первой струей пеногон-огнетушитель выпустил вторую струю туальденорового цвета, повалившую несовершеннолетнего Исидора Яковлевича. После этого работа «Эклера» стала бесперебойной.

К месту происшествия ринулись Паша Эмильевич, Альхен и все уцелевшие Яковлевичи.

Чистая работа! - сказал Остап. - Идиотская выдумка!

Старухи, оставшись с Остапом наедине, без начальства, сейчас же стали заявлять претензии:

Брательников в доме поселил. Обжираются.

Поросят молоком кормит, а нам кашу сует.

Все из дому повыносил.

Спокойно, девицы, - сказал Остап, отступая, - это к вам из инспекции труда придут. Меня сенат не уполномочил.

Старухи не слушали.

А Пашка-то Мелентьевич, этот стул он сегодня унес и продал. Сама видела.

Кому? - закричал Остап.

Продал - и все. Мое одеяло продать хотел. В коридоре шла ожесточенная борьба с огнетушителем. Наконец, человеческий гений победил, и пеногон, растоптанный железными ногами Паши Эмильевича, выпустил последнюю вялую струю и затих навсегда.

Старух послали мыть пол. Инспектор пожарной охраны пригнул голову и, слегка покачивая бедрами, подошел к Паше Эмильевичу.

Один мой знакомый, - сказал Остап веско, - тоже продавал государственную мебель. Теперь он пошел в монахи - сидит в допре.

Мне ваши беспочвенные обвинения странны, - заметил Паша Эмильевич, от которого шел сильный запах пенных струи.

Ты кому продал стул? - спросил Остап позванивающим шепотом.

Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами.

Перекупщику, - ответил он.

Я его первый раз в жизни видел.

Первый раз в жизни?

Ей-богу.

Набил бы я тебе рыло, - мечтательно сообщил Остап, - только Заратустра не позволяет. Ну, пошел к чертовой матери.

Паша Эмильевич искательно улыбнулся и стал отходить.

Ну, ты, жертва аборта, - высокомерно сказал Остап, - отдай концы, не отчаливай. Перекупщик что, блондин, брюнет?

Паша Эмильевич стал подробно объяснять. Остап внимательно его выслушал и окончил интервью словами:

Это, безусловно, к пожарной охране не относится.

В коридоре к уходящему Бендеру подошел застенчивый Альхен и дал ему червонец.

Двенадцать стульев

Глава VIII. Голубой воришка

Завхоз 2-го дома Старсобеса был застенчивый ворюга. Все существо его протестовало против краж, но не красть он не мог. Он крал, и ему было стыдно. Крал он постоянно, постоянно стыдился, и поэтому его хорошо бритые щечки всегда горели румянцем смущения, стыдливости, застенчивости и конфуза. Завхоза звали Александром Яковлевичем, а жену его — Александрой Яковлевной. Он называл ее Сашхен, она звала его Альхен. Свет не видывал еще такого голубого воришки, как Александр Яковлевич.

Он был не только завхозом, но и вообще заведующим. Прежнего за грубое обращение с воспитанницами сняли с работы и назначили капельмейстером симфонического оркестра. Альхен ничем не напоминал своего невоспитанного начальника. В порядке уплотненного рабочего дня он принял на себя управление домом и с пенсионерками обращался отменно вежливо, проводя в доме важные реформы и нововведения.

Остап Бендер потянул тяжелую дубовую дверь воробьяниновского особняка и очутился в вестибюле. Здесь пахло подгоревшей кашей. Из верхних помещений неслась разноголосица, похожая на отдаленное «ура» в цепи. Никого не было, и никто не появился. Вверх двумя маршами вела дубовая лестница с лаковыми некогда ступенями. Теперь в ней торчали только кольца, а медных прутьев, прижимавших когда-то ковер к ступенькам, не было.

«Предводитель команчей жил, однако, в пошлой роскоши», — думал Остап, поднимаясь наверх.

В первой же комнате, светлой и просторной, сидели в кружок десятка полтора седеньких старушек в платьях из наидешевейшего туальденора мышиного цвета. Напряженно вытянув шеи и глядя на стоявшего в центре цветущего мужчину, старухи пели:

Слышен звон бубенцов издалека. Это тройки знакомый разбег… А вдали простирался широ-о-ко Белым саваном искристый снег!..

Предводитель хора, в серой толстовке из того же туальденора и в туальденоровых брюках, отбивал такт обеими руками и, вертясь, покрикивал:

— Дисканты, тише! Кокушкина, слабее! Он увидел Остапа, но, не в силах удержать движения своих рук, только недоброжелательно посмотрел на вошедшего и продолжал дирижировать. Хор с усилием загремел, как сквозь подушку:

Та-та-та, та-та-та, та-та-та, То-ро-ром, ту-ру-рум, ту-ру-рум…

— Скажите, где здесь можно видеть товарища завхоза? — вымолвил Остап, прорвавшись в первую же паузу.

— А в чем дело, товарищ?

Остап подал дирижеру руку и дружелюбно спросил:

— Песни народностей? Очень интересно. Я инспектор пожарной охраны. Завхоз застыдился.

— Да, да,—сказал он, конфузясь, — это как раз кстати. Я даже доклад собирался писать.

— Вам нечего беспокоиться, — великодушно заявил Остап, — я сам напишу доклад. Ну, давайте смотреть помещение.

Альхен мановением руки распустил хор, и старухи удалились мелкими радостными шажками.

— Пожалуйте за мной,— пригласил завхоз. Прежде чем пройти дальше, Остап уставился на мебель первой комнаты. В комнате стояли: стол, две садовые скамейки на железных ногах (на спинке одной из них было глубоко вырезано имя «Коля») и рыжая фисгармония.

— В этой комнате примусов не зажигают? Временные печи и тому подобное?

— Нет, нет. Здесь у нас занимаются кружки: хоровой, драматический, изобразительных искусств и музыкальный…

Дойдя до слова «музыкальный», Александр Яковлевич покраснел. Сначала запылал подбородок, потом лоб и щеки. Альхену было очень стыдно. Он давно уже продал все инструменты духовой капеллы. Слабые легкие старух все равно выдували из них только щенячий визг. Было смешно видеть эту громаду металла в таком беспомощном положении. Альхен не мог не украсть капеллу. И теперь ему было очень стыдно.

На стене, простершись от окна до окна, висел лозунг, написанный белыми буквами на куске туальденора мышиного цвета: «Духовой оркестр — путь к коллективному творчеству».

— Очень хорошо,— сказал Остап,— комната для кружковых занятий никакой опасности в пожарном отношении не представляет, Перейдем дальше.

Пройдя фасадные комнаты воробьяниновского особняка быстрым аллюром, Остап нигде не заметил орехового стула с гнутыми ножками, обитого светлым английским ситцем в цветочках. По стенам утюженного мрамора были наклеены приказы по дому э 2 Старсобеса. Остап читал их, время от времени энергично спрашивая: «Дымоходы прочищаются регулярно? Печи в порядке?» И, получая исчерпывающие ответы, двигался дальше.

Инспектор пожарной охраны усердно искал в доме хотя бы один уголок, представляющий опасность в пожарном отношении, но в этом отношении вce было благополучно. Зато розыски были безуспешны. Остап входил в спальни. Старухи при его появлении вставали и низко кланялись. Здесь стояли койки, устланные ворсистыми, как собачья шерсть, одеялами, с одной стороны которых фабричным способом было выткано слово «Ноги». Под кроватями стояли сундучки, выдвинутые по инициативе Александра Яковлевича, любившего военную постановку дела, ровно на одну треть.

Все в доме э 2 поражало глаз своей чрезмерной скромностью: и меблировка, состоявшая исключительно из садовых скамеек, привезенных с Александровского, ныне имени Пролетарских субботников, бульвара, и базарные керосиновые лампочки, и самые одеяла с пугающим словом «Ноги». Но одно лишь в доме было сделано крепко и пышно: это были дверные пружины.

Дверные приборы были страстью Александра Яковлевича. Положив великие труды, он снабдил все без исключения двери пружинами самых разнообразных систем и фасонов. Здесь были простейшие пружины в виде железной штанги. Были духовые пружины с медными цилиндрическими насосами. Были приборы на блоках со спускающимися увесистыми дробовыми мешочками. Были еще пружины конструкций таких сложных, что собесовский слесарь только удивленно качал головой. Все эти цилиндры, пружины и противовесы обладали могучей силой. Двери захлопывались с такою же стремительностью, как дверцы мышеловок. От работы механизмов дрожал весь дом. Старухи с печальным писком спасались от набрасывавшихся на них дверей, но убежать удавалось не всегда. Двери настигали беглянок и толкали их в спину, а сверху с глухим карканьем уже спускался противовес, пролетая мимо виска, как ядро.

Когда Бендер с завхозом проходили по дому, двери салютовали страшными ударами.

За всем этим крепостным великолепием ничего не скрывалось — стула не было. В поисках пожарной опасности инспектор попал в кухню. Там, в большом бельевом котле, варилась каша, запах которой великий комбинатор учуял еще в вестибюле. Остап покрутил носом и сказал:

— Это что, на машинном масле?

— Ей-богу, на чистом сливочном! — сказал Альхен, краснея до слез. — Мы на ферме покупаем. Ему было очень стыдно.

— Впрочем, это пожарной опасности не представляет,— заметил Остап.

В кухне стула тоже не было. Была только табуретка, на которой сидел повар в переднике и колпаке из туальденора.

— Почему это у вас все наряды серого цвета, да и кисейка такая, что ею только окна вытирать? Застенчивый Альхен потупился еще больше.

— Кредитов отпускают в недостаточном количестве.

Он был противен самому себе. Остап сомнительно посмотрел на него и сказал:

— К пожарной охране, которую я в настоящий момент представляю, это не относится. Альхен испугался.

— Против пожара,— заявил он,— у нас все меры приняты. Есть даже пеногон-огнетушитель «Эклер».

Инспектор, заглядывая по дороге в чуланчики, неохотно проследовал к огнетушителю. Красный жестяной конус, хотя и являлся единственным в доме предметом, имеющим отношение к пожарной охране, вызвал в инспекторе особое раздражение.

— На толкучке покупали?

И, не дождавшись ответа как громом пораженного Александра Яковлевича, снял «Эклер» со ржавого гвоздя, без предупреждения разбил капсулю и быстро повернул конус кверху. Но вместо ожидаемой пенной струи конус выбросил из себя тонкое шипение, напоминавшее старинную мелодию «Коль славен наш господь в Сионе».

— Конечно, на толкучке,— подтвердил Остап свое первоначальное мнение и повесил продолжавший петь огнетушитель на прежнее место. Провожаемые шипением, они пошли дальше. «Где он может быть? — думал Остап. — Это мне начинает не нравиться». И он решил не покидать туальденорового чертога до тех пор, пока не узнает все.

За то время, покуда инспектор и завхоз лазали по чердакам, входя во все детали противопожарной охраны и расположения дымоходов, 2-й дом Старсобеса жил обыденной своей жизнью.

Обед был готов. Запах подгоревшей каши заметно усилился и перебил все остальные кислые запахи, обитавшие в доме. В коридорах зашелестело. Старухи, неся впереди себя в обеих руках жестяные мисочки с кашей, осторожно выходили из кухни и садились обедать зa общий стол, стараясь не глядеть на развешанные в столовой лозунги, сочиненные лично Александром Яковлевичем и художественно выполненные Александрой Яковлевной. Лозунги были такие:

«ПИЩА—ИСТОЧНИК ЗДОРОВЬЯ»
«ОДНО ЯЙЦО СОДЕРЖИТ СТОЛЬКО ЖЕ ЖИРОВ, СКОЛЬКО 1/2 ФУНТА МЯСА»
«ТЩАТЕЛЬНО ПЕРЕЖЕВЫВАЯ ПИЩУ, ТЫ ПОМОГАЕШЬ ОБЩЕСТВУ»
и
«МЯСО — ВРЕДНО»

Все эти святые слова будили в старухах воспоминания об исчезнувших еще до революции зубах, о яйцах, пропавших приблизительно в ту же пору, о мясе, уступающем в смысле жиров яйцам, а может быть, и об обществе, которому они были лишены возможности помогать, тщательно пережевывая пищу.

Кроме старух, за столом сидели Исидор Яковлевич, Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич, Олег Яковлевич и Паша Эмильевич. Ни возрастом, ни полом эти молодые люди не гармонировали с задачами социального обеспечения, зато четыре Яковлевича были юными братьями Альхена, а Паша Эмильевич—двоюродным племянником Александры Яковлевны. Молодые люди, самым старшим из которых был 32-летний Паша Эмильевич, не считали свою жизнь в доме собеса чем-либо ненормальным. Они жили в доме на старушечьих правах, у них тоже были казенные постели с одеялами, на которых было написано «Ноги», облачены они были, как и старухи, в мышиный туальденор, но благодаря молодости и силе они питались лучше воспитанниц. Они крали в ломе все, что не успевал украсть Альхен. Паша Эмильевич мог слопать в один присест два килограмма тюльки, что он однажды и сделал, оставив весь лом без обеда.

Не успели старухи основательно распробовать кашу, как Яковлевичи вместе с Эмильевичем, проглотив свои порции и отрыгиваясь, встали из-за стола и пошли в кухню на поиски чего-либо удобоваримого. Обед продолжался. Старушки загомонили:

— Сейчас нажрутся, станут песни орать!

— А Паша Эмильевич сегодня утром стул из красного уголка продал. С черного хода вынес перекупщику,

— Посмотрите, пьяный сегодня придет… В эту минуту разговор воспитанниц был прерван трубным сморканьем, заглушившим даже все продолжающееся пение огнетушителя, и коровий голос начал:

— …бретение…

Старухи, пригнувшись и не оборачиваясь на стоявший в углу на мытом паркете громкоговоритель, продолжали есть, надеясь, что их минет чаша сия. Но громкоговоритель бодро продолжал:

— Евокрррахххх видусо… ценное изобретение. Дорожный мастер Мурманской железной дороги товарищ Сокуцкий,— Самара, Орел, Клеопатра, Устинья, Царицын, Клементий, Ифигения, Йорк,— Со-куц-кий…

Труба с хрипом втянула в себя воздух и насморочным голосом возобновила передачу:

— …изобрел световую сигнализацию на снегоочистителях. Изобретение одобрено Доризулом,— Дарья, Онега, Раймонд…

Старушки серыми утицами поплыли в свои комнаты. Труба, подпрыгивая от собственной мощи, продолжала бушевать в пустой комнате:

— …А теперь прослушайте новгородские частушки…

Далеко-далеко, в самом центре земли, кто-то тронул балалаечные струны, и черноземный Баттистини запел:

На стене клопы сидели И на солнце щурились, Фининспектора узрели — Сразу окочурились…

В центре земли эти частушки вызвали бурную деятельность. В трубе послышался страшный рокот. Не то это были громовые аплодисменты, не то начали работать подземные вулканы.

Между тем помрачневший инспектор пожарной охраны спустился задом по чердачной лестнице и, снова очутившись в кухне, увидел пятерых граждан, которые прямо руками выкапывали из бочки кислую капусту и обжирались ею. Ели они в молчании. Одни только Паша Эмильевич по-гурмански крутил головой и, снимая с усов капустные водоросли, с трудом говорил:

— Такую капусту грешно есть помимо водки.

— Новая партия старушек? — спросил Остап.

— Это сироты, — ответил Альхен, выжимая плечом инспектора из кухни и исподволь грозя сиротам кулаком.

— Дети Поволжья? Альхен замялся.

— Тяжелое наследье царского режима? Альхен развел руками: мол, ничего не поделаешь, раз такое наследие.

— Совместное воспитание обоих полов по комплексному методу?

Застенчивый Александр Яковлевич тут же, без промедления, пригласил пожарного инспектора отобедать чем бог послал.

В этот день бог послал Александру Яковлевичу на обед бутылку зубровки, домашние грибки, форшмак из селедки, украинский борщ с мясом первого сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок.

— Сашхен,— сказал Александр Яковлевич,— познакомься с товарищем из губпожара.

Остап артистически раскланялся с хозяйкой дома и объявил ей такой длиннющий и двусмысленный комплимент, что даже не смог довести его до конца. Сашхен — рослая дама, миловидность которой была несколько обезображена николаевскими полубакенбардами, тихо засмеялась и выпила с мужчинами.

— Пью за ваше коммунальное хозяйство! — воскликнул Остап.

Обед прошел весело, и только за компотом Остап вспомнил о цели своего посещения.

— Отчего,— спросил он,— в вашем кефирном заведении такой скудный инвентарь?

— Как же,— заволновался Альхен,— а фисгармония?

— Знаю, знаю, вокс гуманум. Но посидеть у вас со вкусом абсолютно не на чем. Одни садовые лоханки.

— В красном уголке есть стул,— обиделся Альхен,— английский стул. Говорят, еще от старой обстановки остался.

— — А я, кстати, не видел вашего красного уголка. Как он в смысле пожарной охраны? Не подкачает? Придется посмотреть.

— Милости просим.

Остап поблагодарил хозяйку за обед и тронулся. В красном уголке примусов не разводили, временных печей не было, дымоходы были в исправности и прочищались регулярно, но стула, к непомерному удивлению Альхена, не было. Бросились искать стул. Заглядывали под кровати и под скамейки, отодвинули для чего-то фисгармонию, допытывались у старушек, которые опасливо поглядывали на Пашу Эмильевича, но стула так и не нашли. Паша Эмильевич проявил в розыске стула большое усердие. Все уже успокоились, а Паша Эмильевич все еще бродил по комнатам, заглядывал под графины, передвигал чайные жестяные кружки и бормотал:

— Где же он может быть? Сегодня он был, я видел его собственными глазами! Смешно даже.

— Это просто смешно! — нагло повторял Паша Эмильевич.

Но тут певший все время пеногон-огнетушитель «Эклер» взял самое верхнее фа, на что способна одна лишь народная артистка республики Нежданова, смолк на секунду и с криком выпустил первую пенную струю, залившую потолок и сбившую с головы повара туальденоровый колпак. За первой струей пеногон-огнетушитель выпустил вторую струю туальденорового цвета, повалившую несовершеннолетнего Исидора Яковлевича. После этого работа «Эклера» стала бесперебойной.

К месту происшествия ринулись Паша Эмильевич, Альхен и все уцелевшие Яковлевичи.

— Чистая работа! — сказал Остап. — Идиотская выдумка!

Старухи, оставшись с Остапом наедине, без начальства, сейчас же стали заявлять претензии:

— Брательников в доме поселил. Обжираются.

— Поросят молоком кормит, а нам кашу сует.

— Все из дому повыносил.

— Спокойно, девицы, — сказал Остап, отступая,это к вам из инспекции труда придут. Меня сенат не уполномочил. Старухи не слушали.

— А Пашка-то Мелентьевич, этот стул он сегодня унес и продал. Сама видела.

— Кому? — закричал Остап.

— Продал — и все. Мое одеяло продать хотел. В коридоре шла ожесточенная борьба с огнетушителем. Наконец, человеческий гений победил, и пеногон, растоптанный железными ногами Паши Эмильевича, выпустил последнюю вялую струю и затих навсегда.

Старух послали мыть пол. Инспектор пожарной охраны пригнул голову и, слегка покачивая бедрами, подошел к Паше Эмильевичу.

— Один мой знакомый,— сказал Остап веско, тоже продавал государственную мебель. Теперь он пошел в монахи — сидит в допре.

— Мне ваши беспочвенные обвинения странны, заметил Паша Эмильевич, от которого шел сильный запах пенных струи.

— Ты кому продал стул? — спросил Остап позванивающим шепотом.

Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами.

— Перекупщику,— ответил он.

— Я его первый раз в жизни видел.

— Первый раз в жизни?

— Ей-богу.

— Набил бы я тебе рыло,— мечтательно сообщил Остап,— только Заратустра не позволяет. Ну, пошел к чертовой матери.

Паша Эмильевич искательно улыбнулся и стал отходить.

— Ну, ты, жертва аборта,— высокомерно сказал Остап,— отдай концы, не отчаливай. Перекупщик что, блондин, брюнет?

Паша Эмильевич стал подробно объяснять. Остап внимательно его выслушал и окончил интервью словами:

— Это, безусловно, к пожарной охране не относится.

В коридоре к уходящему Бендеру подошел застенчивый Альхен и дал ему червонец.

— Это сто четырнадцатая статья Уголовного кодекса,— сказал Остап,— дача взятки должностному лицу при исполнении служебных обязанностей.

Но деньги взял и, не попрощавшись с Александром Яковлевичем, направился к выходу. Дверь, снабженная могучим прибором, с натугой растворилась и дала Остапу под зад толчок в полторы тонны весом.

— Удар состоялся,— сказал Остап, потирая ушибленное место,— заседание продолжается!

03 Мая 2012

Питание пожилых

Нина САМОХИНА, врач высшей категории
Журнал «60 лет – не возраст»

Достойная старость, даже не старость, а активное долголетие, во многом зависит от пожилых, от нас самих. Счастье «второй молодости» не приходит само, за него нужно бороться, коренным образом меняя свой менталитет, привычки и пристрастия, и прежде всего в питании.

Посчитаем калории

По мнению директора Института питания Российской академии медицинских наук В.А. Тутельяна, главным фактором, наносящим непоправимый вред здоровью, является «нарушение структуры питания». Иными словами, голодание или переедание, неполноценное, несбалансированное питание по соотношению основных пищевых веществ оказывает самое существенное влияние на развитие заболеваний и на сам процесс старения организма человека.

В возрасте 50-60 лет наш организм претерпевает серьёзные изменения. Прежде всего, резко уменьшается активность обмена веществ, снижается работа ферментативных систем, ослабевают секреторная и моторная функции желудочно-кишечного тракта (ЖКТ). Из-за снижения интенсивности обменных процессов и ограничения физической активности потребность организма в энергии с возрастом уменьшается. В среднем калорийность (энергоценность) пищевого рациона в 60-69 и 70-80 лет должна составлять соответственно 85 и 75% от калорийности питания в 20-30 лет.

Кроме того, в любом возрасте, тем более в пожилом, очень важно сохранять соответствие между расходом энергии и энергоценностью потребляемой пищи: сколько мы потребили калорий, столько должны и потратить.

В настоящее время учёные доказали, что питание, ограниченное по калорийности, но полноценное по содержанию всех необходимых питательных веществ, не только значительно увеличивает продолжительность жизни, но и улучшает её качество. В таблице представлены нормы физиологической потребности в энергии и некоторых важнейших веществах с учётом возраста.

Суточные нормы физиологической потребности энергии и пищевых веществ
для лиц престарелого и старческого возраста

Мужчины		Женщины
	более 75 лет		более 75 лет
Энергия, ккал
Белки, г
Животные белки, г
Жиры, г
Углеводы, г

Минеральные вещества:

Кальций, мг
Фосфор, мг
Магний, мг
Железо, мг
Марганец*, мг
Хром*, мкг
Молибден*, мкг

*Безопасные уровни потребления.

Витамины:

	Мужчины		Женщины
		более 75 лет		более 75 лет
А, мкг рет. экв
Фолат мкг

Основной показатель сохранения энергетического баланса организма – нормальный вес. В норме объём талии у женщин любого возраста должен быть не более 80-85 см, у мужчин – 90-95 см. Самое опасное для здоровья ожирение – так называемое абдоминальное, для которого характерно увеличение объёма живота. Это прямая дорога к сахарному диабету 2-го типа, атеросклерозу, инфаркту и инсульту.

Поэтому (и к этому призывают все врачи!) если хотите жить долго, ограничивайте в питании количество простых углеводов: белого хлеба, кондитерских изделий из муки высшего сорта, сахара, каш быстрого приготовления, любых сладких напитков, а также сокращайте долю жиров – как животных, так и растительных.

Для наглядности приведу калорийность некоторых продуктов:

100 г белого хлеба –231 килокалория (ккал),
100 г сдобной булки – 308 ккал,
150 г жареного на масле картофеля – 240 ккал,
одна порция гамбургера – 576 ккал,
150 г свиной отбивной – 540 ккал,
15 г сливочного масла – 110 ккал,
20 г растительного масла – 179 ккал.

Таким образом, питание пожилых людей должно быть, с одной стороны, ограниченным по калорийности, с другой – полноценным по содержанию незаменимых аминокислот, углеводов, витаминов, микро- и макроэлементов, полиненасыщенных жирных кислот и антиоксидантов.

Сложный механизм пищеварения

Теперь познакомимся с тем, как происходит пищеварение в организме и как влияет на него возраст.

Каждый отдел ЖКТ имеет свои специфические функции.

В ротовой полости пища механически измельчается, обрабатывается ферментами слюны. Здесь же происходит начальное расщепление углеводов. Ферменты слюны (амилаза, мальтаза) способны расщепить крахмал до глюкозы.

В этом легко убедиться: если тщательно разжевать кусочек хлеба, то можно ощутить сладкий вкус во рту. Глюкоза уже в ротовой полости всасывается в кровь, что является сигналом для структур головного мозга, управляющих аппетитом и пищевым поведением человека. Поэтому тщательное пережёвывание пищи, особенно углеводистой, способствует быстрому насыщению меньшим количеством.

От того, насколько тщательно обработана пища в ротовой полости, зависит работа других отделов ЖКТ, особенно желудка. Прежде всего, это является надёжной профилактикой хронических гастритов. Все гастриты родом из детства, когда мамы, кормя малыша, приговаривают: «Глотай скорее, зачем ты держишь кашу во рту!» Попробуйте в течение двух недель тщательно пережёвывать пищу, и вполне вероятно, что многие проблемы с ЖКТ у вас исчезнут.

К сожалению, даже при наличии собственных зубов, не говоря уж о протезах, у пожилых людей часто нарушается функция откусывания и жевания. Помочь может мясорубка или блендер. Чтобы твёрдые продукты было легче жевать, их предварительно измельчают. В этом случае они хорошо перемешиваются со слюной во рту, после чего отправляются в желудок.

В желудке под действием кислого желудочного сока осуществляется переваривание белков. Железы желудка выделяют расщепляющие белки ферменты, наиболее важные из которых пепсин и химозин, а также соляную кислоту и слизь.

Соляная кислота оказывает антибактериальное действие, создаёт оптимальные условия для действия пепсинов, вызывает набухание пищевой массы, увеличивает проницаемость клеточных структур и тем самым благоприятствует последующей обработке пищи. Под действием соляной кислоты соли кальция и железа переходят в такую форму, при которой они могут легко всасываться в кишечнике. То есть в желудке осуществляется начальная стадия переваривания белков и подготовка пищи для дальнейшего расщепления в следующих отделах ЖКТ.

Для нормального переваривания пищи необходимо сохранить кислую среду желудочного сока. К сожалению, желудок 60-летнего человека выделяет соляной кислоты в несколько раз меньше, нежели молодого. Для стимуляции желудочной секреции можно прибегнуть к некоторым приёмам. Например, после еды положить на кончик языка несколько крупинок поваренной соли, лучше морской. Когда соль растворится, солёную слюну следует проглотить.

Малое количество соли не окажет вредного действия на организм, но заставит желудок дополнительно выделить желудочный сок. Можно после еды съесть половину чайной ложки морской капусты или небольшой кусочек солёной сельди.

Такие приправы, как тмин, кориандр, корица, горчица, аджика, хрен также стимулируют желудочную секрецию. Улучшают пищеварение в желудке ферменты, образующиеся в квашеных овощах.

В состав некоторых фруктов, например ананасов и папайи, входят ферменты, улучшающие переваривание белков. Плоды киви также содержат фермент, который помогает расщеплять белки, – актинидин. Лучше употреблять в пищу мягкие плоды, поскольку в них активность этого фермента в 3 раза выше, чем в твёрдых, недозрелых плодах.

Из желудка пищевой комок небольшими порциями поступает в тонкий кишечник, в его начальную часть – 12-перстную кишку. В полость 12-перстной кишки поступают три пищеварительных сока: щелочной сок поджелудочной железы, желчь и кишечный сок, выделяемый слизистой оболочкой тонкого кишечника. Панкреатический сок содержит ферменты для гидролиза всех видов питательных веществ: белков, жиров и углеводов. Желчные кислоты необходимы для эмульгирования жиров и всасывания жирных кислот. Ферменты кишечного сока (амилаза, мальтаза, лактаза) осуществляют конечное расщепление углеводов.

Таким образом, в 12-перстной кишке переваривается около 80% углеводов, поступающих с пищей, и почти 100% белков и жиров. Именно в этом отделе пищевые вещества превращаются в соединения, которые затем ассимилируются организмом.

В последующих отделах тонкого кишечника происходит основное всасывание витаминов, макро- и микроэлементов, воды, которое продолжается в толстом кишечнике. К тому же в толстом кишечнике обитает огромное количество различных полезных бактерий, которые перерабатывают клетчатку, продуцируют ряд веществ, укрепляющих наш иммунитет, синтезируют аминокислоты, некоторые витамины, в том числе К и группы В.

Чтобы сложный механизм пищеварения работал чётко и слаженно, человек должен получать с пищей все необходимые ему полезные вещества в сбалансированном соотношении. Только при условии, когда в нём поддерживается строгий баланс белков, жиров, углеводов, минеральных веществ, витаминов, организм продолжает свою работу гораздо дольше, чем мы можем себе это представить, и награждает нас здоровьем и долголетием.

Быстрая еда - быстрые болезни

Наша жизнь все ускоряется, мы уже не ходим, а бегаем, не общаемся, а перекидываемся парой фраз, не читаем, а лишь просматриваем, и вот, наконец, дошло до самого святого: мы не едим с чувством и толком, а закидываем в себя пищу и бежим дальше, чтобы успеть переговорить, переделать, устроить... И вот уже на улицах в большом количестве появились киоски "fast food" - быстрой еды. Вроде бы то, что надо для делового человека: колбаска, бутербродик, кофе - червячка заморил и слава Богу. Казалось вы, чем плохо? Но ведь и на самом деле плохо... Рассказывает Галина ХОЛМОГОРОВА, ведущий научный сотрудник Центра профилактической медицины.

ПРЕЖДЕ всего плохо потому, что, перекусывая таким образом, люди, как правило, торопятся. А значит, быстро откусывают, быстро проглатывают. В итоге первый этап непростого процесса пищеварения оказывается пропущенным. Состоять же он должен в тщательном пережевывании. Это не просто слова, надо понять: в желудке зубов нет, и когда вы закидываете в него пищу непережеванную - даете лишнюю нагрузку на слизистую желудка. Поэтому абсолютно правы были наши юмористы, говоря: "Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу!" Да и с чисто вкусовой точки зрения. Проведите такой эксперимент: прожуйте кусок хлеба так, как вы обычно едите - два-три укуса и запейте водой, и так, как положено, делая не менее 30 (!) жевательных движений. Вы почувствуете совершенно другой вкус хлеба.

Вторая причина, по которой быстрая еда вредна: на нее тратится не более 15 минут, а между тем в нашем мозгу есть так называемый центр насыщения, который включается через 20 минут после начала приема пищи. Если в течение 20 минут есть торопливо, можно закидать в себя бесчисленное количество продуктов и переесть. На Востоке же есть очень хорошая поговорка: "Если ты встал из-за стола с легким чувством голода - ты сделал благо своему здоровью; если ты наелся досыта - ты открыл дорогу болезни, а если ты наелся до отвала - ты отравился".

Еще ошибка: едят второпях, занимаясь делами. Многие любят читать за едой или смотреть телевизор. Но когда вы смотрите что-то очень интересное, захватывающее, волнующее, то не замечаете, как начинаете заедать свой стресс и в считанные минуты запихиваете в себя ложку за ложкой все, что попадет под руку (хотя, с другой стороны, некоторые так увлекаются, что вообще о еде забывают). По этой же причине одно из правил хорошего тона обязывает никогда во время еды не выяснять отношений и не обсуждать вещей, которые могут кого-то раздражать. Все системы организма должны быть направлены на то, чтобы хорошо усвоить пищу.

Когда начинается возбуждение других центров, гасится пищевой и резко ухудшаются все пищеварительные процессы. В этом отношении молитва перед едой с медицинской точки зрения чрезвычайно полезная вещь: человек успокаивается, уходят мирские суетные вещи, весь организм настраивается на пищеварение, пища усваивается значительно лучше.

Нельзя есть на бегу: опять же включается несколько центров. Поэтому, если вы где-то на улице хотите быстро перекусить, хотя бы просто остановитесь.

У РУССКИХ, как и у всех людей, принято есть горячее. Но мы, помимо всего прочего, привыкли к супам. Еда из бутерброда и кофе для нас плоха, нефизиологична. Если вы хотите избежать язвы желудка, гастрита, начинайте свой день с горячей пищи (особенно это относится к тем, у кого низкая кислотность желудочного сока). Пусть это будет пюре, каша, омлет, что-то домашнее. Пищеварительные железы, работая вполсилы, "растренировываются". Хотя бы один-два раза в день есть надо нормально. И если в киоске быстрой еды продается суп или бульон, начните с него, а уж потом берите сосиску с кетчупом.

Сосиски, бутерброды, колбасы, копчености мало отвечают современным представлениям о рациональном питании, поскольку содержат избыточное количество жира, много соли, массу консервантов. В копченостях - повышенное содержание канцерогенов, то есть веществ, вызывающих рак. Четко доказано, что рак прямой кишки зависит от жирности пищи. Недаром в ресторанах "Макдоналдс" ввели в состав бутербродов листья салата, огурцы (ведь в первое время этого не было). Так как американские врачи стали бить тревогу: молодежь ест жирную пищу, не обогащенную растительными волокнами. Прислушавшись к их мнению (а врачи везде, кроме нашей страны, социально значимые люди), в ресторанах ввели в меню салаты, а в состав гамбургеров и прочего стали добавлять овощи.

ЧЕЛОВЕК должен осознать, что он в состоянии изменить свое отношение к еде: больше овощей, фруктов, которые выводят из организма избыток холестерина, жиры и канцерогены. Если в вашем дневном рационе будет 1 морковь, 1 яблоко, ломтик капусты, половина луковицы, долька чеснока и стакан молока, вы получите все необходимое для вашего организма.

Подготовила Юлия ЭКАРЕВА

Уважаемые читатели! Из моего письма вы узнаете, что происходит во рту, когда в нем находится пища. А еще о роли слюны, о первом этапе переваривания пищи, о проникновении питательных веществ в кровь, энергетику пищи и воды. Только начну я с двух маленьких историй, имеющих непосредственное отношение к данной теме.

История первая

1984 год. Действие происходит у меня на даче. Соседка - широкостная и крупная, я - худая, и гостья из соседней дачи - стройная, с нормальным телосложением. Возраст у нас троих, приблизительно одинаковый (от пятидесяти до пятидесяти пяти).

Вот гостья и предложила:

А давайте, я накормлю вас своим вегетарианским обедом из свежих растений!

И вот перед нами на столе уже стоит большая миска салата из разных трав, листьев с дачи, поля, оврага, в который добавлены один яичный желток и полсладкого сырка в 50 г (когда-то в бывшем Советском Союзе были такие вкусные сырки стограммовые). Жир в этом салате отсутствует полностью, все тщательно перемешано и разложено в три глубокие тарелки.

Затем гостья попросила, чтобы мы наклонили головы над тарелками, смотрели только в них и думали только о пище, которую мы сейчас начнем есть. И ни в коем разе при еде не разговаривали! Также она сказала, чтобы мы очень тщательно с закрытым ртом пережевывали пищу. Локти должны быть опущены, а набирать очередную порцию пищи в ложку только после того, как будет проглочена вся пережеванная во рту пища.

…Действие, о котором я вам сейчас рассказала, происходило во время обеда, это - два часа дня. Иногда вечером, мы ходили за 5 км в село, на дойку коров. В дорогу с собой я обычно брала сдобную домашнюю булочку и пару конфеток-карамелек. Но в тот раз впервые ничего не взяла! Есть мне абсолютно не хотелось. А почему не хотелось есть?! Об этом вы, дорогие мои читатели, узнаете немного позже.

После второй истории…

Несколько лет назад зашла я в гости к своей приятельнице, и вижу такую вот картину. Ее мама (возраст под девяносто) сидит за столом и ест. На тарелке лежит яйцо и что-то еще (что еще лежало на тарелке сказать не могу, т.к. мне того видно не было). Я что-то спросила у старой женщины, на что, получила конкретный ответ:

Извините, но когда я ем, то не разговариваю!

Я тут же извинилась и отошла в сторону, а сама угловым зрением продолжаю наблюдение. Эта стройная не по годам женщина, среднего телосложения, аккуратно сидит за столом, голова наклонена над тарелкой, ест медленно и смотрит только в тарелку.

«Тщательно пережевывая пищу - ты помогаешь обществу»

В первой моей истории речь шла о женщине высокообразованной и всесторонне развитой, во второй - о женщине, имеющей какое-то школьное образование, по-моему, даже и неполное, если вообще не начальное. А теперь, уважаемые читатели, я постараюсь, чтобы вы поняли, почему я поведала вам две эти истории.

Все мы знаем, что сырье для строительства тела - это пища. И чтобы превратить пищу в частицы нашего тела, ее нужно переварить. Многие люди на тарелку сваливают все подряд, считая, что все это накормит человека. Как раз в этом и заключается их главная ошибка. Ведь человека кормит только тот продукт, с которым работают его клетки, а непереработанная пища бродит, перегнивает и превращается в помои. Давайте-ка вспомним, какой глубокий смысл имел плакат на стене в доме престарелых старушек в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова, преподнесенный нам с таким замечательным смыслом и юмором:

Тщательно пережевывая пищу - ты помогаешь обществу!!!

Существует немало различных теорий о количестве жевательных движений на один «глоток» пережеванной пищи. При этом обязательно нужно учитывать количество и качество выделяемых пищеварительных соков в желудке. А они у всех разные…

Чем выше кислотность в организме, тем больше соков, поэтому жевательных движений нужно делать меньше. Повышенная кислотность вызывает появление язв, что является следствием плохо пережеванной пищи. А если кислотность ниже, то наоборот необходимо делать больше жевательных движений. Вот так-то!

Природа снабдила рот великолепным размельчающим пищу аппаратом - зубами. И если вы недостаточно пользуетесь ими, то желудок не в состоянии переработать пищу механически и усиливает ее химическую обработку выделением более сильной желудочной кислоты. Кроме того, для хорошего пережевывания пищи нужны хорошие зубы.

А что делать пожилым людям с проблемными зубами?

Ведь коронка во рту не в состоянии так разжевать пищу, как свой родненький зуб. Вот поэтому, каждый человек и должен сам индивидуально решить, сколько времени ему понадобится, чтобы полностью пережевать тот или иной продукт. Очень важно, чтобы пища была тщательно пережевана и смочена слюной. Это - закон природы, ибо даже официальная медицина признает, что пища должна полностью смешиваться со слюной, чтобы быть лучше усвоенной. Наша слюна содержит ферменты, переваривающие крахмал, который откладывается на зубах в виде камней. Слюна - это щелочная среда, которая нейтрализует кислоты полости рта, которые причиняют вред зубам. Поэтому для полоскания полости рта очень хорошо применять чистую воду, и после каждого применения пищи полоскать рот.

У человека во рту насчитывается три пары слюнных желез, через которые во время еды прогоняется 6 л крови. Из них-то и получается слюна.

Слюна - это продукт крови

Разрешите перечислить главные функции слюны:

а) смачивает пищу;

б) расщепляет крахмал на сахарозу и глюкозу при достаточном жевании;

в) свежевыделяемая слюна является лучшим антисептиком ротовой полости.

Энергетика пищи во время жевания большей частью всасывается через слизистую. Вот поэтому водой и различными напитками нельзя запивать пищу, т.к. слюна смывается, и в желудок проталкивается неразжеванная должным образом и не переваренная во рту пища. Ведь во рту происходит щелочная реакция, а в желудке - кислая. Плохо разжеванная пища не сможет перевариться в желудке, она начинает «бродить» и превращается в помои. Другого слова я подобрать не могу.

Теперь перечислим все функции, происходящие во рту во время еды

1. Кладем пищу в рот.

2. Измельчаем ее и перетираем.

3. Пища смачивается слюной и идет процесс расщепления крахмалов на сахарозу и глюкозу.

4. Через слизистую рта непосредственно в кровь поступает часть витаминов и минералов, минуя ЖКТ.

5. Энергетика пищи также через рот сразу поступает в кровь.

6. Слюна - антисептик, она нейтрализует многие язвы.

7. Глотательным движением мы проталкиваем пищу в пищевод.

Делаем вывод: рот - это целый комбинат по переработке пищи.

Итак, мы начинаем есть…

Кладем пищу в рот и жуем с закрытым ртом. Челюсти сжимаются и разжимаются. Образующий во рту вакуум способствует всасыванию питательных веществ через слизистую непосредственно в кровь и выделению слюны. Кровь сразу несет питательные вещества в клетки, которые, насытившись, подают сигнал в мозг о том, что они сыты. Вот и вся разгадка сытости в вышеприведенных рассказах…

Количества пищи для насыщения нашего организма требуется значительно меньше, нежели мы потребляем. Если меня послушаются тучные люди, то у них начнется нормализация веса.

Только еще раз повторяю, что во время еды нужно сидеть прямо, голова должна быть наклонена над тарелкой (в этом случае, пища не так быстро будет в пищевод «проскакивать»), а кисти рук (не локти!) должны лежать на столе. Ложку наполнять новой порцией пищи только после проглатывания предыдущей порции. Не следует отвлекаться на разговоры, телевизор, книги, радио и т.д. Лучше смотреть на еду и думать только о ней (этому нужно учиться), иначе не заметишь, что и сколько съешь. Жевать так, чтобы почувствовать вкусовые качества пищи.

Нам всем нужно учиться есть, а детей и внуков учить своим примером, ведь слова воздействуют на них не так сильно, как пример родителей.