От матфея 27 глава. Толкование на Евангелие от Матфея (Блаженный Феофилакт Болгарский)

Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти: и связавши Его, отвели и предали Его Понтию Пилату правителю. Смотри, как завладел всеми ими дьявол, склонив их к убийству в такие дни, в которые надлежало им совершать многие жертвы и приношения за грехи других - в дни непорочности и чистоты. Они же связывают и отводят Христа к правителю Пилату, который был из Понта, но римский подданный, и послан был правителем Иудеи. Предали же Господа Пилату, как человека подлинно мятежного и злоумышляющего против царя.

Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав Кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился. Запаздывает раздумьем Иуда; раскаивается, но не на добро. Сознаться - хорошо, но удавиться - дьявольское дело. Не перенося бесславия в будущем, сам себя лишает жизни, тогда как надлежало ему плакать и умолять Преданного. Некоторые говорят, впрочем, будто Иуда, будучи сребролюбивым, думал, что и серебро он приобретет, продав Христа, и Христос не будет умерщвлен, но избегнет иудеев, как часто избегал. Теперь же, увидев, что Он осужден и приговорен к смерти, раскаялся, потому что дело вышло не так, как он предполагал. По той причине будто бы и удавился, чтоб предварить Иисуса во аде и, умолив Его, получить спасение. Знай к тому же и то, что Иуда надел себе на шею петлю, повесившись на каком-то дереве, но так как дерево наклонилось, то он остался жив, ибо Бог хотел сохранить его или для покаяния, или же в посмех и поношение. Ибо говорят, что он впал в водяную болезнь, так что там, где свободно проходила колесница, он не мог пройти, а впоследствии, упавши ниц, разорвался, или "проседеся", как говорит Лука в Деяниях (Деян. 1, 18).

Первосвященники, взявши сребреники, сказали: не позволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделавши же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та землею крови до сего дня; тогда сбылось реченное чрез пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь. Церковною сокровищницею называли церковную кружку, в которую клали приносимые Богу дары. Смотри, как Бог делает их безрассудными, так что обнаруживаются и кровожадные мысли их. "До сего дня", говорит, поле то называется полем крови, так что всем напоминается, что они убили Господа. Заметь и то, что о страннолюбии была забота и у иудеев, так что купили и поле некое для кладбища странников. Устыдимся же мы, почитающие себя людьми совершеннейшей жизни, а странниками пренебрегающие. "Ценою Оцененного" называет, конечно, цену Христа: Он был бесценен, однако оценен был сынами Израиля, то есть сыны Израиля назначили цену Его, условившись дать Иуде тридцать сребреников.

Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь. И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился. Как обвиняемый в гражданских преступлениях, отводится к Пилату. Отсюда и спрашивает Его, не предпринимал ли Он и не делал ли попыток царствовать над иудеями? Иисус отвечал ему: ты говоришь, - давая самый премудрый ответ, ибо не сказал ни "да", ни "нет", а нечто среднее, как: ты говоришь. Но это может быть понимаемо и так, что: "да, точно так, как ты говоришь", и так, что: "Я не говорю этого, а говоришь ты". Иного ничего не ответил, ибо видел, что суд идет не по уставу. Пилат дивился Господу, с одной стороны - как презирающему смерть, а с другой - тому, как Он, будучи столь красноречив и имея представить тысячи оправданий, ничего не ответил и не обращал внимания на обвинителей. Научимся и мы отсюда, чтобы, если будем находиться пред неправедным судом, ничего не говорить, дабы не возбудить большого шума и не сделаться виновным большого осуждения, когда не слушают наших оправданий.

На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели; был тогда у них известный узник, названный Варавва; итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтоб я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом? ибо знал, что предали Его из зависти. Пилат старался освободить Христа, хотя и не так твердо, как надлежало: ибо он должен был твердо стоять за истину. Сначала он спросил Господа: "не слышишь, что они свидетельствуют против Тебя?". Спросил же для того, чтобы, если Христос оправдается, иметь повод к освобождению Его. Когда же Господь не хотел оправдываться, хорошо зная, что не будет отпущен, если бы и оправдался, - тогда Пилат обращается к другому пути и прибегает, наконец, к обычаю, как бы так говоря: если вы не отпускаете Иисуса, как невинного, то, хотя как осужденного, порадуйте Его для праздника. Ибо как мог Пилат предположить, что они будут искать, чтобы невинный Иисус был распят, а виновного разбойника отпустят? Итак, зная, что Христос невинен, но что Ему завидуют, по этой причине и спрашивает их; отсюда показывает себя человеком слабым, ибо он должен был даже пострадать за доброе дело. Поэтому он и достоин осуждения, как скрывший истину. "Варавва" толкуется: "сын отца", ибо вар - сын, а авва - отец. Итак, иудеи сына отца своего, дьявола, испросили, а Иисуса распяли. Однако они и доныне к сыну отца своего, антихристу, прилепляются, а Христа отрекаются.

Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него. Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали; Варавву. Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят. Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И отвечая весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших. Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса бив предал на распятие. Дивное! Судимый Пилатом устрашал жену его! Не сам видит сон, но жена его: или потому, что сам он не достоин был; или потому, что самому ему не поверили бы, а подумали бы, что он говорит это по пристрастию к Иисусу; а может быть, он и умолчал бы, если бы и видел, так как был судьей. Сон - дело Промышления; но он случился не для того, чтобы освобожден был Христос, но чтоб спаслась жена. Почему же не освободил Христа? Потому, что ему, то есть Пилату, не безопасно было освободить Его, как обвиняемого в царствовании. Но он должен бы был потребовать показаний: не собирал ли Христос около Себя воинов, не заготовлял ли оружия. Теперь же, как легкомысленный и слабый, Пилат отклоняется в сторону; по этой причине он и неизвинителен: ибо, когда они просили отъявленного злодея, отдал, а о Христе спрашивал: что сделать с Иисусом? - делая, таким образом, иудеев начальниками суда. Будучи правителем, он мог вырвать Его от них, как тысяченачальник Павла (Деян. 21, 31). "Да будет распят", - говорили иудеи, намереваясь не только убить Его, но и набросить на Него злодейскую вину, ибо крест назначался в качестве наказания злодеям. Умывается, показывая, что он чист от ненависти. Худо размышляет, ибо, называя Иисуса праведником, вместе с тем предал Его убийцам! А те возмездие за убиение Его принимают на себя; каковое возмездие и постигло их, когда римляне истребили их и детей их. Впрочем, и доныне иудеи, будучи чадами тех, - убивших Господа, - имеют на себе кровь Его, ибо за неверие в Господа преследуются от всех, и когда преследуются они, нет им никакого помилования. Пилат бил Иисуса, то есть бичевал, показывая, что и он осудил Его и что иудеи будут распинать уже не невинного человека, но опозоренного. Так и исполнилось: "плечи Мои Я отдал на раны" (Ис. 50, 6).

Тогда воины правителя, взявши Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк и, раздевши Его, надели на Него багряницу; и сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! и плевали на Него и, взявши трость, били его по голове. Тут исполнилось слово Давидово: "дал Меня для поношения безумному" (Псал. 38, 9). Ибо воины делали с Ним достойное их, будучи людьми безумными: они одели Его в хламиду вместо порфиры, как бы царя; венец вместо диадемы; и, насмехаясь над Ним, чествовали Его, ибо преклонение колен есть символ оказывания чести. Смотри, как всякий вид поношения они прошли: лицо позоря чрез заплевание, главу - чрез венец, руки - чрез трость, остальное тело - чрез хламиду, уши - чрез хульные слова. Хотя все, что ни делали, они делали в поругание Христу, однако вместе с тем ты разумей и так, что все это Самим Иисусом совершено было и в более таинственном смысле: ибо багряная хламида означала природу нашу, которую, в то время как она была обагрена кровью и склонна к убийству, Он воспринял и освятил, облекшись в нее; венец из терния означал грехи, проистекшие из житейских попечений,- грехи, которые Христос потребляет Своим Божеством, - ибо Божество и означается чрез главу Его; трость есть образ нашей немощной и телесной плоти, которую воспринял Господь, как и Давид говорит: "десница Господня вознесла меня" (Псал. 117, 16); чрез принятие хулений в уши Свои Господь избавил нас от змиева шептания, вошедшего чрез уши Евы.

И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу и одели Его в одежды Его и повели Его на распятие. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его.

Первые три говорят, что Симон нес крест Иисусов, а Иоанн - что его нес Сам Господь. Поэтому, вероятно, было то и другое: сначала Сам Иисус нес крест, а потом, нашедши на пути Симона, возложили на него крест. Ты же заметь и то, что Симон значит послушание: итак, имеющий послушание несет крест Христов. Киринея, будучи городом Пентапольским, означает пять чувств, которым надобно нести крест.

И пришедши на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место, дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и отведав не хотел пить. Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий; и сидя стерегли Его там; и поставили над головою Его надпись означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский. Место называлось лобным потому, что, как говорит предание отцов, здесь погребен был Адам: как в Адаме все мы умерли, так должно, чтобы во Христе ожили. Не смущайся, слыша евангелистов, когда этот говорит, что Господу был принесен уксус с желчью; Марк - что было принесено вино со смирною; а Иоанн - уксус с желчью и иссопом. Многими делаемо было многое, как бывает в беспорядочной толпе, когда каждый делает иное: поэтому надо думать, что один принес вино, а другой - уксус с желчью. Много родов смерти. Но Христос умирает посредством креста, чтоб и древо освятить, чрез которое мы прокляты были, и благословить все: и небесное, что обозначается верхнею частью креста, - и подземное, что обозначается чрез подножие, - и пределы земли, как восточной, так и западной, что обозначается поперечными частями креста; а вместе и для того умирает посредством креста, чтоб, распростерши руки, призвать и собрать чад Божиих расточенных. Воины делят одежды Его, как человека бедного и ничего иного не имеющего. Что другой евангелист назвал титлом, то Матфей называет "виною", ибо надписали, чего ради распять: распять, как Царь Иудейский и вводитель новшеств. Слово же "царь" они надписали ради клеветы; однако свидетельство это верно, хотя и представлено от врагов, - ибо Господь есть Царь, пришедший для того самого, чтобы спасти иудеев. Когда же плотские иудеи не восхотели, чтобы Он царствовал над ними, Он соделывается Царем духовных иудеев, то есть исповедывающих, ибо "иудей" значит "исповедывающий".

Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой - по левую. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! Спаси Себя Самого. Если Ты Сын Божий, сойди со креста. Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: других спасал, а Самого Себя не может спасти. Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет со креста, и уверуем в Него; уповал на Бога, пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын. Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его. Для оклеветания Христа распинают с Ним двух разбойников, дабы и Он признан был таким же беззаконником, как те. Но они были образом двух народов - иудейского и языческого, ибо оба были равно беззаконны и поносили Христа, подобно как и разбойники сначала поносили оба. Потом же один, познав Его, исповедал Царем, по каковой причине и сказал: "Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем". Так и языческий народ исповедал Христа. Другой же разбойник, иудейский народ, продолжал хулить. Дьявол же понуждал говорящих "если Ты Сын Божий, сойди со креста" с тою целью, чтобы Христос, быв раздражен, сошел со креста и чтобы нарушил дело спасения всех крестом. Но Христос есть Сын Божий и не послушался врага, дабы и ты научился, что не должно слушаться ухищрений дьявола, но - творить добро, хотя бы люди и имели о тебе худое мнение.

От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Некоторые из стоявших там, сльши это, говорили: Илию зовет Он. И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить. А другие говорили: постой; посмотрим, придет ли Илия спасти Его.

Случившаяся тьма произошла не по естественному порядку, как бывает она естественно вследствие, например, затмения солнца. Ибо в четырнадцатый день луны никогда не бывает затмения. Солнечное затмение бывает только в следующем случае: когда луна только что нарождается, тогда и бывают естественные затмения солнца. Но при распятии Христа был несомненно четырнадцатый день луны, ибо тогда совершалась пасха: следовательно, тьма была неестественная. Притом тьма эта была вселенскою, а не частичною, как, например, в Египте, - дабы явно было, что тварь соболезнует страданию Творца и что отступил от иудеев свет. Иудеи, требующие видеть знамения с неба, пусть увидят теперь солнце помраченное! Так как человек создан был в шестой день, а вкусил от древа в шестой час, - ибо это час ядения, - то Господь, воссозидая человека и, врачуя падение, пригвождается к древу в шестой день и в шестой час. Пророческое "Или, или" произносится на еврейском диалекте, чтобы показать, что Он не сражается с ветхозаветным Писанием. А "для чего Ты Меня оставил?" сказал для того, чтобы показать, что Он соделался истинным человеком, а не по видимости только, ибо человек имеет естественное желание жить, будучи жизнелюбив. Поэтому как скорбел и тосковал пред крестом, показывая естественно свойственную нам боязнь, так теперь говорит: "для чего Ты Меня оставил", - обнаруживая свойственную нам любовь к жизни. Ибо Он был воистину человек и подобен нам во всем, кроме греха. Впрочем, некоторые понимали так, что Спаситель, принимая на Себя лицо иудеев, говорит: "для чего Ты оставил народ иудейский, Отче, чтоб сделал он такой грех и предан был погибели?". Как происшедший от иудеев, Христос "для чего Ты оставил Меня" говорит вместо: "для чего Ты оставил Мое сродство, Мой народ, что они сделали такое зло себе". Люди из простого народа, будучи невежественны и несведущи в пророческих писаниях, не поняв сего воззвания, думали, что Христос зовет Илию, - ибо не все иудеи знали пророческие писания, подобно как и теперь не все христиане знают Евангелие. А уксусом поили Его для того, чтоб Он скорее умер, прежде нежели придет Илия, чтоб помочь Ему. Отсюда прочие говорили: "постой; посмотрим, придет ли Илия спасти Его", то есть: не делай, чтоб Он умер; узнаем, поможет ли Ему Илия.

Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме раздралась надвое сверху до низу; и земля потряслась; и камни расселись и, гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, вышедши из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим. Иисус взывает громким голосом, чтобы уразумели мы, что когда говорил Он: " власть имею положить душу Мою", - то это было истинно, ибо Он со властью отдает душу. Что же это было за воззвание? "Отче, в руки Твои предаю дух Мой", - ибо не по принуждению, но добровольно испустил Он дух. Это показывает: "предаю"; показывает также, что Он думает опять получить душу Свою, ибо всякий залог опять отдается назад. Благодарение Господу за то, что, когда Он умер и когда дух Его был вручен в руки Отца, с того времени и души святых полагаются в руки Божии, а не в темницах ада, как прежде, - так что смерть Христова сделалась освящением нашим. Для этого-то и призывается громким голосом смерть, не дерзающая и подойти, если бы не была позвана. Церковная завеса состояла из некоего полотна, повешенного среди храма и отделяющего внутреннее от внешнего, как некая стена. Что она раздирается, - то чрез это Бог показывает, что храм, недоступный и невиденный, внутреннейшее которого закрывала завеса, будет в таком уничижении и презрении, что всем он будет доступен и всякий может рассматривать его. Иные указывают и другие причины раздрания. Раздираемая завеса означала, говорят, упразднение буквы законной, а также то, что раскроется все законное, что прежде закрывалось буквою, как некою завесою, - и все, прежде неясное и загадочное, станет ясным теперь, исполнившись на Христе. Можно и то сказать, что как был обычай у иудеев в случае богохульства раздирать одежды, так теперь и храм Божий, как бы скорбя о смерти Бога, разорвал одежду свою, завесу. И другое мог бы кто-либо сказать, но достаточно и этого. Стихии тогда поколебались, как то свидетельствуя, что Страждущий есть Творец, так показывая вместе с тем и то, что наступит изменение в делах, ибо Писание полагает землетрясение, как знак изменения в делах. Так происходило перенесение смотрения Божия от иудеев к язычникам. И камни, то есть каменные сердца язычников, расторглись и приняли семя истины, и умерщвленные грехами восстали и вошли во святой град, в вышний Иерусалим, и явились многим, ходящим широким путем; явившись им, соделались для них первообразом доброй жизни и обращения: ибо, видя человека, сначала умерщвленного страстями, а потом обратившегося и вошедшего во святой небесный город, и другой всячески подражает ему и обращается. Впрочем, это придумано слишком изысканно. Ты же знай, что воскресение мертвых, случившееся при кресте Господа, давало знать об освобождении душ, находившихся во аде. Воскресшие тогда явились многим, дабы случившееся не показалось мечтою; воскресли же они ради знамения; и явно, что опять умерли. Впрочем, некоторые говорят, что они воскресли после воскресения Христа и в другой раз не умирали. Не знаю, должно ли это быть принято.

Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий. Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему; между ними была Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.

Язычник-сотник вследствие знамений верует вместе с бывшими при нем; иудеи же, слушавшие закон и пророков, остаются неверующими: таково злочестие! Сотник этот впоследствии сделался мучеником за Христа. Что же касается жен, смотревших на происшедшее, то этот сострадательнейший из всех и осужденный род наслаждается созерцанием благ прежде всех. И ученики убежали, а жены мужаются. Мариею, матерью Иакова и Иосии, евангелист называет Богородицу, ибо Иаков и Иосия были детьми Иосифа от прежней его жены. Так как Богородица называлась женою Иосифа, то соответственно этому называлась и материю его детей, то есть мачехою. Матерь сынов Зеведеевых называлась Саломиею. Говорят, что и эта была дочерью Иосифа.

Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса; он, пришед к Пилату, просил Тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать Тело. И взяв Тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и привалив большой камень к двери гроба, удалился. Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба.

Прежде Иосиф скрывался, теперь же дерзает на великое дело, положив душу свою за Тело Учителя и приняв на себя столь тяжкую борьбу со всеми Иудеями. Как великий дар, дает ему Пилат Тело. Ибо Тело Христа, как мятежника умерщвленного, должно было быть брошено не погребенным. Впрочем, Иосиф, будучи богатым, возможно, что и золота дал Пилату. Получив Тело, Иосиф чествует его, положив в новой гробнице, в которой никогда никто не был положен. И это было по промышлению Божию, чтобы по воскресении Господа не сказал кто-либо, что вместо Его воскрес другой мертвец, погребенный там прежде Его. По этой причине и гробница новая. Мария же Магдалина и другая Мария, то есть Богородица, которую выше назвал евангелист материю Иакова и Иосии, эти две сидели насупротив гроба, выжидая, чтобы, когда утихнет ярость врагов, идти и объять Тело и помазать его миром. О сих-то женах говорил Исайя: "Жены, идущие от зрелища, - идите сюда: ибо это - народ, не имеющий разума" (Ис. 27, 11). Говорит, что "не имеют разума". Очевидно, это об иудейском народе, распявшем Господа. А жен он призывает, чтобы они оставили сей несмысленный народ, последовали бы к апостолам и возвестили им радостную весть о воскресении.

На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтоб ученики Его, пришедши ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых. И будет последний обман хуже первого. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать. Субботу не называет субботою, потому что, судя по злобе иудеев, она и не была субботою. В то время как закон повелевал, чтобы в день субботы никто не двинулся с места своего, - беззаконные иудеи собираются к иноплеменнику Пилату, вместо законного собрания. Они вследствие своей злобы побуждаются прийти к Пилату и утвердить гроб, однако это было по Божию промышлению, дабы воскресение совершилось при свидетелях - врагах - и тогда, когда гроб был запечатан и охраняем. Достойно исследования, - откуда зная, говорили иудеи, что воскреснет в третий день? Господь нигде не говорил этого ясно и прямо. Можно думать, что они узнали это из преобразования Ионы, ибо говорил Христос, что "как Иона был во чреве кита три дня, и Я во чреве земли" (Мф. 12, 40); или же узнали из следующего: "разорите церковь сию". Прежде, не поняв этого, но подумав, что Он говорит о храме иудейском, они ставили Ему это в вину. Теперь же, познав, что храмом Он называл Свое собственное Тело, они приходят в страх и называют Его обманщиком, не оставляя злобы и после смерти. Кустодиею называется у римлян стража: отсюда евангелист называет кустодиею воинов, поставленных для охраны.

1–2. Постановление синедриона о предании Спасителя на суд Пилата. – 3–10. Гибель Иуды. – 11–14. Суд у Пилата. – 15–26. Варавва и осуждение на распятие. – 27–31. Издевательства воинов. – 32–38. Шествие на Голгофу и распятие. – 39–49. Злословия и насмешки. – 50–56. Смерть Иисуса Христа. – 57–61. Погребение Иисуса Христа. – 62–66. Запечатывание гроба и приставление стражи.

Мф.27:1. Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти;

(Ср. Мк. 15:1; Лк. 22:66).

Относится ли Лк. 22именно ко второму заседанию синедриона, или же к первому, происходившему в ночное время, трудно сказать положительно.

Ввиду сходства Лк. 22:66–71 с Мф. 26:64–66 и Мк. 14:62–64 можно было бы предполагать, что рассказ Луки относится к первому ночному собранию синедриона. Но, с другой стороны, выражение Лк. 22:66: «и как настал день», – заставляет относить этот и дальнейший рассказ ко второму, утреннему, заседанию синедриона. На основании показаний евангелистов можно установить только, что было два собрания судей Христа: одно – после полуночи и другое – с наступлением дня, на рассвете. В Мишне Сангедрин процедура суда описывается так. Синедрион уподобляется половине круглого гумна, дабы судьи могли видеть друг друга (т.е. садились полукругом). Два судебных писца стояли перед ними, один справа и другой слева, и записывали слова оправдывающих и слова обвиняющих, и три ряда учеников («талмидим хахамим») сидели перед ними (Сангедрин, IV, 3, 4: Талмуд, пер. Переферковича, т. 4, с. 270–271). Каждый знал свое место. В случаях, когда дело шло о жизни и смерти, были предписаны особые формы процедуры и объявления приговора. Судьи должны были сходиться парами, есть поменьше, не пить вина весь день, обсуждать дело всю ночь, а на следующий день вставать рано и приходить в суд. Кто приводил обвинительный довод, тот мог приводить оправдательный довод, но не наоборот. Если находили для подсудимого оправдание, то освобождали его, а если нет, то вставали для счета. Если двенадцать судей оправдывали, а одиннадцать обвиняли, то подсудимый считался оправданным. Но если одиннадцать оправдывали, а двенадцать обвиняли, то этого было недостаточно для произнесения обвинительного приговора, который мог состояться только в том случае, если к числу обвинителей прибавлялось еще два. Так продолжалось до тех пор, пока не следовало или оправдание, или не достигалось нужного большинства для обвинения. Maximum, до которого здесь доходили, было 71 – число членов великого синедриона. Таким образом, для оправдания требовалось простое большинство, но такого большинства не было достаточно для обвинения, нужно было, чтобы число обвиняющих превышало число оправдывающих на два человека (Сангедрин, V, 5: Талмуд, пер. Переферковича, т.4, с. 277). Местные суды заседали обыкновенно во второй и пятый день недели (Кетуб. I, 1). Но всегда ли это соблюдалось синедрионом, неизвестно. В праздники и особенно в субботы не могло быть никакого суда. Так как в уголовных случаях приговор о смертной казни следовало объявлять только через день после судебного заседания, то уголовные дела не могли рассматриваться перед субботой или праздником. Все эти постановления отличались гуманностью. Но они были забыты во время суда над Христом. Обыкновенно собрания синедриона происходили в храме (в зале так называемой «лишкат гагазит» или в других помещениях храма).

«Если при осуждении Иисуса Христа синедрион собрался во дворце первосвященника, то здесь нужно видеть исключение из общего правила, к чему судьи вынуждены были ночным временем, потому что ночью ворота храма запирались». «Других заседаний синедриона во дворце первосвященника нельзя доказать» (Schürer, Geschichte, II, S. 265).

Что второе заседание суда было в доме первосвященника, на это указывает Ин. 18:28. О вторичном допросе ничего не известно, может быть, его совсем не было. Заключение указывается только Матфеем – что члены cинедриона положили предать смерти (θανατῶσαι) Иисуса Христа, но ниоткуда не видно, чтобы с самого начала предполагалась именно крестная казнь. Относительно праздничных дней существовали постановления, чтобы в них ничего не делать. Но постановления эти едва ли соблюдались. Покоем была одна суббота, а все остальные праздничные дни не были покоем в собственном смысле. Это видно и из того, что исшествие евреев из Египта не было днем покоя. Евангелия, где сообщается о деятельности врагов Христа, а также лиц, Его погребавших в первый пасхальный день, служат в настоящем случае надежным источником сведений о том, что в Пасху не прекращалась обычная деятельность».

Мф.27:2. и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю.

(Ср. Мк. 15:1; Лк. 23:1; Ин. 18:28).

По смыслу рассказ синоптиков здесь одинаков. Иоанн добавляет: «было утро; и они (т.е. враги Христа) не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху». Если бы Иоанн закончил свою речь словом «оскверниться», то она была бы вполне понятна, потому что здесь понималосьбы вообще осквернение от язычников. Но его слова «чтобы можно было есть пасху» показывают, что вечером того дня враги Христа предполагали есть пасху. Так как невозможно допустить, чтобы они в данном случае отступили от законных постановлений, предписывавших есть пасху с 14 на 15 нисана, то отсюда выводят, что Сам Христос совершил Пасху с 13 на 14 нисана, т.е. раньше установленного в законе времени. Вопрос об этом очень труден, и его нельзя считать решенным до настоящего времени. Как сказано выше, наиболее вероятное мнение то, что под «пасхой» Ин. 18:28 разумеется «хагига», т.е. приносившиеся в течение пасхальной недели мирные пасхальные жертвы. Законы о них изложены в отдельном талмудическом трактате, который так и называется «Хагига» (см. Талмуд, пер. Переферковича, т. 2, с. 513–533). Доказывают, что если бы под «пасхой» Ин. 18понималось вкушение пасхального агнца, то иудеям нечего было бы бояться осквернения, потому что от него при помощи омовений можно было освободиться до вечера. Но вступление в преторию утром в первый пасхальный день и осквернение делали невозможным для членов синедриона приносить мирные пасхальные жертвы («хагига»), которые также назывались пасхой. «Ни один компетентный иудейский археолог не будет отрицать, что песах (пасха) может относиться и к “хагиге”. Мотив же, приписанный членам синедриона Иоанном, подразумевает, что в настоящем случае песах должно было относиться к “хагиге”, а не к пасхальному агнцу».

Слово «связав» показывает, что Спаситель во время ночного суда в собрании синедриона был развязан; теперь же, когда Он был окончательно осужден, Его снова связали, чтобы вести к Пилату. Причина отведения к Пилату заключалась в том, что с того времени, когда Иудея вместе с Самарией и Идумеей была обращена в римскую провинцию (после Архелая), у иудеев отнято было jus gladii (право меча) и jus vitae aut necis (право жизни или смерти). Поэтому члены синедриона не могли сами привести в исполнение своего приговора (это было ultra vires) и должны были представить его на утверждение Пилата. Пилат довольно долго правил Иудеей. Он был пятым прокуратором Иудеи. Филон обвиняет его «во взяточничест ве, насилиях, хищничестве, бесчинствах, оскорблениях, нерассудительных и частых убийствах, бесконечных и невыносимых жестокостях». Сведения о Пилате, сообщаемые в разных местах Иосифом Флавием и в Новом Завете, в сущности согласны с тем, что говорит о Пилате Филон, и показывают, что его характеристика не была написана под влиянием ненависти и раздражения, какие питали иудеи вообще к язычникам, и особенно к прокураторам. Разбираемый стих служит одним из важнейших доказательств, ненамеренно приведенных евангелистами, мысли, что члены синедриона, осудив Христа на смерть, знали, на что рассчитывали, и были уверены в том, что добьются утверждения своего приговора от такого лица, как Пилат. Он был назначен на должность прокуратора императором Тиверием в 12-й год его царствования (26 г. по Р.Х.). До Пилата прокураторами были Копоний, Марк Амбивий, Анний Руф и Валерий Грат. В конце 36 года нашей эры по жалобе самарян, принесенной легату Сирии Вителлию, Пилат был отставлен от должности и послан в Рим для суда. Он прибыл туда вскоре после смерти императора Тиверия и сослан в заточение в Виенну (в Галлии), где, по показанию Евсевия («Церковная история», II, 17), лишил себя жизни в царствование Гая Калигулы. Имя Пилата по-гречески пишется различно: Πειλᾶτος и Πιλᾶτος (Πιλάτος). Предполагают, что Понтий (Πόντιος, Pontius) было его имя, указывавшее на его связь по происхождению или усыновлению с древней самнитской фамилией Pontii, а Пилат – фамилия. Значение слова «Пилат» объясняли по-разному. Одни писали Pileatus – слово это указывало на лицо, носившее pileus или pileum – шапку, делавшуюся из войлока, которая надевалась на рабов, когда их отпускали на свободу (manumissio). Если бы такое производство было правильно, то можно было бы думать, что Пилат происходил от каких-нибудь рабов, отпущенных на свободу. Другие производили фамилию Пилата от pilum – дротик, копье. Но оба эти производства сомнительны, как сомнительно и то, что Пилат не имя, а фамилия (в нашем Символе веры – «при Понтийстем Пилате»: Пилат – имя, а Понтийский – фамилия). Пилат был римским прокуратором Иудеи, Самарии и Идумеи. Прокураторы назначались самим императором, но находились в подчинении у правителя Сирии, или пропретора. По-гречески должность прокуратора называлась ἐπίτροπος – слово, встречающееся в Мф. 20:8; Лк. 8:3; Гал. 4:2. Но в Евангелии Матфея он называется ἡγεμών – «вождь» (Мф. 27:2, 11, 14-15, 21, 23, 27; Мф. 28:14); может быть, его так называет и Лука (Лк. 20:20).

Мф.27:3. Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам,

О гибели Иуды рассказывается у Матфея и в Деян. 1:16–20. Не подлежит сомнению, что в обоих этих местах рассказывается об одном и том же. Но в подробностях оба рассказа совершенно различны. О том, что Иуда возвратил сребренники первосвященникам и старейшинам, бросив их в храме, в Деяниях не говорится. Напротив, сообщается, что Иуда сам купил на эти деньги поле. Показания о смерти Иуды также различны. Согласно Матфею, он удавился; согласно Луке (Деяния) – низринулся, «рассеклось чрево его, и выпали все внутренности его». На основании этих и других различий одни считали или оба рассказа «легендарными», или только рассказ Матфея, или – Луки. Но на самом деле нет никакого реального различия в рассказах Матфея и Деяний. Происхождение разногласия объясняли тем, что ни Матфей, ни Лука, ни другие лица не были, как само собой понятно, свидетелями очевидцами гибели Иуды, и потому в своих рассказах передали только те сведения, какие распространены были в народе. Твердо установлено, что «земля крови» в обоих рассказах есть одно и то же. Столь же достоверно, что апостол Петр в Деяниях словами «неправедною мздою» означает не что иное, как тридцать сребренников, о которых пишет Матфей. Но деньги, которые Иуда некогда тайно присваивал себе из ящика, не могли быть «неправедною мздою». Иуда, вероятно, сам купил землю, как только получил деньги за предательство, в среду или четверг. Но вскоре после того он отказался от своей покупки, еще не уплатив денег. Он принес их к первосвященникам, затем ушел и удавился. Петр, говоря, что Пс. 68исполнился на Иуде, объясняет, каким образом принадлежавшая Иуде земля получила название «земли крови». Он производит название «земля крови», очевидно, от кровавого конца Иуды, а не от денег за кровь, как Матфей. Но оба эти производства не исключают одно другого. Весьма вероятно, что Иуда умер на купленном им поле. Это моглодать повод первосвященникам купить именно то поле, где удавился Иуда.

О значении μεταμέλομαι см. комментарии к Мф. 21:32. Μεταμεληθείς и здесь не значит «раскаявшись» «в библейском смысле», а – одумавшись, потому что если бы Иуда действительно раскаялся, то был бы прощен, как и Петр. Слово μεταμεληθείς имеет здесь особенный смысл. Когда Иуда увидел, что Спаситель осужден на смерть, то не раскаялся, не почувствовал сожаления, а только потерял последнюю надежду. На самом деле ему не удалось пристать к первосвященникам и их партии. Дело было сделано, и Иуда, из учеников Христа, стал теперь врагам Христа совершенно не нужен. С другой стороны, ученики Христа после поступка Иуды также не могли возвратить его в свою среду. Таким образом, Иуда остался наедине с самим собой и своими деньгами. Он почувствовал себя одиноким в этом мире, и это одиночество было страшно. У него не было друзей. При таких обстоятельствах преступление Иуды могло принимать в его глазах все более и более чудовищные размеры, начало казаться ему таким, каким действительно было, без всяких прикрас, перетолкований и оправданий в смысле практической пользы и необходимости. Перед совершением всякого греховного деяния оно всегда представляется с привлекательной стороны, иначе не было бы и поводов ко греху и люди обходились бы без него. До предательства Иуда мог рассматривать свое деяние не иначе, как с его приятных сторон; это были нажива и расположение важных и влиятельных лиц – воображение Иуды рисовало все это в самом розовом и привлекательном свете. Тогда не было нужды, если от удовлетворения алчности Иуды кто-нибудь может пострадать. Он решился на преступление и совершил его. Но как только оно было совершено, вся привлекательность его мгновенно исчезла и остался один только смрад. «Дорога, улицы, народ – все, казалось, свидетельствовало против Иуды и за Христа». Христос был теперь осужден на смерть и предан Пилату. От Него Иуда не получал никаких обид; все, сказанное ему Христом, клонилось только к назиданию и исправлению предателя. Он начал раздумывать обо всем этом (μεταμεληθείς) и почувствовал, в каком ужасном положениион теперь находился. Для Иуды сделался весь его душевный смрад невыносим, он препятствовал даже его действительному покаянию. Что делать? Полученные им сребренники его тяготили, и он решился с ними расстаться. Но как? Раздать эти деньги нищим? Это он мог бы сделать, если бы действительно жалел нищих. Но какая от этого была бы польза? Нищие получили бы деньги и ушли от Иуды. Преступники обыкновенно мало думают о благотворениях. Вся привлекательность благотворения исчезает, когда оно совершается при помощи неправильно приобретенных средств. Иуда счел за лучшее возвратить деньги тем, от которых они были получены. Этим хоть сколько-нибудь можно было скрасить преступление, совершенное предателем, и оно, по крайней мере, могло бы получить вид бескорыстного деяния. Глагол ἔστρεψεν тот же, как у Семидесяти Ис. 38– здесь значит возвращать что-нибудь, свое обращать назад; в других случаях обыкновенно употребляется ἀποστρέφειν.

Мф.27:4. говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам.

Sic in inferno quoque sentient damnati (так в аду будут чувствовать осужденные). Иуда явился к первосвященникам и старейшинам, повидимому, первоначально с простым предложением взять назад деньги. Он держал их в своих руках. В качестве основания для их возврата он выставлял свой грех, заключавшийся в том, что он предал на смерть ни в чем не повинного Христа. Нет никаких следов, чтобы это покаяние Иуды было вполне искренним. Он говорит так, как обыкновенно говорят люди, называющие себя грешными, но на деле вовсе не думающие ни о покаянии, ни об исправлении. На глазах Иуды совсем незаметно тех слез, которыми обливался Петр. Не найдут ли лица, сами принимавшие участие в осуждении Христа, каких-либо средств, чтобы своим перстом, смоченным в воде, хотя бы сколько-нибудь охладить внутреннее пламя, сжигавшее теперь все внутренности Иуды? Но он встретил здесь только холодное, безучастное отношение и к себе, и к своему делу, равнявшееся полному презрению. Враги Христа нисколько не раскаивались в том, что предали Его Пилату. Так должны были думать и все, причастные к этому делу, в том числе и Иуда. Если же он теперь думает иначе, видит ясно, что поступил не так, как, по его мнению, следовало бы поступить, то до этого первосвященникам и старейшинам нет никакого дела. Он должен сам позаботиться (σὺ ὄψῃ – ср. 1 Цар. 25:17; Деян. 8:15) о том, как выпутаться из затруднительного положения, в которое сам себя поставил, а не кто-нибудь другой. Никто не принуждал его к предательству. Если бы он не поспешил с ним, то все равно Христа можно бы было взять и после праздника. Тогда вышло бы, может быть, даже лучше. А теперь как много народного шума! Участие Иуды во взятии Христа было излишне, бесполезно, потому что Ему все равно нельзя было спастись, когда великий синедрион высказался за Его смерть. Иуда – только маленький человечек, ничтожная спица в огромной колеснице, слабая пружина в заведенной машине. Иуда почувствовал, что сделал проклятое дело, и ему не оставалось ничего больше, как только насильственно покончить с собой. В законе сказано было: «проклят, кто берет подкуп, чтобы убить душу и пролить кровь невинную! И весь народ скажет: аминь» (Втор. 27:25). (Ср. 1 Мак. 1:37; 2 Мак. 1:8.)

Мф.27:5. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился.

Страшное раздражение и негодование отразилось на лице Иуды после спокойных, но язвительных слов, сказанных ему первосвященниками и старейшинами. Его раздражение выразилось в том, что он, держа в руках все тридцать сребренников, бросил их через стену, отделявшую в храме двор мужчин от двора священников, бросил с такой силой, что все они или некоторые из них долетели или докатились по мраморному полу до самого храма, до самых его дверей. Затем Иуда быстро удаляется неизвестно куда – в уединение (ἀνεχώρησεν) – и, придя на сторгованную им землю, снимает с себя длинный ремень, которым было опоясано его тело, привязывает его к какому-то дереву и удавливается (ср. 2 Цар. 17:23). Бездыханное тело Иуды сначала висело на дереве, потом сорвалось, низринулось со стремнины и разбилось так, что внутренности его выпали (Деян. 1:18).

Как ни прост сам по себе этот рассказ, в нем, независимо от Деян. 1 и сл., встречаются значительные трудности. Прежде всего, вопрос о месте, где Иуда бросил сребренники. Оно называется ναός – храм. Слово это часто встречается в Новом Заветеи в буквальном, и в переносном (например, 1 Кор. 3:16) смысле. Там, где оно употребляется в буквальном смысле, нужно понимать только храм, соответствовавший скинии, а не места и дворы около храма (см. Мф. 23:35, 27:51). Но в таком случае возникает вопрос, каким образом Иуда мог проникнуть в самый храм, т.е. в притвор или во святилище, когда вход туда был доступен только одним священникам? Отвечая на это, Цан и другие принимают, что под ναός здесь нужно понимать не собственно храм, а все τό ἱερόν, т.е. все храмовые постройки. В таком более широком значении слово встречается у Иосифа Флавия. Некоторые думают, что Иуда принес сначала деньги в дом Каиафы и даже Пилата – в преторию, где находились члены синедриона, обвинявшие Христа, и так как они не захотели там принять денег, то ушел в храм и бросил деньги там. Гораздо вероятнее представленное выше мнение, что это был не сам храм в собственном смысле, а храм вместе с двором священников, как в Мф. 23:16, 21, 35; Мф. 26:61. Иуда, таким образом, бросил деньги во двор священников.

Далее представляется вопрос, каким образом в храме были первосвященники (ἀρχιερεῖς) вместе со старейшинами, когда они были заняты судом над Иисусом Христом у Пилата? По мнению Августина, Иуда принес деньги в храм после трех часов вечера в пятницу, когда Христос умер на Кресте, и священники после того заняты были богослужением. Другие объясняли дело тем, что не все члены синедриона были у Пилата и что часть их (может быть, даже для наблюдения за порядком в храме) осталась в храме. Некоторые думают, что Иуда встретил первосвященников и старейшин в храме, когда Христа отвели к Ироду.

В конце же концов все-таки трудно сказать, когда была смерть Иуды, в тот ли самый день, когда умер Христос, или несколько позже. Евангелист, по-видимому, приурочивает его смерть ко времени раньше смерти Самого Христа».

Мф.27:6. Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови.

Таким образом, деньги оказались опять в руках первосвященников. Они отдали их за неповинную кровь, так сказать, купили ее на них, и эти деньги к ним возвратились. Тут, может быть, символический смысл: невинную кровь нельзя купить ни за какие деньги. Она проливается без убытка, без материального ущерба со стороны лиц, ее проливающих. Деньги сами по себе не были нечистыми, но их не должно было класть в храмовую сокровищницу по аналогии с Втор. 23:18. Подобрав деньги, враги Христа начали рассуждать о том, на какое дело их употребить. Они, очевидно, принадлежали храму. Из храма Божия они были взяты и в храм возвратились. Но это была «цена крови», т.е. цена за кровь. Поэтому их нельзя было опустить в «корвану». Слово «корвана», как показывает Шюрер (Geschichte, II, S. 25), – арамейское (как авва, гаввафа, акелдама, голгофа, эффафа и пр.), сделавшееся народным во время Христа. Термин этот не встречается в раввинских писаниях. Слово означает, собственно, жертвенный дар, но здесь – храмовую сокровищницу.

Мф.27:7. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников;

Может быть, выражение «из них» (ἐξ αὐτῶν; в русском переводе – «на них») здесь не показывает, что были истрачены только тридцать сребренников и что земля горшечника стоила ровно столько. Может быть, она стоила несколько более, так что начальники храма прибавили еще денег для ее покупки. Куплена была известная жителям Иерусалима земля горшечника. На нее, может быть, указывал Иеремия (Иер. 18:2, 19:2, 19:6–7). Место это находилось на юге от Иерусалима и отделялось от него долиной Гинном. Оно около 90 футов в длину и 45 в ширину. До начала XVIII века там погребались странники. Нельзя определить с точностью, для кого предназначалось кладбище, для погребения ли пришлых иудеев, или же язычников. Вероятнее – первое.

Мф.27:8. посему и называется земля та «землею крови» до сего дня.

Жители Иерусалима назвали эту землю горшечника на своем наречии (арамейском) «акелдама», т.е. «землею крови». И в настоящее время еще показывают около Иерусалима на северном отроге горы злого совещания землю крови. Иерусалимские горшечники и теперь добывают глину из окрестностей этого местечка.

В некоторых кодексах вместо «называется» – «была названа» (ἐκλήθη). Это выражение показывает, конечно, что прошло значительное время между событием и написанием Евангелия Матфея. Ἐκλήθη – testimonium publicum rei factae.

Мф.27:9. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля,

Мф.27:10. и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь.

Приведенных евангелистом слов у пророка Иеремии нет. Они встречаются у Захарии (Зах. 11:12–13). Для объяснения, почему здесь поставлено имя Иеремии вместо Захарии, предложено было множество догадок. Думали, что здесь просто ошибка евангелиста; что цитата заимствована из какого-нибудь тайного произведения Иеремии, где так именно и было написано, как у евангелиста (esse aliquam secretam Ieremiae scripturam in qua scribitur – Ориген). Иероним читал в какой-то еврейской книге, принесенной ему одним евреем, принадлежавшим к назарянской секте, что то, что здесь написано, встречается слово в слово (ad verbum) в одном апокрифе Иеремии. Но, несмотря на это свидетельство, Иерониму кажется, что текст взят скорее из Книги пророка Захарии. С этим мнением Иеронима согласен Евфимий Зигавин, который говорит: «В читаемой книге Иеремии этого не написано. Итак, конечно (λοιπὸν οὖν), об этом рассказывается в апокрифе его (ἐν τῇ ἀποκρύφῳ αὐτοῦ ἱστόρηται)». Слово λοιπόν показывает, что Зигавин не имел точных сведений об этом деле. Слово Ἱερεμίου считали неподлинным, указывали на подобную же неточность в речи Стефана (Деян. 7:4, 16) и у Марка (Мк. 2:26). Доказывали, что имя Иеремии стояло первым в книге пророков, и потому его именем называлась и Книга пророка Захарии; что главы 9–11 пророка Захарии были написаны гораздо раньше времени Захарии (на основании внутренних признаков) и прежде вавилонского плена и что слова, произнесенные Иеремией, были помещены в книге Захарии, потому что передавались устно до времени Захарии и вошли в его книгу; что пророчество Захарии в главных его частях есть повторение пророчества Иеремии (Иер. 18-19), и потому Матфей, называя Иеремию, указывает на первоначального автора пророчества; что здесь была ошибка не евангелиста, а простая описка переписчиков, которые заменили имя Иеремии именем Захарии вследствие сходства этих имен (в сокращении Ζριου и Ἱριου, т.е. Захарии и Иеремии). Переводили выражение евангелиста так: «тогда сбылось реченное через Иеремию и пророка». Самое простое объяснение то, что мысль евангелиста сосредоточивается на покупке земли у горшечника. Так как об этой земле говорится только у пророка Иеремии, то евангелист и поставил его имя в заглавии своей цитаты, а из слов Захарии взял только «тридцать сребренников», изменив остальные выражения Захарии так, что они в цитате евангелиста сделались совершенно неузнаваемы. Этим объясняется, почему слова Захарии: «брось их, т.е. сребренники, в сокровищницу дома Господня» (в русском Синодальном переводе Зах. 11– «горшечника»), через легкое изменение еврейских букв переделаны у евангелиста в «землю горшечника» (εἰς τὸν ἀγρὸν τοῦ κεραμέως).

Ἔλαβον у Матфея можно переводить: «я взял» и «они взяли». У «Семидесяти» Зах. 11иначе – первое лицо единственного числа: «я взял». Правильный перевод: «они взяли».

Цену Оцененного – magna vis verborum. У Семидесяти в указанном месте Захарии этих слов нет. В еврейском речь ироническая, которую переводят: «отличная цена, в какую они оценили Меня!» Ἀπὸ υἱῶν Ἰσραήλ должно связываться ἐτιμήσαντο, а не с ἔλαβον и τοῦ τετιμημένου.

«Дали» в греческом читают поразному: ἔδωκαν (дали) и ἔδωκα (дал). Правильнее первое чтение, и в соответствие с ним и ἔλαβον следует также принимать за множественное число.

Реальный смысл слов евангелиста понятен. Первосвященники и старейшины взяли деньги, за которые куплена была ими невинная кровь, – тридцать сребренников, которые были ценой Оцененного Христа, «Которого оценили Его сыны Израиля», и употребили эти деньги на покупку «земли крови», принадлежавшей горшечнику. В этом случае исполнилось пророчество Иеремии, сказанное царям иудейским и жителям Иерусалима.

Мф.27:11. Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь.

(Ср. Мк. 15:2; Лк. 23:3; Ин. 18:33–37).

Синоптики пропускают рассказ Иоанна (Ин. 18:28–32). У Луки (Лк. 23:2) допрос у Пилата начинается с обвинения, высказанного «множеством», в том, что Спаситель развращает народ и запрещает давать подать кесарю. Дальнейшее обвинение, что Он называет Себя «Христом Царем», дает ближайший повод Пилату спросить Христа о том, Он ли Царь Иудейский. У Иоанна (Ин. 18:33–37) все это изложено гораздо подробнее, чем у синоптиков. По римским законам nocens nisi accusatus fuerit, condemnari non potest (невинный, если не будет обвинен, не может быть осужден). Вопрос Пилата основывался на том, что Христа обвиняли в присвоении Себе мессианского достоинства. Если Мессия стоял перед Пилатом теперь связанным и в уничиженном виде, то это не препятствовало Пилату предложить Ему вопрос: «Ты ли Царь Иудейский?» Здесь предполагается, что Обвиняемый когда-то действительно объявлял Себя Царем Иудейским, но Его попытки приобрести Себе царство были неудачны. Вместо царского престола Он был схвачен, связан и приведен на суд. Но, несмотря даже на это, Он, может быть, и теперь продолжает держаться прежнего Своего мнения о Своем собственном высоком достоинстве. Если Его освободить, то Он опять, вероятно, объявит Себя Царем. Христос отвечает Пилату почти так же, как Он ответил прежде Каиафе: «ты говоришь» (Мф. 26:64). Но там прошедшее время – «ты сказал» (σὺ εἶπας), здесь – настоящее (σὺ λέγεις). Там – в ответ на заклятие, здесь – на простой вопрос. Там – в ответ на вопрос о достоинстве Сына Божия, здесь – о царском достоинстве. Но если вопрос, предложенный Пилатом, был естественен и понятен, то ответ Христа по крайней мере был необычен. Кто, будучи связан и приведен на суд, стал бы говорить, что он – царь? Нам теперь понятно, что царское достоинство Христа заключалось в Его уничижении и что Он говорил совершенно точно и правильно, нисколько не преувеличивая. Но тогда это не было понятно ни Пилату, ни лицам, его окружавшим. Ответ Христа не был двусмыслен, но был прямым утверждением Его царского достоинства. Он не заключал в себе такого смысла: ἐγὼ μέν τοῦτο οὐ λέγω, σὺ δὲ λέγεις (Я этого не говорю, а ты говоришь). Ср. Ин. 18:37, где также σὺ λέγεις. К сообщению синоптиков Иоанн (Ин. 18:34–38) прибавляет рассказ о том, как разъяснилось для Пилата, в каком смысле Спаситель называл Себя Царем. Он Царь не земной, а небесный. Он пришел не для внешнего мирского владычества над людьми, а чтобы свидетельствовать об истине. Пилат понял, что это просто какой-то заблуждающийся человек. И не только из этих слов. На основании некоторых данных можно предполагать, что Пилату была известна раньше личность и деятельность Спасителя (Мф. 27:18; Мк. 15:10). Не могло быть, чтобы ему ничего не известно было, например, о входе Христа в Иерусалим. Во всем этом Пилат не видел никаких признаков стремления Христа приобрести Себе царское достоинство. Поэтому Пилат закончил свой допрос полным оправданием Спасителя: «я не нахожу никакой вины в этом человеке» (Лк. 23:4; Ин. 18:38).

Мф.27:12. И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал.

(Ср. Мк. 15:3).

Допрос Пилата, хотя и краткий, окончился. Дальнейшее уже можно не относить, собственно, к формальной римской судебной процедуре. Это простой, обыкновенный разговор, какой бывает во всяких судах между судьями и публикой по окончании формального заседания и произнесении приговора. Иудеи, очевидно, не были довольны приговором Пилата и начали возводить на Христа новые обвинения. В чем они состояли, ничего неизвестно. Но видно, что Пилат не придавал им никакого значения, он не считает нужным даже разбирать их. Марк замечает только, что первосвященники обвиняли Его во многом (πολλά). Спаситель ничего не отвечал на эти обвинения.

Классическое ἀπεκρίνατο редко в Новом Завете.

Мф.27:13. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?

(Ср. Мк. 15:4).

В словах Пилата слышится ирония над обвинителями и их обвинениями. Очень много было обвинений, но ни одно из них никуда не годилось. Такие обвинения могли представлять только иудеи, и они одни. Разговаривая с ними, Пилат обращается и ко Христу, предлагая Ему ответить на обвинения. Все дело имеет, по-видимому, пока сравнительно спокойный вид. Может быть, в это время писался приговор».

Мф.27:14. И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.

(Ср. Мк. 15:5).

Христос ничего не отвечал Пилату на новые обвинения. Хотя этого и не требовалось по закону, но Пилат весьма дивился молчанию Христа. В это время, вероятно, все более и более увеличивалась народная толпа. О дальнейших событиях встречаем подробный рассказ только у одного Луки (Лк. 23:5–16). Из новых обвинений было видно, что Христос «возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места» (Лк. 23:5). Слово «Галилея» дает повод Пилату спросить, не из Галилеи ли Он, и затем отправить Христа к Ироду на суд. Ирод отсылает Христа обратно к Пилату.

Мф.27:15. На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.

(Ср. Мк. 15:6; Лк. 23:17; стих этот у Луки считается неподлинным).

Слова Пилата, изложенные у Луки (Лк. 23:13–16), не удовлетворили народ. Чувствуется, что его охватывает все большее и большее раздражение и жажда крови. Пилат видит, что дело может иметь серьезные последствия, каких он не предвидел, и потому решается на новый шаг. Существовал обычай отпускать народу во время праздника Пасхи одного узника, какого потребуют. Насколько было древнее такое обыкновение, совершенно неизвестно. В Талмуде не встречается никакого намека на этот обычай. У римлян было нечто подобное, но сообщения об этом весьма кратки и неясны. У греков узники освобождались в праздники Деметры или в т.н. фесмофории. Одинаковое выражение Матфея и Марка κατὰ δὲ ἑορτήν, которое можно перевести «ради праздника» или «для праздника» (сло́ва «Пасхи», прибавленного в русском переводе, нет в подлиннике), показывает, что этот обычай соблюдался вообще по праздникам, а не во время одной только Пасхи. Отпущение одного узника на Пасху напоминало об освобождении евреев из Египта (id congruebat liberationi ex Aegypto). Пилат ухватился за эту мысль, чтобы освободить Иисуса Христа. Тут было нечто подобное тому, что бывает и у нас, когда преступники освобождаются по манифестам. Пилат мог бы в настоящем случае употребить власть. Но, как и обыкновенно бывает, его запятнанная совесть делала его слабосильным и он не имел воли, чтобы воспротивиться толпе, которая все более и более приходила в ярость.

Мф.27:16. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва;

(Ср. Мк. 15:7–8).

Рассказ Марка подробнее, чем у Матфея. Марк сообщает, что Варавва имел сообщников, которые во время мятежа совершили убийство.

Слово εἶχον в русском не выражено: «они имели». В Вульгате это слово поставлено в единственном числе и относится к Пилату: «он имел» (habebat autem tunc vinctum insignem). Правильнее первое чтение, а чтение Вульгаты не доказывается уверенно. Множественное число «имели» или «у них был» не значит, впрочем, что Варавва находился во власти иудеев, а не Пилата. Из дальнейших слов Пилата видно, что Варавва находился именно в его власти. Но вместе с тем и ясно, что этот узник был иудеем и вышел из народа. Перемена «у них» на «у него» была, очевидно, корректурой. Варавва находился втемнице именно в то время (τότε), когда Иисус Христос был на суде у Пилата. Это был разбойник «замечательный» (ἐπίσημος) или даже знаменитый – latro notissimus, summo scelere insignis. Так же Иоанн Златоуст: «Евангелист не просто сказал: имели разбойника, но разбойника известного, знаменитого по своим злодеяниям, совершившего бесчисленные убийства». Здесь может быть некоторое преувеличение, потому что у Марка (Мк. 15:7) и Луки (Лк. 23:19) говорится только об одном убийстве Вараввы. Трудно сказать, подлинно ли его другое имя, одинаковое с именем Христа, Иисус, прибавленное у Матфея в нескольких кодексах, и между прочим, в Сиро-синайском. «Во многих кодексах, – говорит Ориген, – не говорится, что Варавва назывался также Иисусом, и это, может быть, правильно – именем Иисус не должен был называться ни один из злодеев». Одни думают, что имя Вараввы Иисус неподлинно. Другие, напротив, утверждают, что если Ориген нашел имя Иисус во многих списках, то это и составляет почти решительное доказательство его подлинности. Вероятнее, однако, думать, что оно неподлинно. Варавва значит «сын отца» («вар» – сын и «авва» – отец). Иероним объясняет – «сын учителя».

Мф.27:17. итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?

(Ср. Мк. 15:9; Ин. 18:39).

У Мк. 15добавляется, что сам «народ» (ὄχλος), вероятно, в ответ на предложение Пилата, «начал кричать и просить Пилата о том, что он» (в нескольких кодексах прибавлено «всегда») «делал для них», т.е. отпустить ради праздника одного узника. Так как у Марка просьбу предлагает народ и Пилат отвечает ему, то, соответственно с этим, мы можем относить у Матфея в данном стихе αὐτῶν не к членам синедриона, а к народу, т.е. к тому же ὄχλος, о котором упоминается в 15-м стихе. Но, выслушав просьбу, Пилат сам, вероятно, выбрал Варавву. Если, как видно из Евангелий, Пилат хотел при помощи этого шага освободить Христа, то трудно думать, чтобы он указал здесь на такое лицо, которое могло бы, по его мнению, быть освобождено народом. Отсюда ясно, что Варавва не был, как думают, политическим преступником, защищавшим права народа против римлян. Это был простой разбойник, опасный для человеческого общества».

Мф.27:18. ибо знал, что предали Его из зависти.

(Ср. Мк. 15:10.)

Весь этот рассказ предполагает, что Пилату раньше известны были личность и деятельность Христа. Он знал и об отношении к Нему Его врагов, о том, что они «предали Его из зависти» («ненависти», «нерасположения», «недоброжелательства»). Так как народ только после присоединился к членам синедриона, то думают, что παρέδωκαν («предали») относится здесь именно к ним, а не к народу.

Мф.27:19. Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.

Когда возник вопрос о Варавве, Пилат сидел на своем судейском месте. Жена Пилата прислала ему сказать о своем сне. В древние времена республики женам правителей не дозволялось сопровождать своих мужей в провинции, но впоследствии эти законы были смягчены, и обычай брать жен установился со времени Августа. Кто была и как называлась жена Пилата, об этом не имеется совершенно достоверных сведений. По преданию, она называлась Прокла или Клавдия Прокула и причислена Греческой Церковью к лику святых (27 октября; в месяцеслове архиепископа Сергия она значится во втором указателе, где поименованы лица, не признаваемые несомненно святыми). Достоверно только, что она или видела раньше Христа, или знала о Нем. Сон жены Пилата, согласно одним, был от Бога, согласно другим – от диавола. В первом смысле высказываются Ориген, Афанасий, Иоанн Златоуст, !Феофилакт, Евфимий Зигавин, !Августин и другие.

Мф.27:20. Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить.

(Ср. Мк. 15:11.)

Это было, вероятно, в то время, когда Пилат сидел на судейском месте. Первосвященники и старейшины переговаривались с окружавшим их народом и убедили (ἔπεισαν) его просить Варавву, а Иисуса Христа погубить.

Мф.27:21. Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву.

(Ср. Лк. 23:18–19; Ин. 18:40.)

В предыдущем стихе сообщалось только о разговорах первосвященников и старейшин с народом. Не видно, чтобы они что-нибудь говорили Пилату. Но, может быть, до него с разных сторон донеслись слухи, что народ будет требовать именно Варавву. Отсюда ἀποκριθείς – «отвечая». Буквально: «отвечая же, правитель сказал им». Это значит, что Пилат, услышав неясные и неопределенные выкрики, хотел удостовериться точно, кого именно народ желает освободить. Или же можно объяснять так, что Пилат ждал несколько времени и предложил свой вопрос только тогда, когда увидел, что иудеи готовы дать ответ.

Мф.27:22. Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят.

(Ср. Мк. 15:12–13; Лк. 23:20–21.)

«Ему» после «говорят» нет во многих кодексах. Из сообщений евангелистов не видно, чтобы раньше речь шла о кресте. Народные начальники желали только казни Иисуса Христа, о чем и просили Пилата, но сомнительно, желали ли они именно крестной казни. Если бы они желали ее раньше, то для нас не вполне понятен был бы вопрос Пилата, что же ему делать с Иисусом, называемым Христом. Заявления народа о крестной казни послышались как-то внезапно и неожиданно. Рассказ, по-видимому, не полон, и в нем не сказано некоторых мелких подробностей. Может быть, из слов Пилата или же из слухов о содеянных раньше Вараввою преступлениях народу было известно, что Варавва должен быть осужден именно на крестную казнь. Crucem meritus erat Barabbas. Напоминание Пилатом народу о Варавве сразу же изменяет все положение дел. Если не просить об освобождении Вараввы, то он будет распят. Лучше его избавить от такой казни. Пусть Иисус, называемый Христом, вместо него примет крестную казнь! Пусть именно Он будет распят вместо Вараввы! И, таким образом, крик «да распнется» начал повторяться возбужденной и разъяренной толпой, которая свирепела все больше и больше под влиянием первосвященников и старейшин.

Слово σταυρωθήτω (да распнется) на еврейском – краткое, страшное и возбудительное – начало проноситься с одного конца до другого среди возмущенной толпы. Кричали πάντες οὐκ οἱ ὄχλοι μόνοι, καὶ οἱ πρεσβύτεροι (все, не только народы, но и первосвященники и старейшины, – Зигавин).

После ποιήσω («сделаю») два винительных τί и Ἰησοῦν τὸν λεγόμενον Χριστόν; такие обороты свойственны греческой речи (ср. Ксенофонт «Киропедия», 3, 2, 15 – οὐδεπώποτε ἐπαύοντο πολλὰ κακὰ ἡμᾶς (вместо ἡμῖν) ποιοῦντες).

Мф.27:23. Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят.

(Ср. Мк. 15:14; Лк. 23:22–23.)

Лука рассказывает здесь подробнее других синоптиков. Он сообщает о продолжении «великого крика» и о том, что крик народа и первосвященников «превозмог» (κατίσχυον) Пилата. Эти крики привели Пилата в большое смущение. Он не нашел никакой вины в Подсудимом. Он готов был отпустить Его. Жена Пилата прислала сказать ему, чтобы он ничего худого не делал Праведнику. И вдруг крест! Даже жаждавший крови и жестокий Пилат был изумлен. «Какое же зло (что худое – κακόν) сделал Он?» Но теперь частые обвинения и рассуждения прекращаются и все сильнее и сильнее слышится стихийное требование креста. Вопрос Пилата остается без ответа и даже заглушается громким стихийным воплем: «да будет распят». Так необдуманное предложение Пилата о Варавве вызвало страшный взрыв.

Мф.27:24. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.

Рассказа об этом нет у других евангелистов. Поэтому причины такого поступка Пилата не вполне ясны. Вероятнее всего объясняют дело тем, что народные крики заглушали его речь. Тогда Пилат прибегает к наглядному способу объяснения, который был понятен иудеям. Можно предполагать, что когда Пилату подали воды, то в толпе сразу же воцарилось молчание, как это обыкновенно бывает при обращении к наглядным разъяснениям. Толпа не знала, что будет дальше и на мгновение притихла, так что объяснительные слова Пилата могли быть слышны всем.

Οὐδὲν ὠφελεῖ – подлежащее (не выраженное) «он», а οὐδέν – винительный падеж (ср. Ин. 12:19). Поэтому буквальный перевод: «он не помогает ничему, т.е. ничего не может достигнуть вследствие народного шума, и его возражения только увеличивают этот шум и смятение. Пилат умывает руки на виду, пред всем народом».

«В крови Праведника Сего» – слова «Праведника» нет в кодексах BDabff, Сиро-синайском и у Оригена, но оно встречается во многих других кодексах, между прочим в Синайском и Пешитте. Вероятнее чтение: ἀπὸ τοῦ αἵματος τούτου, т.е «в крови этой». В греческом слово ἀθῷος употребляется без предлога ἀπό, и евангельское выражение ἀθῷος ... ἀπό... есть гебраизм, причем ἀπό соответствует еврейскому слову «мин» (от).

«Смотрите вы» – formula rejiciendi – формула отрицания, отвержения; лучше переводить будущим временем: не «смотрите вы», а «вы увидите» (в славянском переводе правильно – «вы узрите»; в Вульгате – vos videritis; в немецком переводе – ihr werdet zusehen; но у Лютера повелительное – sehet ihr zu). Пилат хочет сказать, что народ увидит его невиновность.

Подлинность этого стиха некоторыми подвергается большим сомнениям. Обычай омовения рук «для очищения от смерти» существовал и у язычников, но у них омовения совершались после смерти. То омовение, которое совершено Пилатом, было чисто иудейским обычаем, который основывался на Втор. 26:6–8 (ср. Талмуд, трактат Сота IX, 6; Пс. 25:6, 72:13). Слова Пилата – почти буквальное повторение 2 Цар. 3:28. «Чтобы римский правитель так сильно усвоил себе иудейский способ выражения и образный язык – это невероятно, и еще невероятнее то, что он так немужественно отклоняет от себя ответственность за произнесенный приговор». Но предполагать, что Пилат совершенно был незнаком ни с какими иудейскими обычаями, также невероятно, тем более что у него жена была, может быть, иудеянка или иудействующая (в Евангелии Никодима, гл. 2, Пилат говорит иудеям: οἴδατε ὅτι ἡ γυνή μου θεοσεβής ἐστιν, καὶ μᾶλλον ἰουδαΐζει σὺν ὑμῖν. Λέγουσιν αὐτῷ. Ναί, οἴδαμεν – вы знаете, что жена моя благочестива и много иудействует с вами. Говорят ему: да, знаем). Но если даже не предполагать всего этого, то и в таком случае нельзя утверждать, что Пилат не мог совершить омовения пред народом. Это – такой акт, который мог быть совершен всяким. Омовение Пилата не настолько соответствует Втор. 21:6 и сл и 2 Цар. 3:28, чтобы говорить, что Пилат действовал на основании законного предписания или повторял библейские выражения. Самое вероятное предположение то, что он в настоящем случае применился к иудейским обычаям, о которых ему было известно. Что касается «ответственности», то Пилат, по-видимому, о ней пока не думает, потому что крестная смерть Христа, по крайней мере, в глазах Пилата пока еще не была окончательно решена.

Мф.27:25. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших.

По иудейскому обычаю, судьи, когда определили смертную казнь, в знак того, что они произнесли правильный приговор и будут нести ответственность за смерть осужденного, возлагали руки на его голову и говорили: «кровь твоя на голове твоей» (2 Цар. 1:16; ср. Мф. 23:35; Деян. 18:6; Иер. 2:35). Иудеи же хотели сказать, что если Христос будет распят, то они принимают на себя ответственность за Его казнь, – и не только они, но и дети их пусть за нее отвечают. Понятно, что эти слова первоначально были сказаны не всеми присутствовавшими, а лишь некоторыми и только затем начали раздаваться среди взволнованной толпы. Может быть, одни говорили: τό αἷμα αὐτοῦ ἐφ´ ἡμᾶς, и другие прибавляли: καὶ ἐπὶ τεκ´να ἡμῶν. Нужно заметить, что еврейский или арамейский крик мог быть несколько короче, чем греческий или русский текст и, таким образом, больше был удобен для выкриков огромной народной толпы. Понятно, что дети иудеев были ответственны за кровь Праведника лишь настолько, насколько принимали или принимают участие в злобе своих предков.

Мф.27:26. Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

(Ср. Мк. 15:15; Лк. 23:24–25; Ин. 19:1.)

Заметим, что Варавва был первой личностью, которая вследствие своей случайной связи с Христом была освобождена от этой страшной казни. Если бы Христос совершил Свое дело искупления, не освободив людей от крестной казни, то оно было бы неполно. Поэтому Его крестная смерть есть одна из важнейших сторон Его искупительного дела. Впоследствии крестная казнь в христианских государствах была уничтожена. Спаситель был осужден на крестную казнь. Бичевание совершалось перед распятием. У римлян был обычай бичевать осужденного узника, и Иисус Христос отдан был воинам для этой цели – это было чудовищной несправедливостью и жестокостью, потому что Он дважды объявлен был невинным. Страшное наказание перед распятием производилось с таким варварством, что было известно под названием «близкой смерти». И действительно, жертва часто лишалась чувств во время наказания и нередко умирала до распятия. Удары наносились бичами, а не палками, потому что Пилат не имел у себя ликторов. Flagellis caedebantur apud Romanos servi (liberi virgis) et fere capite damnati, nudi et ad columnam adstricti, antequam in crucem agerentur» (Бичеваниям подвергались у римлян рабы (свободные наказывались розгами), обыкновенно осужденные на смерть, нагие, привязанные к столбу, перед тем как отводились на крест – «Cicero In Verrem» V, 66). Бич состоял из кожаных ремней, снабженных иногда свинцовыми наконечниками или острыми гвоздями и косточками, которые изборождали спину и грудь и покрывали изнемогающую жертву массой ран и синяков. Flagella erant aculeata, ossiculis pecuinis fere catenata, unde «horribile flagellum» dixit Horatius (Бичи были снабжены остриями, обыкновенно привязывались к ним скотские косточки, откуда – «страшный бич», как выразился Гораций, – Sermones, I, 3, 119). Обнаженный, со связанными руками и наклоненный, осужденный привязывался к столбу в то время, когда удары наносились палачом. Капитан Уоррен приписывал себе открытие в одной подземной комнате в Иерусалиме места бичевания Спасителя. Бичевание производилось обыкновенно corpore denudato. Слово φραγελλώσας есть латинизм (с изменением λ на ρ) от flagellare – «бичевать». Собственное греческое слово для этого есть mastigoаn. Бичевание совершено было, как думают, перед преторией, на виду у Пилата и народа.

Слова αὐτοῖς после παρέδωκεν нет в лучших рукописях. Смысл тот, что Пилат «отпустил им» (ἀπέλυσεν αὐτοῖς), т.е. иудеям, Варавву, но Иисуса Христа предал на бичевание и распятие не «им», а своим воинам. Поэтому слово «им» после «предал» в русском пропущено правильно. Попытки представить дело несколько иначе и доказать, что иудеи пользовались правом совершать крестную казнь (Александр Йаннай), что Пилат только согласился на эту казнь, а распяли Христа сами иудеи независимо от Пилата и его воинов, не выдерживают критики ввиду ясных показаний всех Евангелий, что не сами иудеи принимали участие в распятии Христа, а только воины Пилата.

Мф.27:27. Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк

(Ср. Мк. 15:16.)

«Резиденцией иудейского прокуратора был не Иерусалим, а Кесария. Так как жилище главного военного или гражданского начальника называлось преторией, то πραιτώριον τοῦ Ἡρώδου в Кесарии (Деян. 23:35) есть не что иное, как выстроенный Иродом дворец, где жил прокуратор. При особенных обстоятельствах, а именно в большие иудейские праздники, когда нужны были охранительные меры вследствие собиравшихся в Иерусалиме народных масс, прокуратор прибывал в Иерусалим и жил там в прежнем дворце Ирода. Претория в Иерусалиме, где Пилат находился во время осуждения Иисуса Христа, есть, следовательно, хорошо известный нам дворец Ирода на западной границе города. Он был не только княжеским жилищем, но и сильной крепостью, где несколько раз (при восстаниях в 4 г. до Р.X. и 66 г. по Р.X.) большие отряды войска в состоянии были защищаться против возмутившихся народных масс. Поэтому во время пребывания прокуратора и сопровождавший его военный отряд здесь имел свою квартиру» (Шюрер, Geschichte, I, S. 457). Если воины отвели Христа «внутрь двора, то есть в преторию» (Мк. 15:16), то здесь нужно понимать двор во дворце Ирода. Воины собрали здесь «всю спиру» (ὅλην τὴν σπεῖραν – Матфей и Марк), или римскую когорту, которая состояла приблизительно из 500 человек. Слово «спира», или когорта, нет надобности понимать здесь в буквальном значении. Может быть, собралось меньше одной когорты, но, может быть, и больше. Понятно, что ἐπ´ αὐτόν значит не «против Него», а «к Нему», для поругания над Ним. Предполагают, что место поругания было не то, где происходило бичевание. Если последнее происходило недалеко от судейского кресла правителя и у него на виду (у лифостротона или гаввафы), то первое – на внутреннем дворе.

Мф.27:28. и, раздев Его, надели на Него багряницу;

(Ср. Мк. 15:17.)

Марк не говорит, что Христос был предварительно раздет для поругания. У Матфея воины раздевают (ἐκδύσαντες) Иисуса Христа. Таким образом, согласно Матфею, на Христа после бичевания надеты были Его собственные одежды и теперь воины снова сняли их, чтобы надеть на Него «хламиду червленую» (χλαμύδα κοκκίνην). Но определенно нельзя сказать, сколько раз одевали и раздевали Христа перед распятием, дважды или трижды. Марк называет эту хламиду червленую порфирой, т.е. красной одеждой. Она имела вид плаща, застегивавшегося пряжкой на правом плече и покрывавшего левую сторону тела до колен. Этот плащ надевали на себя римские и македонские цари и другие лица, его часто можно видеть на бюстах и статуях императоров и полководцев. Надевая на Христа эту «хламиду», воины хотели осмеять Его царское достоинство, которое в их глазах было совершенно мнимым.

Мф.27:29. и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!

(Ср. Мк. 15:17–18; Ин. 19:2–3.)

У трех евангелистов «венец из терна» называется почти одинаково: στέφανον ἐξ ἀκάνθων (Матфей и Иоанн) и ἀκάνθινον στέφανον (Марк). Какое растение было употреблено для сплетения венца, трудно сказать. Ἄκανθα значит «терновник», которого много в Палестине (см. комментарии к Мф. 7:16, 13:7). Предполагают, что это было обыкновенное колючее растение, которое арабы называют нава или пивка, со многими маленькими колючими иглами, оно очень гибко. Некоторые говорят, что это был rhamus paliurus или т.н. spina christi. Около Иерусалима и теперь много колючего терновника. Возложив терновый венец на голову Христа, воины затем дали Ему в правую руку «трость» (κάλαμον), тростниковую палку, и вообще какую бы то ни было палку, которая должна была означать царский скипетр. Таким образом перед ними был насмешливый Царь, который потому и казался царем, что в нем было, собственно, отрицание всякого царского достоинства. Воины подходили ко Христу с притворными и насмешливыми изъявлениями почтения и преданности, приветствовали Его обычным приветствием χαῖρε (здравствуй), Царь Иудейский, причем становились перед Ним на колени.

Мф.27:30. и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове.

(Ср. Мк. 15:19; Ин. 19:3.)

Иоанн говорит только, что воины били Христа по щекам, умалчивая об остальных оскорблениях. Марк, употребляя прошедшие несовершенные времена глаголов (ἔτυπτον и ἐνέπτυον – били и плевали), указывает, что одно и то же поругание повторялось несколько раз. У Матфея несколько иначе: заплевав Его, взяли палку и били (подразумевается несколько раз) Его по голове.

Мф.27:31. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.

(Ср. Мк. 15:20; Лк. 23:26; Ин. 19:17.)

Иоанн вставляет здесь довольно длинный рассказ, которого нет у синоптиков, о том, как Пилат вывел измученного Христа к иудеям, и о новом допросе Пилата (Ин. 19:4–16). Повидимому, уже после этого воины сняли с Него хламиду или багряницу и надели на Него опять Его собственные одежды, а затем повели Его на распятие.

Мф.27:32. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его.

(Ср. Мк. 15:21; Лк. 23:26.)

Кирена или Киренаика находилась в Египте. Там было много иудеев, и о них встречается достаточно известий в Новом Завете. Они были на празднике Пятидесятницы в Иерусалиме (Деян. 2:10), имели там свою синагогу (Деян. 6:9, 11:20, 13:1). Если судить по имени – Симон, то упоминаемый здесь киринеянин был евреем. Но сыновья его (Александр и Руф – Мк. 15:21) назывались один – греческим, а другой – латинским именем. Предполагали, что Симон происходил из рабов и был одним из последователей Христа и христианином. Личность его представляется загадочной. Говоря о возложении на него Креста, Бенгель замечает, что nec judaeus, nec romanus ullus erat qui vellet tollere crucis onus (ни иудей, ни римлянин не захотели бы нести тяжести Креста). Если Симон был последователем Христа, то дело объясняется просто. Симон шел «с поля» (Марк и Лука). Это считается решительным доказательством, что в это время, как выражаются Хвольсон и другие, был «будень», потому что в праздники не дозволялось работать. Но, как замечено выше, из выражений Марка и Луки во всяком случае нельзя сделать точного заключения, что Симон шел именно с полевой работы. Выражения эти могут просто означать, что он шел только по направлению с поля (ἀπ´ ἀγροῦ). Он, по всей вероятности, отнесся с участием к страждущему Христу, и, заметив это, воины захватили его и предложили (но едва ли принудили) помочь Христу нести Его Крест и этим ускорить само шествие. Симон охотно согласился и понес Крест вместе с Самим Спасителем. Этот Крест был сделан самими воинами из бревен, может быть, грубо сколочен, так что его углом можно было положить на плечо, а так как он был выше роста человека, который осужден был на распятие, то нижний конец его волочился по земле во время шествия. Об ἀγγαρεύω см. комментарии к Мф. 5:41.

У Луки (Лк. 23:27–32) добавлена речь Христа к иерусалимским женщинам, которой не встречается у других евангелистов.

Мф.27:33. И, придя на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место,

Мф.27:34. дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить.

(Ср. Мк. 15:22; Лк. 23:33; Ин.19:17.)

Слово «Голгофа» есть эллинизированная форма еврейского «гулголет» – «череп» (Суд. 9:53), также «голова» в значении «человек», «лицо», «особа» (Исх. 38:26; 1 Пар. 23:3). Это слово прилагалось к горам и холмам, которые по внешнему виду походили на человеческий череп. Где находилась Голгофа, на которой распят был Христос, с точностью неизвестно. На основании Евр. 13выводят заключение, что она была вне Иерусалима («вне врат»), но недалеко от него (Ин. 19:20). По-арамейски место это называлось «гогальта». Одно «л» выпало в слове «Голгофа», вероятно, в народном произношении этого слова. Все четыре евангелиста толкуют слово «Голгофа», называя его κρανίου τόπος, κράνιον, что значит «место черепа» или «череп». Вероятно, это был закругленный голый холм. В 366 году по Р.X. на месте, где предположительно была Голгофа, построили церковь, которая стояла здесь до 614 г., когда сожжена была персами. После этого здесь были построены новые церковные здания. Но в 936 г. все опять погибло от пламени. В октябре 1810 года на месте предполагаемой Голгофы греками был построен храм Воскресения Христова.

Евангелисты не сообщают подробностей о том, как совершилось распятие Христа, ограничиваясь только сообщениями, что Он был распят. Отсюда можно заключить, что Он был распят обычным способом, каким производилась эта самая страшная из всех казней. Крест был не так высок, как пишут его живописцы. Он обыкновенно возвышался над землей на одиннадцать футов и редко – на двенадцать. Ноги распятого были не выше четырех футов от земли. Неизвестно, прибиты ли были ко Кресту руки и ноги Спасителя раньше или после того, как Крест водрузили в землю. При распятиях бывало то и другое. В первом случае распинаемый привязывался ко Кресту, затем или с земли, или, может быть, с подставки или лестницы ему прибивали руки и ноги. Во втором случае крест клали на землю, распростирали на нем распинаемого и, может быть, привязанными, прикрепляли гвоздями ко кресту его руки и ноги, после чего привязи или веревки снимались. Этот последний вид казни был страшнее, чем первый, потому что при подъеме и водружении креста в землю все тело сотрясалось, и от этого происходили самые невыносимые, самые страшнейшие боли, тем более что палачи, совершавшие подобного рода казни, не чувствовали обыкновенно никакой жалости к преступнику, подобно тому, как никакой жалости не чувствуют люди и к животным, иногда слишком грубо обращаясь с ними и подвергая их страшным мучениям. Палач обыкновенно прибивал гвоздями сначала правую руку и правую ногу, а потом левую руку и левую ногу. Но если присутствовало несколько человек, совершавших казнь, то руки и ноги прибивались одновременно. Иногда обе ноги прибивались вместе, иногда порознь. Вместо гвоздей в некоторых случаях употреблялись одни веревки. Это было, по-видимому, легче, но на самом деле – еще страшнее, потому что распятый в таких случаях дольше висел на кресте.

Вероятно, перед распятием Христу дали питье, которое Матфей называет вином (а не уксусом), смешанным с желчью (οἶνον μετὰ χολῆς μεμιγμενον), а Марк – вином со смирною (ἐσμυρνισμένον οίνον). Вместо ὀνος в нескольких кодексах όξος – уксус, вообще острый напиток (так в русском переводе). Так и в Послании Варнавы VII, 5, где цитируется этот текст, и в Пс. 68(перевод Семидесяти). Предполагают, что οἶνος исправлено было здесь на όξος согласно выражению указанного стиха из псалма. А некоторые говорят даже, что фактически никакого напитка Христу не было поднесено, и доказывают это тем, что Он не мог не принять этого «благодетельного» напитка и что Матфей (и Марк) превратил этот благодетельный напиток в «неприемлемый» (ungeniessbare), в «вино с желчью» с целью показать здесь исполнение Пс. 68:22; «человеколюбивый поступок воинов Матфей превратил в выражение вражеской злобы». Но такой взгляд основывается на неправильном понимании речи евангелиста. Χολή, конечно, значит «желчь» (ср. Иер. 8:14), но не всегда, иногда – просто горечь (Иов. 20:14), полынь (Притч. 5:4; Плач 3:15) и яд, горький и помрачающий умственные способности (Втор. 29:18, 32:32). В этом последнем смысле и употреблено у Матфея οἶνον μετὰ χολῆς μεμιγμένον. А к Пс. 68речь Матфея не имеет никакого отношения (Цан). Напиток, вероятно, был приготовлен сердобольными иерусалимскими женщинами и дан был осужденным с целью облегчить их крестные муки. Но Иисус Христос не захотел его пить.

Мф.27:35. Распявшие же Его делили одежды его, бросая жребий;

(Ср. Мк. 15:24; Лк. 23:34; Ин.19:23.)

Порядок событий у синоптиков изменен по сравнению с Иоанном. У Иоанна (Ин. 19:18–22) здесь помещены рассказы о распятии со Христом двух разбойников и прикреплении ко Кресту надписания вины Христа, и только уже после этого Иоанн рассказывает о разделении одежд Христа; потом, что воины стерегли Христа (только у Матфея, стих 36), затем о крестной надписи и, наконец, о распятии вместе со Христом двух разбойников. Если признать порядок у Иоанна точным, то рассказы синоптиков следует расположить в таком порядке: Ин. 19 Мф. 27 Мк. 15 Лк. 23(с добавлением Лк. 23:34); Ин. 19 Мф. 27 Мк. 15:26; Лк. 23:38. Затем у одного только Иоанна рассказ Ин. 19:20–22, а 23-й стих Иоанна совпадает с Мф. 27 Мк. 15 Лк. 23:34. Выделяя одного Матфея, находим, что при соглашении с Иоанном порядок событий должен быть таков: Мф. 27:38, 37, 35, 36.

Одежды осужденных, как это бывает и теперь, принадлежали палачам. Впрочем, Эдершейм замечает: «Обыкновенно думают, что таков был всеобщий римский обычай. Но на это нет никаких доказательств, а позднее это было ясно воспрещено» (Ulpianus, Digestae, XLVIII, 20, 6). Но если было воспрещено, то, стало быть, обычай существовал раньше. Из сообщения Иоанна (Ин. 19:23) видно, что одежды Христа были разделены на четыре части потому, что распятие совершено было четырьмя воинами (quaternio). Другие евангелисты об этом не говорят, ограничиваясь только замечанием, что воины делили одежды Христа. К этим словам у Матфея и Марка сделана была древняя прибавка «да сбудется реченное»... «бросали жребий», заимствованная из Пс. 21:19, подлинная у Иоанна (Ин. 19:24), но правильно выпущенная у Матфея (Мк. 15неподлинен) как в русском, так и в славянском текстах. Таким образом, сообщая о разделении одежд, Матфей и Марк, очевидно, не думали о том, что здесь исполняется, и притом весьма удивительно и оригинально, древнее пророчество. Об этом вспомнил, и притом гораздо позже, один только Иоанн.

Мнения о том, распят ли был Христос совершенно нагим, или так, как Он изображается на кресте, с лентием (lenteum), разнятся. Обыкновенно перед распятием с осужденных снимали все одежды. Афанасий Великий, Амвросий, !Августин и другие утверждали, что Христос был распят совершенно обнаженным. Действительно, ничем нельзя доказать, что он имел subligaculum. Только в апокрифическом Евангелии Никодима сказано, что expoliaverunt eum vestimentis et praecinxerunt lenteo et coronam de spinis imposuerunt super caput ejus. «После того как насмеялись над Ним, повели Его на распятие и, обнаживши Его, взяли себе одежды Его и, севши, выжидали, когда Он испустит дух. И разделили одежды Его, как это обыкновенно бывает с осужденными самого низкого рода, с отверженными, с беззащитными и беспомощными; разделили те ризы, которые произвели столько чудес и которые, однако же, не оказывали тогда никакого действия, так как Христос удерживал Свою неизреченную силу» (свт. Иоанн Златоуст).

Мф.27:36. и, сидя, стерегли Его там;

Воины, которым поручалось распятие, подлежали строжайшей ответственности в случае, если бы осужденный был каким-нибудь образом освобожден от наказания и спасен.

Мф.27:37. и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский.

(Ср. Мк. 15:26; Лк. 23:38; Ин.19:19.)

У всех евангелистов содержание надписи разное. Буквально: «сей есть Иисус, Царь Иудейский» (Матфей), «Царь Иудейский» (Марк), «Царь Иудейский сей» (Лука), «Иисус Назарянин, Царь Иудейский» (Иоанн). Очевидно, все евангелисты воспроизводили эту надпись по памяти, переводя ее на греческий с еврейского и латинского, но содержание ее по существу сходно у всех них. При такой разнице трудно, конечно, решить вопрос, какова была подлинная надпись. Думают, что у Матфея οὗτός ἐστιν Ἰησοῦς ὁ βασιλεύς τῶν Ἰουδαίων – точное воспроизведение латинской надписи (Hic est Iesus Rex Judaeorum). Долго ли висела эта надпись после снятия с Креста тела Спасителя и долго ли стоял на Голгофе сам Крест, ничего неизвестно. Точно так же неизвестно, прикрепили ли эту надпись над головой Иисуса Христа сами воины, но, вероятно, они. Это могло быть сделано воинами уже после распятия Иисуса Христа.

Мф.27:38. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую.

(Ср. Мк. 15:27; Лк. 23:33; Ин.19:18.)

Совершенно неизвестные люди, вероятно, пойманные и уличенные в важных уголовных преступлениях, грабежах, разбоях, убийствах, возмущениях и пр. В предании нераскаявшийся разбойник называется Гестас, а покаявшийся – Дисмас.

Мф.27:39. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими

Мф.27:40. и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста.

(Ср. Мк. 15:29–30.)

Adversariorum scommata possunt numerari septem (Насмешек врагов можно насчитать семь – Бенгель). Как и всегда бывает, на публичную казнь собралось смотреть множество народа, который проходил толпою близко (παραπορευόμενοι) от Креста. Проходившие порицали Христа, бранили Его, выражая свое злорадство киванием или покачиванием головы (ср. Иов 16:4; Пс. 21:8, 108:25; Ис. 37:22; Иер. 8:16; Плач 2:15). Не все, конечно, припоминали слова Христа о разрушении храма и восстановлении его в три дня. Но видно, что слова эти когда-то поразили народный слух, были воспроизведены на суде у Каиафы и, по всей вероятности, передавались из уст в уста. Имеющаяся действительность была совершенно противоположна такому утверждению Христа. Тут все говорило только о крайнем страдании и уничижении. Красивые кресты с изображениями Спасителя существуют только в воображении художников. В действительности же не было ничего подобного. Мы не должны ничего здесь воображать, кроме самого крайнего ужаса и самой крайней человеческой бедности и страдания. И этот ужас, эти страдания вызывали не сожаление, а насмешки!

Мф.27:41. Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили:

Мф.27:42. других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него;

(Ср. Мк. 15:31; Лк. 23:35.)

У всех синоптиков разные выражения, но суть ими передается одинаково. Слово «фарисеи» встречается у Матфея в менее важных кодексах и считается неподлинным. Вообще же в тексте здесь сильное колебание: «подобно», «подобно и», «подобно же и», с «книжниками и старейшинами», со «старейшинами и книжниками»; с «книжниками и старейшинами и фарисеями», с «книжниками и фарисеями». Эти люди обращались, вероятно, с насмешками и к Самому Христу, и к народу, указывая при этом на Него, произнося богохульства, припоминая Его исцеления и речи о Себе как Спасителе. Во всех этих насмешках указывается на действительные факты из Его жизни, совершенно непонятые или извращенные насмехавшимися над Ним людьми. Но если бы Он теперь сошел с Креста и таким образом спас Себя Самого, то это было бы чудом меньшим сравнительно с Его Воскресением. Resurreхit, et non credidistis. Ergo si etiam de cruce descenderet, similiter non crederitis (воскрес, и вы не поверили. Если бы, следовательно, и сошел с Креста, то все равно не уверовали бы. – Иероним). Вообще насмешки отличались тупостью и близорукостью. Окружавшие Христа люди не могли и не хотели понять, что для избавления других от опасности люди часто должны были жертвовать и жертвуют своей собственной жизнью.

Мф.27:43. уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын.

Этих слов не встречается у других евангелистов. Неизвестно, доходили ли все эти оскорбления до слуха Спасителя. По всей вероятности, доходили. Произносившие насмешки говорили здесь отчасти ветхозаветными текстами (ср. Пс. 21:9; Прем. 2:13–18). «Если Он угоден Ему», – буквально: «если желает, хочет Его» (εἰ θέλει αὐτόν), т.е. если Он нравится, угоден Ему. Это – гебраизм (в еврейском – «гафец бо»).

Мф.27:44. Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его.

(Ср. Мк. 15:32.)

Показания Матфея и Марка здесь сходны: Христа поносили оба разбойника. Но у Луки (Лк. 23 и сл.) говорится только об одном разбойнике, который поносил, а другой унимал его. Эта разница издавна обращала на себя внимание. Ориген, Златоуст, Феофилакт, Евфимий Зигавин и другие полагали, что вначале хулили Христа оба разбойника, потом один из них, видя долготерпение Христа, раскаялся, начал унимать другого и, наконец, произнес свои слова (Лк. 23:42). Но Иероним говорит, что здесь оборот речи, называемый по-гречески σύλληψις – слово, которое значит «схватывание», здесь же можно его перевести как «сокращение», «соединение», – pro uno latrone uterque inducitur blaspemasse (вместо одного разбойника евангелист заставляет обоих злословить). Августин говорит, что Матфей здесь, рассказывая кратко, поставил множественное число вместо единственного. Мейер называет это множественным родовым, которое имеет необходимое отношение к 38-му стиху. С этими толкованиями можно согласиться и допустить, что Матфей и Марк, которые не говорят о раскаявшемся разбойнике, хотели вообще показать, что ругательства слышались вначале не только из среды народа (не всего), первосвященников, старейшин и книжников, но и со стороны разбойников. Лука замечает еще, что они слышались и со стороны воинов (Лк. 23:36–37), чего нет у Матфея и Марка. Тут была масса поношений и богохульства, и, собственно, трудно было даже и разобрать, откуда они слышались. Если Лука выделяет из этой массы хулителей одного разбойника, то этим, конечно, нисколько не противоречит ни Матфею, ни Марку. Τό αὐτό не значит «таким же образом», но «то же самое», т.е. насмешки и хулы, согласно конструкции ὀνειδίζειν τινά τι – «порицать кого за что». У Иоанна здесь введен рассказ о женщинах, стоявших при Кресте, и поручении Богоматери Иоанну.

Мф.27:45. От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого;

(Ср. Мк. 15:33; Лк. 23:44.)

Синоптики здесь сходно определяют время появления тьмы. Раньше точное указание времени встречается у Иоанна, который считает по римскому (и малоазийскому) времени (Ин. 19– следует читать «пятница Пасхи», или пасхальная пятница – παρασκευ τοῦ πάσχα, а не «перед Пасхой», как в русском переводе; см. у Тишендорфа) и говорит, что Христос был на суде у Пилата в шестом часу утра – по нашему счету времени. Затем Марк по еврейскому счету замечает, что распятие совершилось в третий час дня, т.е. по-нашему – в девятый. Теперь все синоптики единогласно утверждают, что тьма распространилась от шестого до девятого часа, т.е. через три часа после распятия, по нашему счету (прибавляя шесть), от двенадцати до трех часов дня. Происхождение этой тьмы, которая распространилась по всей земле (ἐπὶ πάσαν τὴν γῆν – Матфей; ἐφ´ ὅλην τὴν γῆν – Марк и Лука), до настоящего времени необъяснено, и нельзя надеяться, что будет объяснено. Здесь можно находить лишь исполнение древнего пророчества (Ам. 8:9–10).

Из древних толкователей самое подробное рассуждение об этом предмете встречаем у Оригена, который говорил, что об этом факте «нигде в истории не сообщается» и что тьма не могла быть следствием солнечного затмения, потому что Пасха праздновалась во время мартовского полнолуния. Он думает, что как другие знамения во время страданий и смерти Христа даны были только в Иерусалиме, так и тьма до девятого часа распространилась только по всей Иудее, и объясняет тьму появлением темнейших облаков, которые все больше и больше распространялись над иудейской землей и Иерусалимом, так что закрыли солнечные лучи. Это мнение Оригена не опровергнуто до сих пор, хотя и были неоднократные попытки представить это явление чудесным. Рассуждая об этом предмете, Ориген ссылается, между прочим, на показание писателя Флегона (траллиец, отпущенник императора Адриана), который во II веке христианской эры писал летописи Олимпиад. Флегон говорит, что в четвертый год 202-й Олимпиады было солнечное затмение гораздо более полное, чем какие были известны до тех пор. В шестом часу дня сделалась ночь, так что на небе показались звезды. Было также и сильное землетрясение в Вифании, которое произвело большие опустошения в Никее. Но затмение солнца, о котором говорит Флегон, не могло продолжаться в течение трех часов. Вероятнее всего объяснять появление тьмы приближающимся землетрясением. С таким предположением вполне согласно показание Оригена о появлении «темнейших облаков» или туч. Такие явления нередки перед землетрясениями. Цан замечает, что под ἡ γῆ синоптиков здесь следует понимать только Иудею.

Мф.27:46. а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?

(Ср. Мк. 15:34.)

Спаситель висел на Кресте около шести часов. Смерть Его приближалась. Физические и нравственные страдания Его сделались невыносимыми. Никакими человеческими словами и описаниями нельзя выразить всей глубины этих страданий. Можно разве сказать только, что они были противоположны всевозможным земным наслаждениям. Страдания равнялись как бы отречению Всевышнего от Своего верного Раба, Своего возлюбленного Сына. Это значит, что в то время Христом была изведана тайна самых величайших страданий. Когда Христос «пролился, как вода, все кости Его рассыпались и сердце Его сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности Его, сила Его иссохла, как черепок, и язык Его прильнул к Его гортани», когда «разделили ризы Его», – в это последнее, самое крайнее и ужасное из человеческих бедствий, – в это время из уст Страдальца послышался страшный предсмертный вопль, указывавший, что всякая надежда на спасение и возвращение к жизни теперь исчезла. Слова Христа единственные, которые приводят Матфей и Марк за время страданий на Кресте. Они взяты из 21-го псалма. На древнем еврейском языке здесь всего четыре слова: «эли, эли, лама азавтани». Еврейское «азавтани» заменено арамейским, равным по значению «савахфани»; а «лама» (согласно лучшим чтениям) – «лемма» (λεμά), которое писалось, впрочем, по-разному: λεμα, λαμα, λιμα, λημα. «Азавтани» от еврейского глагола «азав» – «оставлять», «покидать», «лишать помощи». В кодексе D у Марка ζαφθάνει, которое было позднейшей ассимиляцией греческого с еврейским словом. Арамейское «савахфани» евангелисты переводят греческим ἐγκαταλείπω, значит и «просто оставляю», и «оставляю кого-либо беспомощным во время бедствий и страданий» (ср. Деян. 2:27; Рим. 9:29; 2 Кор. 4:9; 2 Тим. 4:10, 16; Евр. 10:25, 13:5). Перевод сделан для того, чтобы указать, какой действительный смысл заключался в этих словах Христа, бывших непонятными для лиц, Его окружавших. Некоторые говорят, что здесь Христом было выражено «субъективное чувство, которое нельзя смешивать с объективным оставлением Его Богом».

Мф.27:47. Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.

(Ср. Мк. 15:35.)

Имя Илия по-еврейски пишется иначе, чем Эли или Или – «Боже мой» от Эл – «Бог» и присоединения притяжательного местоимения. Но по произношению «Илия» и «Боже мой» на еврейском сходны. Имя Илия значит «Бог есть Иегова». Было, естественно, если «некоторые из стоявших», может быть, не расслышав или просто не поняв последних слов Христа, подумали, что он зовет Илию к Себе на помощь.

«Сей» или «этот» (οὗτος) – выразительное слово, произнесенное с целью показать, что не разбойники, распятые со Христом, звали Илию, а именно Тот, который был распят среди них.

Мф.27:48. И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить;

(Ср. Мк. 15:36; Ин. 19:28–29.)

У Матфея и Марка не вполне ясно, почему, услышав, что Иисус Христос зовет Илию, один из стоявших (евангелисты не говорят, кто именно, вероятно, римский воин) тотчас побежал и дал Иисусу Христу пить. Но это вполне ясно у Иоанна. Так как рассказ Ин. 19 вполне совпадает по смыслу с Мф. 27и Мк. 15:36, то отсюда можно заключить, что слово Иисуса Христа «жажду» (Ин. 19:28) было действительной причиной поднесения Ему уксуса, или кислого виноградного напитка, который по-латыни назывался posca, – почти соответствует нашему «квас» – приготовлялся из винограда и был обыкновенным питьем римских воинов. Но если «квас» или кислое питье (ὄξος – слово встречается в Новом Завете только здесь у Матфея и параллелях и еще Лк. 23:36) находился здесь потому, что был нужен римским воинам для утоления их жажды, то нелегко объяснить появление здесь «губки» (σπόγγος у Матфея, Марка и Иоанна). Думали, что губки, вероятно, были здесь под рукой именно для той цели, чтобы давать пить осужденным, когда бы это потребовалось. Со стороны воина, поднесшего губку с питьем к устам Христа, это было актом милосердия. Но другие воины, по-видимому, начали осмеивать его поступок и повторяли то, что сделал один, причем говорили: «если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого» (Лк. 23:36–37). Нет надобности принимать, что это подношение воинами питья было одинаково с тем, которое было совершено перед распятием. Иисус Христос принял этот напиток. Но мнение, что Он, отведав питья, просил его и еще, ничем не подтверждается.

Мф.27:49. а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.

(Ср. Мк. 15:36.)

У Марка множественное число – «постойте». При виде человеколюбивого поступка воина нашлись люди, которые превратили это в предмет издевательств. У Матфея слова говорятся воину «другими». У Марка воин говорит их «другим». Понятно, что могло быть и то и другое. Вероятно, у Марка говорится о другом воине, а не о том, который поднес губку в первый раз.

Мф.27:50. Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.

(Ср. Мк. 15:37; Лк. 23:46; Ин.19:30.)

У синоптиков не встречается сло́ва, помещенного у Иоанна, – «совершилось»; у Матфея, Марка и Иоанна нет слов, помещенных у Луки: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой». Все синоптики употребляют здесь выражение «громкий крик». Был ли этот крик со словами или без слов – трудно сказать. Судя по тому, что такое же выражение употреблено у Мф. 27и в параллели у Марка, можно думать, что Христос и перед самой Своей смертью произнес какие-нибудь слова, которые, вероятно, не были расслышаны и потому не дошли до нас. Но могло быть и иначе. Первого мнения держится Цан.

«Испустил дух» – обычное народное выражение, указывавшее на смерть.

Мф.27:51. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись;

(Ср. Мк. 15:38; Лк. 23:45.)

Лука связывает раздирание завесы с тем, что «померкло солнце». Здесь все признаки начавшегося землетрясения. Многие принимают, что это было не естественное землетрясение, а чудесное. Но какое же землетрясение может быть неестественным? Раздирание завесы, равно как и многие другие обстоятельства, о которых сообщается в апокрифах, в Талмуде и Иосифом Флавием, – все это могло быть следствием землетрясения. Под завесой храма здесь следует считать завесу, отделявшую святое святых от святилища. Согласно Иерониму, non velum templi scissum, sed super liminare templi mirae (infinitae) magnitudis corruisse (fractum esse atque divisum – не завеса храма разодралась, а брус храма огромной величины обвалился).Это сообщение Иероним нашел в Евангелии евреев. Понятно, что это возможно было во время землетрясения, но раздирание завесы этим не исключается.

Мф.27:52. и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли

Смерть Христа и Воскресение сопровождалось удивительными явлениями не только здесь, на земле, но и в загробном мире. Они были совершенно новы. Если раньше воскресали люди, получая такое же смертное тело, как и прежде, то теперь воскресение походило на Воскресение Самого Христа, святые воскресали с новым, прославленным телом и явились многим в Иерусалиме, хотя, как и Сам Христос, не жили среди них. Кто были эти святые и как они были узнаны, совершенно неизвестно.

Мф.27:53. и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим.

Апостол Павел говорит, что «Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших» (1 Кор. 15:20) и что «Он начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство» (Кол. 1:18). Если бы в Евангелии не было слов «по воскресении Его», то могло бы казаться, что Христос не был «первенцем» и что святые раньше Его воскресли. На этом основании думают, что выражение «по воскресении Его» не было в первоначальном тексте и является позднейшей вставкой, сделанной для соглашения этого известия с вышеприведенными словами апостола Павла. Нам неизвестно в точности, в чем заключалось само явление. Но если, как объяснено выше, тела воскресших святых были подобны Телу Самого Христа, то могли являться в Иерусалиме так же, как и Он, после Его воскресения. Выражение евангелиста «по воскресений Его» нет никаких оснований считать позднейшей и неподлинной вставкой. Можно только думать, что евангелист среди страшных событий как бы предупреждает радость Воскресения и относит события, совершившиеся после, к прежде бывшему времени.

Мф.27:54. Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий.

(Ср. Мк. 15:39; Лк. 23:47.)

Упоминание о сотнике показывает, что, кроме распинавших Христа воинов, на месте распятия был еще отряд в сто человек под начальством сотника. Это было вполнеестественно и возможно ввиду стечения огромной толпы. Сотники называются по-разному в Новом Завете: ἐκατοντάρχος, χης (см. комментарии к Мф. 8:5), κεντυρί ον (centurio) и ταξίαρχος. О сотнике, бывшем при распятии, известно мало. По преданию, он назывался Лонгин, принял после крещение и проповедовал Христа на своей родине в Каппадокии, за что и принял мученическую смерть. И само Лицо Распятого, и «все бывшее» при распятии произвели на него сильное впечатление, и он произнес слова, которые слышал или сам из уст Христа на суде, или от других: «воистину Он был Сын Божий». Но если во время смерти Христа и последовавшего за ней или во время нее землетрясения сотник принужден был оставаться с воинами на Голгофе, то другие, оставив все свои насмешки и издевательства, начали быстро расходиться по домам от страшного голгофского зрелища, ударяя себя в грудь (Лк. 23:48).

Мф.27:55. Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему;

(Ср. Мк. 15:40; Лк. 23:49.)

Женщины стояли и смотрели издали, будучи не в состоянии чем-либо облегчить мук Распятого. Они поименовываются дальше. Ср. Лк. 8:3.

Мф.27:56. между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.

(Ср. Мк. 15:40–41.)

Матфей говорит сначала о служении женщин, а потом называет их по именам; Марк – наоборот. У Матфея говорится только о многих женщинах, которые следовали за Христом из Галилеи, служа Ему; Марк проводит различие между галилейскими женщинами и «многими другими», пришедшими с Ним в Иерусалим. Но точно неизвестно, были ли тут и иерусалимские женщины, кроме галилейских. О сестрах Лазаря, которые, вероятно, тут были, евангелисты не упоминают. О женщинах, стоявших при Кресте, см. комментарии к Мф. 20: 20. Вместо «Иосии» в важных кодексах читается «Иосифа». Но в кодексах ABCD и многих переводах Ἰωσῆ – Иосий, которого, впрочем, не смешивают с упоминаемым в Мф. 13:55.

Иакова Марк называет «малым» или «меньшим» (τοῦ μικροῦ), вероятно, в отличие от Иакова Зеведеева. Предполагают еще, что Иаков назывался так, потому что был мал ростом.

Мф.27:57. Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса;

(Ср. Мк. 15:42–43; Лк. 23:50–51; Ин.19:38.)

У Иоанна (Ин. 19:31–37) перед тем рассказывается о перебивании голеней у разбойников и о прободении копьем ребра Иисуса Христа. Этот рассказ синоптики пропускают. Следующий день – суббота – день покоя. Она начиналась с «появлением на небе трех звезд», или приблизительно с шести часов вечера по нашему счету. Это и был «второй» вечер, с которого по случаю наступления субботы прекращалась всякая деятельность. Первый же вечер начинался около трех или четырех часов пополудни. Промежуток между первым и вторым вечером назывался временем «между вечерами». В это время, если и был пасхальный день, дозволялось исполнять, по крайней мере, некоторые работы, что хорошо видно из Евангелий, которые в настоящем, как и во всех других случаях, служат более надежным историческим источником, чем, например, Талмуд. Иосиф, по всей вероятности, жил в Иерусалиме, хотя все евангелисты и называют его человеком «из Аримафеи». Неизвестно, какая Аримафея (Рама) здесь подразумевается: Рама ли в колене Вениаминовом, или в колене Ефремовом – родине пророка Самуила (см. комментарии к Мф. 2:17–18). Ср. 1 Мак. 2:34. Вероятно – последняя. Иоанн добавляет, что Иосиф был тайным учеником Иисуса Христа – «из страха от Иудеев».

Мф.27:58. он, придя к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело;

(Ср. Мк. 15:43–45; Лк. 23:52; Ин.19:38.)

Обыкновенно римляне оставляли тела казненных преступников на крестах. На этот раз иудеи не хотели оставить тел на крестах по случаю наступления великого дня – пасхальной субботы. Таким образом, просьба, обращенная Иосифом к Пилату, была в настоящем случае согласна и с желаниями самих иудеев, и, конечно, Пилата, который знал, что предал казни невинного Человека. Таким образом, удовлетворение просьбы Иосифа не могло встретить препятствий ни с чьей стороны. Он и Никодим хотели теперь отдать последний долг своему Учителю. Так как до наступления субботы оставалось мало времени, то с погребением нужно было спешить.

Мф.27:59. и, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею

(Ср. Мк. 15:46; Лк. 23:53; Ин.19:38–41.)

Подробнее других евангелистов рассказывает о погребении Иоанн. Оно совершилось обычным способом. Враги Христа успокоились после Его казни и не принимали почти никаких предосторожностей. Плащаница погречески у всех синоптиков σινδών – тонкая льняная или бумажная материя иноземного происхождения, получавшаяся из Индии («синд», «инд», «Индия») и, по свидетельству Геродота («История», II, 86), употреблявшаяся у египтян (λούσαντες τὸν νεκρὸν κατειλίσσουσι πᾶν αὐτοῦ τὸ σῶμα σινδόνος βυσσίνης – омыв мертвого, оборачивают все тело его льняным синдоном). Обряды погребения у египтян, описанные у Геродота, интересны и могут служить к объяснению евангельских мест. Сравнивая известия о погребении Христа с этими египетскими обрядами, можно прийти к заключению, что Иосиф и Никодим намерены были тело Христа набальзамировать.

Мф.27:60. и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился.

(Ср. Мк. 15:46; Лк. 23:53; Ин.19:41–42.)

Лука и Иоанн добавляют, что в этот гроб «еще никто не был положен»; Матфей и Иоанн называют гроб новым. В этом гробе Иосиф хотел похорониться сам, почему у Матфея и встречаем выражение: ἐν τῷ καινῷ αὐτοῦ μνημείῳ. Вероятно, большой камень, приваленный ко гробу был не вне его, а в самой пещере. Об этом можно заключать из Ин. 20:1.

Мф.27:61. Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба.

Мф.27:62. На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату

Дальнейший рассказ до конца главы только у Матфея. Относительно времени посещения Пилата первосвященниками и фарисеями мнения сильно разнятся. Мейер думает, что пятницей (παρασκευ) называется или день перед субботой, или – перед праздником. Из выражений евангелистов (Мф. 27– μετὰ τὴν παρασακευήν; Мк. 15– ἐπεὶ ἦν παρασκευή; Лк. 23– ἡμέρα ἦν παρασακευή; Ин. 19– ἦν δὲ παρασακευὴ τοῦ πάσχα; Ин. 19– ἐπεὶ παρσακευὴ ἦν; Ин. 19– ἐπεὶ οὖν διὰ τὴν παρασκευὴν τῶν Ἰουδαίων) можно вывести, что все евангелисты говорят не о пятнице перед пасхальной вечерей, а перед субботой на пасхальной неделе. Потому что иначе их выражения можно было бы понимать в том смысле, что у иудеев были пятницы перед пятницами (когда в последние случался праздник), что еще не доказано.

Иудеи пришли к Пилату не в ночь с пятницы на субботу, а в саму субботу, когда Спаситель был уже погребен. Предполагают,что это было вечером в саму субботу, когда она уже миновала. Но едва ли это было нужно. Приваливать камень, запечатывать гроб и приставлять стражу – все это не относилось к деятельности самих иудеев.

Мф.27:63. и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну;

«Обманщик» – имеет непереходное и переходное значение: заблуждающийся сам и вводящий других в заблуждение (ср. 2 Ин. 1:7; 2 Кор. 6:8; 1 Тим. 4:1).

«Еще будучи в живых» – слова эти, вопреки теории о воскресении, согласно которой Иисус Христос был снят с Креста и приведен в чувство, показывают, что Христос был теперь мертв. Дальнейшая речь служит припоминанием того, о чем говорил Сам Христос (Мф. 16:21, 17:23, 20:19; Мк. 8:31, 9 и др.; Ин. 2:19). Слово ἐγείρομαι поставлено в настоящем времени.

Мф.27:64. итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого.

Это – последняя тревога врагов Христа. Когда их желание было удовлетворено, они почти совершенно успокаиваются. В нескольких кодексах добавлено после слов «украли Его» – «ночью» – слово, которое неподлинно и не передано поэтому в русском переводе. Ἔσται не зависит от μήποτε. В русском переводе правильно. Об этих обстоятельствах рассказывается в апокрифическом Евангелии Петра 8:28–33 со многими апокрифическими вымыслами.

Мф.27:65. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете.

Пилат, очевидно, не придает всему этому делу той важности, какую придавали ему враги Христа. Ἔχετε считают повелительным, т.е. Пилат говорит «имейте», а не «имеете»; как в русском переводе. Если бы он сказал «имеете», то было бы неизвестно, какая стража здесь разумеется, потому что сомнительно, чтобы иудеи приставили ко гробу храмовую стражу из иудеев же. В таком случае им незачем было бы и обращаться к Пилату с просьбой повелеть охранять гроб. Если принимать слова Пилата за повелительное, то это будет значить, что Пилат велел им взять римских воинов, говоря: возьмите себе стражу.

Мф.27:66. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать.

Буквально (как в славянском): «запечатав камень с стражею». Чтобы избежать двусмысленности, после τὸν λίθον ставили запятую. Но вернее думать, что они запечатали гроб не сами, а при помощи воинов, на которых и возложена была ответственность за целость гроба. Это и выражено μετὰ τῆς κουστωδίας. Как был запечатан гроб, неизвестно. Вероятно или сверху вниз или поперек был протянут шнур, который и запечатан на обоих концах.

(Ср. Мк. 15:1; Лк. 22:66).

Мф.27:2. и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю.

(Ср. Мк. 15:1; Лк. 23:1; Ин. 18:28).

Мф.27:4. говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам.

Мф.27:5. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился.

Мф.27:7. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников;

Мф.27:8. посему и называется земля та «землею крови» до сего дня.

Мф.27:10. и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь.

(Ср. Мк. 15:2; Лк. 23:3; Ин. 18:33–37).

Мф.27:12. И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал.

(Ср. Мк. 15:3).

Классическое ἀπεκρίνατο редко в Новом Завете.

Мф.27:13. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?

(Ср. Мк. 15:4).

Мф.27:14. И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.

(Ср. Мк. 15:5).

Мф.27:15. На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.

(Ср. Мк. 15:6; Лк. 23:17; стих этот у Луки считается неподлинным).

Мф.27:16. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва;

(Ср. Мк. 15:7–8).

(Ср. Мк. 15:9; Ин. 18:39).

Мф.27:18. ибо знал, что предали Его из зависти.

(Ср. Мк. 15:10.)

Мф.27:20. Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить.

(Ср. Мк. 15:11.)

Мф.27:21. Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву.

(Ср. Лк. 23:18–19; Ин. 18:40.)

Мф.27:22. Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят.

(Ср. Мк. 15:12–13; Лк. 23:20–21.)

Мф.27:23. Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят.

(Ср. Мк. 15:14; Лк. 23:22–23.)

Мф.27:25. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших.

Мф.27:26. Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

(Ср. Мк. 15:15; Лк. 23:24–25; Ин. 19:1.)

Мф.27:27. Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк

(Ср. Мк. 15:16.)

Мф.27:28. и, раздев Его, надели на Него багряницу;

(Ср. Мк. 15:17.)

(Ср. Мк. 15:17–18; Ин. 19:2–3.)

Мф.27:30. и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове.

(Ср. Мк. 15:19; Ин. 19:3.)

Мф.27:31. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.

(Ср. Мк. 15:20; Лк. 23:26; Ин. 19:17.)

Мф.27:32. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его.

(Ср. Мк. 15:21; Лк. 23:26.)

Мф.27:33. И, придя на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место,

Мф.27:34. дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить.

(Ср. Мк. 15:22; Лк. 23:33; Ин.19:17.)

Мф.27:35. Распявшие же Его делили одежды его, бросая жребий;

(Ср. Мк. 15:24; Лк. 23:34; Ин.19:23.)

Мф.27:36. и, сидя, стерегли Его там;

Мф.27:37. и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский.

(Ср. Мк. 15:26; Лк. 23:38; Ин.19:19.)

Мф.27:38. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую.

(Ср. Мк. 15:27; Лк. 23:33; Ин.19:18.)

Мф.27:39. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими

Мф.27:40. и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста.

(Ср. Мк. 15:29–30.)

Мф.27:41. Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили:

(Ср. Мк. 15:31; Лк. 23:35.)

Мф.27:43. уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын.

Мф.27:44. Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его.

(Ср. Мк. 15:32.)

Мф.27:45. От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого;

(Ср. Мк. 15:33; Лк. 23:44.)

(Ср. Мк. 15:34.)

Мф.27:47. Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.

(Ср. Мк. 15:35.)

Мф.27:48. И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить;

(Ср. Мк. 15:36; Ин. 19:28–29.)

Мф.27:49. а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.

(Ср. Мк. 15:36.)

Мф.27:50. Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.

(Ср. Мк. 15:37; Лк. 23:46; Ин.19:30.)

«Испустил дух» – обычное народное выражение, указывавшее на смерть.

Мф.27:51. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись;

(Ср. Мк. 15:38; Лк. 23:45.)

Мф.27:52. и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли

Мф.27:53. и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим.

(Ср. Мк. 15:39; Лк. 23:47.)

Мф.27:55. Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему;

(Ср. Мк. 15:40; Лк. 23:49.)

Мф.27:56. между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.

(Ср. Мк. 15:40–41.)

(Ср. Мк. 15:42–43; Лк. 23:50–51; Ин.19:38.)

Мф.27:58. он, придя к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело;

(Ср. Мк. 15:43–45; Лк. 23:52; Ин.19:38.)

Мф.27:59. и, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею

(Ср. Мк. 15:46; Лк. 23:53; Ин.19:38–41.)

(Ср. Мк. 15:46; Лк. 23:53; Ин.19:41–42.)

Мф.27:61. Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба.

Мф.27:62. На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату

Мф.27:65. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете.

Мф.27:66. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать.

Комментарии к главе 27

ВВЕДЕНИЕ К ЕВАНГЕЛИЮ ОТ МАТФЕЯ

СИНОПТИЧЕСКИЕ ЕВАНГЕЛИЯ

Евангелия от Матфея, Марка и Луки обычно называют синоптическими Евангелиями. Синоптическое происходит от двух греческих слов, которые означают видеть вместе. Следовательно, вышеупомянутые Евангелия получили это название потому, что в них описаны одни и те же события из жизни Иисуса. В каждом из них, правда, есть какие-то дополнения, или кое-что опущено, но, в общем, они основаны на одном и том же материале, и расположен этот материал тоже одинаково. Поэтому их можно записать параллельно столбцами и сравнить между собой.

После этого становится совершенно очевидным, что они очень близки друг другу. Если, например, сравнить рассказ о насыщении пяти тысяч (Мат. 14,12-21; Map. 6,30-44; Лук. 5.17-26), то это один и тот же рассказ, изложенный почти одними и теми же словами.

Или взять, например, еще рассказ об исцелении расслабленного (Мат. 9,1-8; Map. 2,1-12; Лук. 5,17-26). Эти три рассказа настолько похожи друг на друга, что даже вводные слова, "сказал расслабленному", стоят во всех трех рассказах в этой же форме в одном и том же месте. Соответствия между всеми тремя Евангелиями настолько близки, что приходится либо сделать вывод, что все трое брали материал из одного источника, либо двое основывались на третьем.

ПЕРВОЕ ЕВАНГЕЛИЕ

Изучая вопрос более тщательно, можно себе представить, что первым было написано Евангелие от Марка, а два других - Евангелие от Матфея и Евангелие от Луки - основаны на нем.

Евангелие от Марка можно разделить на 105 отрывков, из которых в Евангелии от Матфея встречаются 93, а в Евангелии от Луки - 81. Лишь четыре из 105 отрывков Евангелия от Марка не встречаются ни в Евангелии от Матфея, ни в Евангелии от Луки. В Евангелии от Марка 661 стих, в Евангелии от Матфея 1068 стихов, и в Евангелии от Луки - 1149. В Евангелии от Матфея приведено не менее 606 стихов из Марка, а в Евангелии от Луки - 320. Из 55 стихов Евангелия от Марка, которые не воспроизведены у Матфея, 31 все же воспроизведены у Луки; таким образом, лишь 24 стиха из Марка не воспроизведены ни у Матфея, ни у Луки.

Но не только смысл стихов передан: у Матфея использованы 51%, а у Луки - 53% слов Евангелия от Марка. И Матфей и Лука следуют, как правило, расположению материала и событий принятому в Евангелии от Марка. Иногда у Матфея или у Луки есть отличия от Евангелия от Марка, но никогда не бывает так, чтобы они оба отличались от него. Один из них всегда соблюдает порядок, которому следует Марк.

ДОРАБОТКА ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАРКА

Ввиду того, что Евангелия от Матфея и от Луки по объему намного больше Евангелия от Марка, можно подумать, что Евангелие от Марка - это краткое переложение Евангелий от Матфея и от Луки. Но один факт указывает на то, что Евангелие от Марка - самое раннее из них всех: если можно так сказать, авторы Евангелий от Матфея и от Луки совершенствуют Евангелие от Марка. Возьмем несколько примеров.

Вот три описания одного и того же события:

Map. 1,34: "И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов".

Мат. 8,16: "Он изгнал духов словом и исцелил всех больных".

Лук. 4,40: "Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял

Или возьмем другой пример:

Map . 3,10: "Ибо многих Он исцелил".

Мат . 12:15: "Он исцелил их всех".

Лук . 6,19: "... от Него исходила сила и исцеляла всех".

Приблизительно такое же изменение отмечается и при описании посещения Иисусом Назарета. Сравним это описание в Евангелиях от Матфея и от Марка:

Map . 6,5.6: "И не мог совершить там никакого чуда... и дивился неверию их".

Мат . 13,58: "И не совершил там многих чудес по неверию их".

У автора Евангелия от Матфея не хватает духу сказать, что Иисус не мог совершить чудес, и он изменяет фразу. Иногда авторы Евангелий от Матфея и от Луки опускают маленькие намеки из Евангелия от Марка, которые могут как-то умалить величие Иисуса. В Евангелиях от Матфея и от Луки опущены три замечания, имеющиеся в Евангелии от Марка:

Map. 3,5: "И воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их..."

Map. 3,21: "И услышавши, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя".

Map. 10,14: "Иисус вознегодовал..."

Все это ясно показывает, что Евангелие от Марка написано раньше других. В нем дан простой, живой и прямой рассказ, а на авторов Евангелий от Матфея и от Луки уже начинали оказывать воздействие догматические и теологические соображения, и потому они более тщательно выбирали слова.

УЧЕНИЕ ИИСУСА

Мы уже видели, что в Евангелии от Матфея 1068 стихов, а в Евангелии от Луки - 1149 стихов, и что 582 из них - повторение стихов из Евангелия от Марка. Это значит, что в Евангелиях от Матфея и от Луки намного больше материала, чем в Евангелии от Марка. Исследование этого материала показывает, что более 200 стихов из него почти идентичны у авторов Евангелий от Матфея и от Луки; так, например, такие отрывки, как Лук. 6,41.42 и Мат. 7,3.5; Лук. 10,21.22 и Мат. 11,25-27; Лук. 3,7-9 и Мат. 3, 7-10 почти совершенно одинаковы. Но вот где мы видим различие: материал, который авторы Евангелий от Матфея и от Луки взяли из Евангелия от Марка, касается почти исключительно событий из жизни Иисуса, а эти дополнительные 200 стихов, общие для Евангелий от Матфея и от Луки, касаются не того, что Иисус делал, а то, что Он говорил. Совершенно очевидно, что в этой своей части авторы Евангелий от Матфея и от Луки черпали сведения из одного и того же источника - из книги высказываний Иисуса.

Эта книга больше не существует, но богословы назвали ее КБ, что значит Quelle, по-немецки - источник. В те дни эта книга должна была иметь чрезвычайно большое значение, потому что это была первая хрестоматия по учению Иисуса.

МЕСТО ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ В ЕВАНГЕЛЬСКОЙ ТРАДИЦИИ

Здесь мы подходим к проблеме Матфея апостола. Богословы согласны с тем, что первое Евангелие не есть плоды рук Матфея. Человеку, бывшему свидетелем жизни Христа, не нужно было бы обращаться к Евангелию от Марка, как к источнику сведений о жизни Иисуса, как это делает автор Евангелия от Матфея. Но один из первых церковных историков по имени Папий, епископ иерапольский, оставил нам следующее чрезвычайно важное известие: "Матфей собрал высказывания Иисуса на еврейском языке".

Таким образом, мы можем считать, что именно Матфей написал книгу, из которой как из источника должны черпать все люди, желающие узнать, чему учил Иисус. Именно потому, что так многое из этой книги-источника было включено в первое Евангелие, ему было дано имя Матфея. Мы должны быть вечно благодарны Матфею, когда вспоминаем, что ему мы обязаны Нагорной Проповедью и почти всем, что мы знаем об учении Иисуса. Другими словами, автору Евангелия от Марка мы обязаны нашим знанием о событиях жизни Иисуса, а Матфею - знанием сути учения Иисуса.

МАТФЕЙ-МЫТАРЬ

О самом Матфее мы знаем очень мало. В Мат. 9,9 мы читаем о его призвании. Мы знаем, что он был мытарем, - сборщиком налогов, - и потому все должны были страшно ненавидеть его, потому что иудеи ненавидели соплеменников, служивших победителям. Матфей должен был быть в их глазах предателем.

Но у Матфея был один дар. Большинство учеников Иисуса были рыбаками и не обладали талантом излагать слова на бумаге, а Матфей должен был быть специалистом в этом деле. Когда Иисус призвал Матфея, сидевшего у сбора пошлин, он встал, и, оставив все, кроме своего пера, последовал за Ним. Матфей благородно употребил свой литературный талант и стал первым человеком, описавшим учение Иисуса.

ЕВАНГЕЛИЕ ИУДЕЕВ

Посмотрим теперь на главные особенности Евангелия от Матфея, чтобы при его чтении обратить на это внимание.

Во-первых, и прежде всего, Евангелие от Матфея - это Евангелие, написанное для иудеев. Оно было написано иудеем, чтобы обратить иудеев.

Одна из главных целей Евангелия от Матфея заключалась в том, чтобы показать, что в Иисусе исполнились все ветхозаветные пророчества и, потому, Он должен быть Мессией. Одна фраза, вновь повторяющаяся тема, проходит через всю книгу: "Так сбылось, что Бог говорил через пророка". Эта фраза повторяется в Евангелии от Матфея не менее 16 раз. Рождение Иисуса и Его имя - исполнение пророчества (1, 21-23); а также бегство в Египет (2,14.15); избиение младенцев (2,16-18); поселение Иосифа в Назарете и воспитание там Иисуса (2,23); сам факт того, что Иисус говорил притчами (13,34.35); триумфальный въезд в Иерусалим (21,3-5); предательство за тридцать сребреников (27,9); и бросание жребия за одежды Иисуса, когда Он висел на Кресте (27,35). Автор Евангелия от Матфея поставил своей главной целью показать, что в Иисусе воплотились ветхозаветные пророчества, что каждая деталь жизни Иисуса была предвещена пророками, и, тем самым, убедить иудеев и заставить их признать Иисуса Мессию.

Интерес автора Евангелия от Матфея обращен прежде всего к иудеям. Его сердцу ближе и дороже всего их обращение. Хананеянке, обратившейся к Нему за помощью, Иисус сперва ответил: "Я послан только погибшим овцам дома Израилева" (15,24). Посылая двенадцать апостолов возвещать благую весть, Иисус сказал им: "На путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не входите, а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева" (10, 5.6). Но не надо думать, будто это Евангелие всеми возможными способами исключает язычников. Многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом в Царствии Небесном (8,11). "И проповедано будет Евангелие Царствия по всей вселенной" (24,14). И именно в Евангелии от Матфея дан Церкви приказ выступить в поход: "Итак, идите, научите все народы" (28,19). Это, конечно, очевидно, что автора Евангелия от Матфея в первую очередь интересуют иудеи, но он предвидит день, когда соберутся все народы.

Иудейское происхождение и иудейская направленность Евангелия от Матфея видны также в его отношении к закону. Иисус пришел не для того, чтобы разрушить закон, а чтобы исполнить его. Не пройдет и мельчайшая часть закона. Не надо учить людей нарушать закон. Праведность христианина должна превосходить праведность книжников и фарисеев (5, 17-20). Евангелие от Матфея написал человек знавший и любивший закон, и видевший, что в христианском учении ему есть место. Кроме того, надо отметить очевидный парадокс в отношении автора Евангелия от Матфея к книжникам и фарисеям. Он признает за ними особые полномочия: "На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак, все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте" (23,2.3). Но ни в одном другом Евангелии они не осуждаются так строго и последовательно, как у Матфея.

Уже в самом начале видим мы беспощадное разоблачение саддукеев и фарисеев Иоанном Крестителем, назвавшим их по рождением ехиднины (3, 7-12). Они жалуются, что Иисус ест и пьет с мытарями и грешниками (9,11); они заявляли, что Иисус изгоняет бесов не Божьею силою, а силою князя бесовского (12,24). Они замышляют погубить Его (12,14); Иисус предостерегает учеников беречься не закваски хлебной, а учения фарисейского и саддукейского (16,12); они подобны растениям, которые будут искоренены (15,13); они не могут различать знамений времени (16,3); они - убийцы пророков (21,41). Во всем Новом Завете нет другой такой главы, как Мат. 23, в которой осуждается не то, чему учат книжники и фарисеи, а их поведение и образ жизни. Автор осуждает их за то, что они совсем не соответствуют учению, которое проповедуют, и совсем не достигают установленного ими и для них идеала.

Автора Евангелия от Матфея также очень интересует Церковь. Из всех синоптических Евангелий слово Церковь встречается только в Евангелии от Матфея. Только в Евангелии от Матфея включен отрывок о Церкви после исповедания Петра в Кесарии Филипповой (Мат. 16,13-23; ср. Map. 8,27-33; Лук. 9,18-22). Лишь у Матфея говорится о том, что споры должны решаться Церковью (18,17). Ко времени написания Евангелия от Матфея Церковь стала большой организацией и действительно важнейшим фактором в жизни христиан.

В Евангелии от Матфея особенно отразился интерес к апокалиптическому; другими словами, к тому, что Иисус говорил о Своем Втором Пришествии, о конце мира и Судном дне. В Мат. 24 дано намного более полное изложение апокалиптических рассуждений Иисуса, чем в любом другом Евангелии. Только в Евангелии от Матфея есть притча о талантах (25,14-30); о мудрых и неразумных девах (25, 1-13); об овцах и козлах (25,31-46). Матфей проявлял особый интерес к последнему времени и к Судному дню.

Но это не самая важная особенность Евангелия от Матфея. Это в высшей степени содержательное Евангелие.

Мы уже видели, что это апостол Матфей собрал первое собрание и составил хрестоматию Иисусова учения. Матфей был великим систематизатором. Он собирал в одном месте все, что он знал об учении Иисуса по тому или другому вопросу, и потому мы находим в Евангелии от Матфея пять больших комплексов, в которых собрано и систематизировано учение Христова. Все эти пять комплексов связаны с Царством Божиим. Вот они:

а) Нагорная проповедь или Закон Царствия (5-7)

б) Долг руководителей Царствия (10)

в) Притчи о Царствии (13)

г) Величие и прощение В Царствии (18)

д) Пришествие Царя (24,25)

Но Матфей не только собирал и систематизировал. Надо помнить, что он писал в эпоху, когда еще не было книгопечатания, когда книг было мало и они были редки, потому что их нужно было переписывать от руки. В такое время лишь сравнительно немногие люди имели книги, и потому, если они хотели знать и использовать рассказ об Иисусе, должны были запомнить его.

Поэтому Матфей всегда так располагает материал, чтобы читателю было легко запомнить его. Он располагает материал по тройкам и семеркам: три вести Иосифа, три отречения Петра, три вопроса Понтия Пилата, семь притч о Царствии в главе 13, семикратное "горе вам" фарисеям и книжникам в главе 23.

Хороший пример тому - родословная Иисуса, которой открывается Евангелие. Цель родословной - доказать, что Иисус сын Давида. В древнееврейском нет цифр, их символизируют буквы; кроме того, в древнееврейском нет знаков (букв) для гласных звуков. Давид на древнееврейском будет соответственно ДВД; если это принять как цифры, а не как буквы, их сумма составит 14, и родословная Иисуса состоит из трех групп имен, в каждой из которых по четырнадцати имен. Матфей делает все возможное, чтобы расположить учение Иисуса таким образом, чтобы люди могли усвоить и запомнить его.

Каждый учитель должен быть благодарен Матфею, потому что написанное им - это прежде всего Евангелие для обучения людей.

У Евангелия от Матфея есть еще одна особенность: доминирующей в нем является мысль Иисуса-Царя. Автор пишет это Евангелие чтобы показать царственность и царское происхождение Иисуса.

Родословная должна с самого начала доказать, что Иисус - сын царя Давида (1,1-17). Этот титул Сын Давидов употреблен в Евангелии от Матфея чаще, чем в любом другом Евангелии (15,22; 21,9.15). Волхвы пришли посмотреть на Царя Иудейского (2,2); триумфальный въезд Иисуса в Иерусалим - это сознательно драматизированное заявление Иисусом Своих прав как Царя (21,1-11). Перед Понтием Пилатом Иисус сознательно принимает царский титул (27,11). Даже на Кресте над Его головой стоит, хоть и издевательски, царский титул (27,37). В Нагорной Проповеди Иисус цитирует закона, а потом опровергает его царственными словами: "А Я говорю вам..." (5,22. 28.34.39.44). Иисус заявляет: "Дана мне всякая власть" (28,18).

В Евангелии от Матфея мы видим Иисуса-Человека, рожденного быть Царем. Иисус проходит по его страницам, как бы одетым в царские пурпур и золото.

Комментарий к Мат. 27,1-2 смотрите в Мат. 27,11-26 .

КОНЕЦ ПРЕДАТЕЛЯ (Мат. 27,3-10)

Перед нами полный ужаса последний акт трагедии Иуды. Как бы мы ни толковали его намерения, одно совершенно ясно - теперь Иуда видел весь ужас содеянного им. Матфей говорит, что Иуда бросил сребреники в Храме. Интересно при этом отметить, что для Храма он употребляет не обычное слово хиерон (дворы), а наос (собственно Храм). Надо помнить, что Храм состоял из нескольких дворов, преходящих один в другой. В слепом отчаянии Иуда пришел во двор язычников, прошел через него во двор женщин, прошел через него во двор израильтян; дальше он не мог идти; он подошел к забору, отделявшему двор священников со стоявшим в его дальнем конце собственно Храмом. Иуда призвал священников, чтобы они взяли у него деньги, но они отказались, и он бросил их им, а сам пошел и повесился. Священники взяли деньги, настолько грязные, что их нельзя было положить в сокровищницу Храма, и купили на них землю для захоронения нечистых язычников, умерших в их городе.

Самоубийство Иуды является, вне всякого сомнения, указанием на то, что его замысел не удался. Он хотел, чтобы Иисус выступил как завоеватель, а вместо этого толкнул Его на Распятие, и жизнь для Иуды рухнула. В этом заключены две великие истины относительно греха.

1. Самое ужасное заключается в том, что когда грех сделан ничего изменить нельзя, нельзя повернуть часы вспять. Когда дело сделано, ничего уже изменить нельзя, и нельзя вернуть его обратно.

Не обязательно быть уже старым, чтобы человека мучило страстное желание иметь возможность еще раз пережить испорченные часы своей жизни.

2. Человек часто начинает ненавидеть то, что оно брел через грех. Все то, что он обрел, согрешив, может вызывать в нем такое отвращение и неприязнь, что у него останется одно желание - отбросить это от себя. Многие люди грешат потому, что полагают, что станут счастливыми, как только получат запретное. Но человек может потом превыше всего желать избавиться от того, что было желаемым и толкало согрешить; а ведь как часто он не может избавиться от этого.

Матфей цитирует по памяти; приведенная им цитата взята, в действительности не из пророка Иеремии, а из пророка Захарии. Он цитирует из странного отрывка (Зах. 11,1014), где пророк говорит о том, как он - получил недостойную награду и бросил ее горшечнику. В этой древней картине Матфей увидел символическую аналогию тому, что сделал Иуда.

Если бы Иуда остался верен Иисусу, то он, может быть, умер бы мученической смертью. Но он умер от своей руки, потому что так уж слишком любил делать все по-своему. Он не увидел славы мученической смерти и жизнь стала невыносимой для него, потому что он согрешил.

ЧЕЛОВЕК, ПРИГОВОРИВШИЙ ИИСУСА К СМЕРТИ (Мат. 27,1.2.11-26)

В первых двух стихах дано как бы короткое описание заседания синедриона, проведенного рано утром с целю окончательно сформулировать официальное обвинение против Иисуса. Это было необходимо потому, что иудеи имели право разбирать обычные обвинения, но не могли привести в исполнение смертный приговор; такой приговор мог вынести только римский прокуратор и приводили его в исполнение римские власти. И потому синедрион должен был сформулировать обвинение, с которым бы они могли пойти к Понтию Пилату и потребовать вынесения смертного приговора Иисусу.

Матфей не сообщает нам, какое это было обвинение, но об этом сообщает Лука. В синедрионе против Иисуса было выдвинуто обвинение в богохульстве (Мат. 26,65.66). Но иудейские власти сами очень хорошо понимали, что о таком обвинении Пилат и слушать не будет. Он скажет, чтобы они уходили и сами разбирались в своих религиозных разногласиях и решали их. И потому, как сообщает Лука, они пришли к Пилату с тройным обвинением против Иисуса, каждый пункт которого был ложно и притом сознательной ложью. Во-первых, они обвинили Иисуса в том, что Он - революционер; во-вторых, в том, что Он подстрекает народ не платить налогов цезарю и, в-третьих, в том, что Он называет Себя Царем (Лук. 23,2). Они сфабриковали три политических обвинения, каждое из которых было сознательной ложью, потому что они знали, что по таким обвинениям Пилат будет действовать.

Таким образом, все зависело от отношения Понтия Пилата. А что за человек был римский прокуратор?

Понтий Пилат был официально прокуратором провинции; и он был ответствен непосредственно перед императором, а не перед римским сенатом. Ему должно было быть не менее 27 лет, потому что только с этого возраста можно было получить пост прокуратора. Он должен был быть довольно опытным человеком, потому что должен был сперва пройти и подняться по целой лестнице должностей, включая командные военные должности, прежде чем получить право занимать должность прокуратора. Понтий Пилат должен был быть испытанным и проверенным - воином и администратором. Он стал прокуратором Иудеи в 26 г. и продержался на этом посту десять лет, после чего был отозван.

Прибыв в Иудею, Понтий Пилат имел массу проблем и трудностей, многие из которых он создавал себе сам. Большим его минусом было то, что он был в разладе с иудеями. Более того, он презрительно относился к их, как он это называл бы, безрассудным и фанатическим предрассудкам. Римляне знали интенсивность иудейской религии и непоколебимость веры иудеев, и очень мудро и деликатно обращались с ними. А Понтий Пилат высокомерно предпочел применить грубую силу.

У него сразу все началось с неприятностей. Римское командование было расположено в Кесарии. У римлян были не знамена, а боевые значки - древко с римским орлом или с изображением царствующего императора. Считаясь с ненавистью иудеев к всяким идолам все предыдущие правители во время посещения Иерусалима приказывали, перед въездом в город, снимать изображения с древков боевых значков. А Понтий Пилат отказался сделать это, что привело к такой отчаянной враждебности и непримиримости со стороны иудеев, что Пилату пришлось, в конечном счете, уступить, потому что нельзя было ни арестовать, ни убить целый народ. Потом Понтий Пилат решил, что Иерусалиму нужно новое водоснабжение - очень мудрое решение. Но для этого он построил новый акведук, а деньги взял из храмовой сокровищницы.

У крупного иудейского ученого Филона Александрийского есть характеристика Понтия Пилата. Он сообщает, что иудеи грозили воспользоваться своим правом и пожаловаться императору на Пилата. Эта угроза рассердила Пилата до крайности, потому что он боялся, как бы они не послали посольство к императору и не пожаловались на отрицательные стороны его правления - на его взяточничество, на высокомерность, на вымогательство, на его жестокость, на его манеру оскорблять людей, убивать без суда и судебного приговора, на его бесконечную и в высшей степени вопиющую бесчеловечность. Понтий Пилат пользовался у иудеев очень плохой репутацией и уже то, что они могли пожаловаться на него императору, ставило его в затруднение.

Мы проследим карьеру Понтия Пилата до конца. В конце концов, он был отозван в Рим за свою жестокость, проявленную в Самарии. Какой-то самозванец позвал народ к горе Гаризим, утверждая, что покажет им священные сосуды, спрятанные там Моисеем. Как-то так вышло, что большая часть народа пришла с оружием и они собрались в деревне Тирабата. Понтий Пилат напал на них и перебил с совершенно необоснованной жестокостью, потому что это было довольно безобидное народное движение. Самаряне пожаловались сирийскому легату Вителлию, непосредственному начальнику Понтия Пилата, а Вителлий приказал Пилату отправиться в Рим и дать отчет о своем поведении.

Когда Пилат находился на пути в Рим, умер император Тиберий и так Понтий Пилат избежал суда. Согласно легенде он покончил жизнь самоубийством, а тело его было брошено в Тибр, но злой дух настолько взволновал реку, что римляне отвезли тело в Галлию и бросили его в Рону. Так называемую могилу Понтия Пилата еще и сегодня показывают в Вене. Там произошло то же самое; тогда тело взяли и увезли в район швейцарского города Лозанны и похоронили в шахте в горах. Напротив города

Люцерн есть гора Пилат. Первоначально эта гора называлась Пилеатус, что значит, одетая шапкой облаков, но, ввиду того, что ее связывали с Понтием Пилатом, ее стали называть Пилатом.

В позднейших христианских преданиях стало проявляться сочувствие к Понтию Пилату, а вся вина за смерть Иисуса стала возлагать на иудеев. Ничего необычного нет в том, что в этих преданиях говорится о том, что жена Понтия Пилата, Клавдия Прокула, которая, должно быть, была иудейской прозелиткой, стала христианкой. Считали даже, что сам Понтий Пилат стал христианином, и коптская церковь до сего дня считает и Понтия Пилата и его жену святыми.

Пилат, конечно, знал, что Иисус был невиновен, но его прошлые преступления и злодеяния дали иудеям средство заставить его против своей воли и против чувства справедливости выполнять их волю.

БЕЗНАДЕЖНАЯ БОРЬБА ПИЛАТА (Мат. 27,1.2.11-26 (продолжение))

Этот отрывок создает впечатление, что Понтий Пилат ведет безнадежную борьбу. Совершенно очевидно, что Пилат не хотел осуждать Иисуса. Можно отметить следующее.

1. Иисус, несомненно, произвел впечатление на Пилата. Пилат, конечно, не принимал всерьез Его притязания на титул Царя Иудейского. Он в Иисусе не видел революционера. Величественное молчание Иисуса заставляло Пилата почувствовать, что под судом находится он сам. Понтий Пилат чувствовал силу и власть Иисуса - и он боялся, как ему бы не пришлось подчиниться ей. И нынче есть еще люди, которые боятся быть или стать такими, как христиане, хотя они и знают, что должны быть такими.

2. Пилат искал какой-то выход. По-видимому, в Иерусалиме существовал обычай отпускать на Пасху одного узника. В тюрьме находился некий Варавва. Это не был какой-то скрытый воришка, а вероятнее всего разбойник или политический бунтовщик.

О нем существуют два интересных суждения. Его имя Варавва значит сын отца; отцами называли величайших раввинов. Вполне возможно, что Варавва был потомком древней и известной семьи, сбившимся с дороги и ставшим знаменитым преступником. Такой человек придает преступлению очарование и это могло нравиться народу.

Еще более интересным является то, что Варавву, наверное, тоже звали Иисусом. В некоторых очень древних списках Нового Завета, например, в сирийском и армянском, он назван Иисусом Вараввой, о чем знали и христианский богослов и философ Ориген и епископ Кесарии Палестинской Евсевий. Интересно отметить, что Понтий Пилат дважды говорит об Иисусе, называемом Христом (27,17.22), как бы отличая Его от другого Иисуса. Имя Иисус было обычным, широко распространенным. И, вероятнее всего, толпа кричала: "Не Иисуса Христа, а Иисуса Варавву".

Понтий Пилат пытался найти выход из положения, но толпа выбрала отчаянного преступника и отвергла нежного Христа; любящему она предпочла жестокого

3. Понтий Пилат пытался свалить с себя ответственность за осуждение Иисуса. Перед нами странная и трагическая картина - Понтий Пилат умывает руки. А ведь это был иудейский обычай. Есть такое странное правило во Втор. 21,1-9. Если находили мертвое тело и не было известно, кто убийца, производились измерения с тем, чтобы определить ближайшие от этого места город или деревню. Старейшины этого места должны были принести в жертву телку и омыть руки, чтобы очиститься от вины.

Понтий Пилат хорошо понимал смысл всего происходящего; в нем говорило чувство законности и справедливости и в нем говорила его совесть; его предостерегал также сон его жены, но он не мог противиться толпе, и тогда Пилат сделал тщетный и бесполезный жест - умыл руки. Согласно преданию, тень Понтия Пилата и до сего дня выходит из могилы и снова совершает процедуру омовения рук.

Но от ответственности человек никогда не может отделаться. Ни Понтий Пилат, ни кто-либо другой, не может никогда сказать: "Я умываю руки от всякой ответственности", потому что этого никто и ничто не может взять от него.

Образ Понтия Пилата вызывает в нас скорее жалость, нежели отвращение, потому что это был человек, настолько погрязший в своем прошлом, которое сделало его совершенно беспомощным, что он был неспособен встать на ту точку зрения, которую он должен был и хотел занять. Понтий Пилат - фигура скорее трагическая, нежели злодейская.

ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА ВОИНОВ (Мат. 27,27-31)

Теперь началась ужасная процедура Распятия. Предыдущий отрывок заканчивается тем, что Понтий Пилат велит бичевать Иисуса. Римское бичевание было ужасной пыткой: жертву раздевали, ей связывали назад руки и привязывали ее к столбу в согнутом положении, с тем, чтобы спина была хорошо открыта для бичевания. Сам бич представлял из себя длинную, кожаную плеть, на которой были закреплены заостренные куски кости и свинца. Такое бичевание всегда предшествовало распятию и "оно превращало оголенное тело в клочья сырого мяса и в горящие и кровоточащие рубцы". Люди умирали под таким бичом, теряли разум и лишь немногие не теряли сознание до конца бичевания.

После такого бичевания Иисус был передан в руки воинов; в это время делались последние приготовления к распятию и готовили сам крест. Воины взяли Иисуса в свои казармы в претории, в резиденции прокуратора. Воинская часть названа полк, спейра. Спейра состояла из шестисот человек. Маловероятно, чтобы столько человек было тогда в Иерусалиме. Эти воины составляли личную охрану Понтия Пилата, сопровождавшую его из Кесарии, где находилась его штаб-квартира.

Нас бросает в дрожь от того, что делали воины, но из всех причастных к Распятию, их меньше всего можно осуждать. Они даже не были из иерусалимского гарнизона; они и представления не имели, Кто такой Иисус; они, конечно, не были иудеями, потому что иудеи, - единственный во всей империи народ, - были освобождены от воинской обязанности. Это были новобранцы, которые могли быть набраны со всех концов земли. Они наслаждались своими грубыми шутками, но, в отличие от Понтия Пилата и от иудеев, они действовали по незнанию.

Может быть, из всего происшедшего Иисусу это было легче всего вынести, потому что, хотя они и сделали из Него бутафорского царя, в их глазах не было ненависти. В их глазах Он был всего лишь заблуждающимся галилеянином, идущим на распятие. Немаловажно отметить, что Филон Александрийский рассказывает, что в Александрии толпа иудеев проделала все это же со слабоумным мальчиком. "Они развернули кусок ткани и накрыли им его голову, как диадемой... а вместо скипетра подали ему кусочек местного папирусового камыша, который они нашли брошенным у обочины дороги... И потому что он был по-царски разукрашен, некоторые подходили, как бы приветствовать его, а другие как будто бы обратиться к нему с прошением". Так они смеялись над полусумасшедшим мальчиком, и за такого воины почитали Иисуса.

Потом они приготовились отвести Его к месту распятия. Иногда нам говорят, чтобы мы не задерживали наше внимание на физических страданиях распятия, но мы никогда не сможем получить слишком яркого представления о том, что Иисус сделал для нас, и что Он ради нас выстрадал. Еврейский автор Клаузнер говорит: "Распятие - самая ужасная и жестокая смерть, придуманная человеком для того, чтобы отомстить своим собратьям", а римский политический деятель, оратор И писатель Цицерон назвал распятие "самой жестокой и самой ужасной пыткой". Римский историк Тацит назвал его "пыткой, пригодной только для рабов".

Эта казнь происходит из древней Персии и ее происхождение связано с тем, что персы считали, что земля посвящена богу Ормузду, и поэтому преступника поднимали от земли, чтобы он не осквернял ее, ведь она была собственностью бога. Из Персии распятие переняли в Карфагене, в Северной Африке и в Карфагене с ним познакомились римляне; а римляне применяли его исключительно для казни мятежников, беглых рабов и самых низких преступников. Эту казнь нельзя было применять по отношению к римским гражданам.

Клаузнер описывает далее распятие. Преступника, - уже кровоточащую после бичевания массу, - привязывали к кресту. Там он висел пока не умирал от голода, жажды и палящего солнца, неспособный даже защищаться от мучивших его комаров и мух, садившихся на его обнаженное тело и на кровоточащие раны. Это все ужасно, но Иисус Христос выстрадал все это за нас по Своей воле.

КРЕСТ И СТЫД (Мат. 27,32-44)

Повесть о распятии не требует никакого комментария; ее сила в самом повествовании. Мы можем лишь обрисовать фон, чтобы внести в картину необходимую ясность.

После осуждения преступника уводили на распятие. Его вели посреди четырех римских воинов; по обычаю он должен был сам нести перекладину распятия - большой, вертикальный столб уже ждал на месте казни. Обвинение, по которому его казнили, писали на доске; ее либо вешали ему на шею, либо ее нес впереди него судебный исполнитель; потом ее прикрепляли к самому кресту. Преступника вели к месту казни самым дальним путем, чтобы как можно больше людей могли видеть его и видеть в этом ужасном зрелище предостережение себе.

Иисуса подвергли ужасному бичеванию; после этого Он вынес издевательства воинов; до этого Он большую часть ночи был на следствии и на допросе и потому Он был физически истощен, и теперь Он шатался под тяжестью креста. Римские воины хорошо знали, что нужно делать в таком случае. Палестина была завоеванной страной и потому римскому офицеру нужно было лишь похлопать какому-нибудь иудею по плечу плоскостью копья, и он должен был выполнять любое возложенное на него задание, какой бы черной или отвратительной эта работа ни была. Из окрестного села в город пришел человек по имени Симон, родом из Киринеи, в Северной Африке. Может быть, он в течение многих лет копил и собирал деньги, чтобы хоть раз приехать сюда на Пасху, и вот его постигли унижение и позор: его заставили нести крест Иисуса. Рассказывая об этом эпизоде, Марк указывает на Симона как "отца Александрова и Руфова" (Мар. 15,21). Такое указание может значить только одно - Александр и Руф были хорошо известны в Церкви. И, должно быть, в этот ужасный день Иисус заполнил сердце Симона. То, что сперва показалось Симону днем позора, стало днем его славы.

Место казни находилось на Голгофе, названной так потому, что она была похожа на череп. После того, как достигали место казни преступника прибивали гвоздями к кресту. Руки должны были быть прибиты гвоздями, ноги же обычно свободно привязывали к столбу. В это время, чтобы ослабить боль, преступнику давали питье - вино с подмешанными наркотическими средствами, приготовленное, как акт милосердия состоятельными женщинами из Иерусалима. Один иудейский автор пишет: "Когда человек идет на смерть, ему позволяют выпить крупицу ладана в чаше вина для того, чтобы заглушить боль и притупить чувства... Состоятельные иерусалимские женщины обычно жертвовали эти вещи и приносили их". Чаша с наркотизированным вином была предложена Иисусу, но Он не стал пить его, потому что Он был полон решимости принять смерть в самой мучительной и ужасной форме и ни на капельку не уменьшать боли.

Мы уже видели, что преступника вели к месту казни в окружении четырех римских воинов; преступника распинали обнаженными, за исключением набедренной повязки, а его одежда становилась собственностью воинов, как приработок. Каждый иудей носил пять предметов одежды - обувь, головной платок, пояс, нижнюю рубашку и верхнюю одежду. Таким образом, было пять предметов одежды и четыре воина. Четыре первых предмета были равноценны, а верхняя одежда стоила больше, чем все другие четыре вместе взятые. Вот об этой верхней одежде воины и бросали жребий, как сообщает Иоанн (Иоан. 19,23.24). Разделив одежды, воины сели на страже до тех пор, пока наступит конец. Таким образом, на Голгофе были три креста; в центре Сын Божий, а по обеим сторонам Его - по разбойнику. И подлинно, в смерти Он был с грешниками.

В последних стихах приведены насмешки и язвительные замечания, которые бросали Иисусу прохожие, иудейские власти и распятые с Ним разбойники. Они все сводились к одному - к прежним заявлениям Иисуса и к Его видимой беспомощности на Кресте. А именно здесь-то иудеи и ошибались. Они использовали славу Христову для того, чтобы посмеяться над Ним. "Сойди с креста, - говорили они, - и мы уверуем в Тебя". Но, как сказал однажды один пастор: "Мы верили в Него именно потому, что Он не сошел с Креста". Иудеи могли видеть Бога только в силе, а Иисус показал, что Бог - жертвенная любовь.

ТРИУМФ КОНЦА (Мат. 27,45-50)

Когда мы читаем повесть о распятии, кажется, что все происходит очень быстро, но в действительности проходили часы медленно. Евангелист Марк очень точен в отношении времени. Он говорит нам, что Иисус был распят в третьем часу, то есть, в девять часов утра (Мар. 15,25), и что Он умер в девятом часу, то есть, в три часа пополудни (Мар. 15,34). Другими словами, Иисус был распят в течение шести часов. Для Него муки и предсмертная агония были милосердно короткими, потому что часто преступники висели на крестах в течение нескольких дней, прежде чем к ним приходила смерть.

В 27,46 мы читаем, должно быть, самое поразительное во всем Евангелии предложение: "Боже Мой, Боже Мой! для чего ты Меня оставил?" Это фраза, перед которой мы должны благоговейно склониться, но в то же время надо попытаться понять ее. Многие пытались проникнуть сквозь завесу этой тайны. Мы рассмотрим три такие попытки.

1. Интересно отметить, что Пс. 21 проходит через все повествование о Распятии, а начинается этот псалом именно этими словами. Далее в этом псалме говорится: "Все видящие Меня, ругаются надо мною; говорят устами, кивая головою: "Он уповал на Господа, - пусть избавит его; пусть спасет, если он угоден Ему" (Пс. 21,8.9). Еще дальше читаем: "Делят ризы мои между собою, и об одежде моей бросают жребий" (Пс. 21,19). Псалом 21 весь переплетается с повествованием о Распятии.

Было высказано предположение, что Иисус, в действительности, повторял этот псалом про Себя; и, хотя этот псалом начинается в полном унынии, заканчивается он возвышенным триумфом: "О Тебе хвала моя в собрании великом... Ибо Господне есть царство, и Он - владыка над народами" (Пс. 21,26-32). Таким образом, было высказано предположение, что Иисус повторял про Себя Пс. 21, как отображение Его собственного положения, и как песнь Его веры и доверия, хорошо помня, что этот псалом начинается в очень подавленном состоянии, но что заканчивается он на высоте.

Это привлекательная мысль, но на кресте человек нецитирует про себя поэзию, даже поэзию псалма, и, кроме того, вся атмосфера носит напряженный, трагический характер.

2. Было высказано предположение, что в этот момент бремя греха сего мира легло на сердце и все существо Иисуса; что это был момент, когда Он, Который не знал греха, сделался жертвою за грех за всех нас (2 Кор. 5,21), и что карой, которую Он переносил за нас, было неизбежное отлучение от Бога. Никто не может сказать, что это неправда, но если это так, то это тайна, которую мы можем только констатировать, и которой нам остается только дивиться.

3. Может быть, в этом заключено, - если можно так выразиться, - нечто более человеческое. Нам это представляется так, что Иисус не был бы Иисусом, если бы Он не проник в самые далекие глубины человеческих переживаний. В человеческой жизни, по мере того, как она идет дальше, и по мере того, как в нее вторгаются ужасные трагедии, нам иногда кажется, что Бог забыл о нас; если мы целиком попадаем в ситуацию, которую мы не можем понять, нам кажется, что у нас нет даже Бога. Нам кажется, что именно это произошло здесь с Иисусом. В Гефсиманском саду мы видели, что Иисус знал только одно - Он должен идти вперед, потому что такова была воля Божья, и что Он должен принять то, что даже Он не мог еще до конца понять. Здесь же мы видим Иисуса, проникшего в самые глубины положения в котором находился человек, чтобы не оставалось для нас такого места, где бы Он уже не побывал раньше нас.

Слышавшие тогда Иисуса не поняли Его. Иные же думали, что Он призывает Илию - это, должно быть, были иудеи. У язычников одним из величайших богов был Гелиос - бог солнца. Призыв к богу солнца начинался с "Хелие!" Было высказано предположение, что воины подумали, что Иисус взывает к величайшему языческому богу. Как бы там ни думали, для всех слышавших крик Иисуса был тайной.

Но вот что важно. Было бы ужасно, если бы Иисус умер с таким криком на устах, но этого не произошло. В повествовании далее говорится, что, возопив громким голосом, испустил дух. Этот громкий крик произвел впечатление на всех людей. О нем говорится в каждом Евангелии (Мат. 27,50; Мар. 15,37; Лук. 23,46). А одно Евангелие идет еще дальше. Иоанн сообщает, что Иисус умер со словами: "Совершилось" (Иоан. 19,30). В греческом это тетелестап. Это крик человека, выполнившего свое задание; это крик человека, одержавшего победу в борьбе; крик человека, вышедшего из мрака в сияние света и схватившего венец. Таким образом, Иисус умер как победитель с победным криком на устах.

И в этом драгоценное зерно. Иисус прошел через глубочайшие бездны, а потом разлился свет. Если мы останемся верными Богу, даже тогда, когда кажется, что Бога вообще нет, если будем отчаянно и до конца держаться за остатки нашей веры, несомненно, настанет рассвет и мы преодолеем все трудности. Победителем будет тот, кто отказывается поверить в то, что Бог забыл его, даже тогда, когда он каждой клеткой своего существа чувствует, что он брошен. Победителем будет тот, кто никогда не оставит своей веры, даже тогда, когда он чувствует, что для нее нет никаких оснований. Победителем будет тот, кто, даже будучи загнанным в угол, все еще верен Богу, и именно так поступил Иисус.

ОСЛЕПИТЕЛЬНОЕ ОТКРОВЕНИЕ (Мат. 27,51-56)

Этот отрывок распадается на три части.

1. Рассказ о поразительных вещах, произошедших тогда, когда умер Иисус.

а) Завеса в Храме разорвалась надвое, сверху донизу. Это была завеса, которая отгораживала Святое Святых, за которую не мог проникнуть никто из людей, за исключением первосвященника один раз в году в День Очищения; за этим занавесом пребывал Дух Божий. В этом есть некая символика. До этого времени Бог был далек и скрыт, и никто не знал, каков Он. А в смерти Иисуса мы видим любовь Божью; и путь к Богу, когда-то закрытый для людей, теперь открыт для всех. Жизнь и смерть Иисуса показывают нам, каков Бог, и снимают завесу, скрывавшую Его от людей.

б) Гробы открылись. Это символизирует, что Иисус победил смерть. Умерши и воскресши вновь, Онразрушил силу и власть могилы. Через Его жизнь, Его смерть и Его Воскресение могила утратила свою силу, гроб утратил свой ужас, а смерть утратила свой трагический характер. Мы уверены в том, что мы тоже будем жить, потому что жив Он.

2. Рассказ о поклонении сотника. Об этом можно сказать только одно. Иисус сказал: "Когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе" (Иоан. 12,32). Он Сам предсказал притягательную силу Креста и сотник был первым плодом этого. Крест, как ничто другое, заставил Его увидеть величие Иисуса.

3. Кроме того, там есть еще простое указание на женщин, видевших смерть Иисуса. Все ученики бросили Его и бежали, а женщины остались. Кто-то сказал, что, в отличие от мужчин, женщинам было нечего бояться, потому что они занимали такое низкое положение в обществе, что на женщин-учениц никто не обратил бы внимания. Но в этом есть нечто большее. Женщины были там, потому что они любили Иисуса, и у них, как и у многих, совершенная любовь прогнала весь страх.

ДАР ГРОБА (Мат. 27,57-61)

По иудейскому закону даже тело преступника нельзя было оставить висеть всю ночь; его нужно было захоронить в тот же день. "Тело его не должно ночевать на дереве, но погреби его в тот же день" (Втор. 21,22.23). Это было вдвойне обязательно, если, как это было в случае смерти Иисуса, следующий день был субботой. По римскому праву родственники преступника могли потребовать его тело для погребения, а если его не забирали, тело просто оставляли гнить, пока с ним не разделаются звери, питающиеся падалью.

А в данном случае никто из родственников Иисуса не мог потребовать тела Иисуса, потому что все они были галилеяне и у них не было гроба в Иерусалиме. И вот за них заменил богатый человек, Иосиф из Аримафеи. Он отправился к Понтию Пилату и попросил отдать ему тело Иисуса; и он позаботился о Нем и положил Его в свежевырубленный каменный гроб (склеп), где еще никто не лежал. Иосиф будет навсегда известен как человек, давший Иисусу гроб.

Часто говорят, что Иосиф дал Иисусу гроб, когда Он умер, но не поддерживал Его при жизни. Иосиф был членом синедриона (Лук. 23,50) и Лука сообщает нам, что Иосиф "... не участвовавший в совете и в деле их" (Лук. 23,51). Возможно ли, чтобы собрание синедриона, заседавшее ночью в доме Каиафы, было собранием избранных? Маловероятно, чтобы весь синедрион мог собраться там. Вполне возможно, что Каиафа призвал только тех, кого он хотел видеть там и составил все собрание из своих сторонников, а у Иосифа из Аримафеи вовсе не было возможности присутствовать там.

Совершенно очевидно, что в конце Иосиф из Аримафеи проявил величайшее мужество. Он выступил на стороне распятого преступника, он рисковал навлечь на себя негодование Понтия Пилата и он был готов выдержать открытую ненависть иудеев. Вполне возможно, что Иосиф из Аримафеи сделал все, что он мог сделать.

Остается еще один неясный пункт. Женщину, которая здесь названа другая Мария, в Мар. 15,47 названа Мария Иосиевой, то есть, матерью Иосии. Мы уже видели, что эти женщины присутствовали у креста, их любовь дала им способность следовать за Иисусом и в жизни и в смерти.

НЕВЫПОЛНИМОЕ ЗАДАНИЕ (Мат. 27,62-66)

Этот отрывок начинается совершенно необычно. Говорится о том, что первосвященники и фарисеи отправились к Понтию Пилату на следующий день, то есть в день после Приготовления. Иисус же был распят в пятницу. В субботу был иудейский день отдыха. Время с 3 часа пополудни до 6 часов пополудни в пятницу назывались Канун, Приготовление. Мы видели, что по иудейскому исчислению времени новый день начинался в 6 часов пополудни, и потому суббота началась в 6 часов пополудни в пятницу, а последние часы в пятницу были Приготовление. Если все это точно так и было, то из этого вытекает только одно - первосвященники и фарисеи действительно обратились к Понтию Пилату в субботу. Если они это сделали, то сразу видно, как серьезно они нарушили закон субботы. Если все точно так и было, то в евангельской истории нет более яркого примера тому, сколь отчаянно иудейские руководители старались покончить с Иисусом. Для того, чтобы убедиться в том, что Он окончательно убран с дороги, они были готовы даже нарушить свои самые священные законы.

И в этом ирония. Иудеи пришли к Понтию Пилату с заявлением о том, что Иисус говорил, что Он воскреснет после трех дней. Они не признались в том, что сами допускают возможность, что это может оказаться правдой, а говорили, будто ученики могут попытаться украсть Его тело и сказать, что Воскресение совершилось. И потому они хотели предпринять особые меры для охраны гроба. На это Пилат ответил: "Охраняйте, как знаете". Пилат как бы неосознанно сказал: "Удержите Христа в гробу - если сможете". Они приняли свои меры. Вход в такие скалистые гробы закрывали огромными круглыми камнями, наподобие колеса, передвигавшимся по вырубленному в камне желобу. Первосвященники и фарисеи запечатали гроб и поставили около него стражу.

Они не понимали одного - в мире нет такого гроба, который мог бы удержать Иисуса Христа. Ничьи планы не могут связать Воскресшего Господа. Человек, пытающийся надеть путы и цепи на Иисуса Христа, берется за безнадежное дело.

Комментарии (введение) ко всей книге «От Матфея»

Комментарии к главе 27

По грандиозности концепции и силе, с которой масса материала подчинена великим идеям, ни одно Писание Нового или Ветхого Заветов, имеющее отношение к исторической тематике, не может быть сравнимо с Евангелием от Матфея.

Теодор Зан

Введение

I. ОСОБОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В КАНОНЕ

Евангелие от Матфея является отличным мостом между Ветхим и Новым Заветами. С первых же слов мы возвращаемся к праотцу ветхозаветного народа Божьего Аврааму и к первому великому царю Израиля Давиду. По своей эмоциональности, сильному еврейскому колориту, множеству цитат из еврейских Писаний и положению во главе всех книг НЗ Ев. от Матфея представляет собой логическое место, с которого начинает свой путь христианская весть для мира.

Что Матфей-мытарь, называемый еще Левием, написал первое Евангелие, является древним и всеобщим мнением.

Так как он не был постоянным членом апостольской группы, выглядело бы странным, если бы ему приписали первое Евангелие, тогда как он не имел к нему никакого отношения.

Кроме древнего документа, известного под названием "Дидахэ" ("Учение двенадцати апостолов") , Юстин Мученик, Дионисий Коринфский, Феофил Антиохийский и Афенагор Афинянин расценивают Евангелие как достоверное. Евсевий, церковный историк, цитирует Папия, который утверждал, что "Матфей написал "Логику" на еврейском языке, и каждый толкует ее, как может". Ириней, Пантейн и Ориген в основном согласны с этим. Широко распространено мнение, что "еврейский" - это диалект арамейского, которым пользовались евреи во времена нашего Господа, так как это слово встречается в НЗ. Но что такое "логика"? Обычно это греческое слово означает "откровения", т.к. в ВЗ имеются откровения Божьи. В высказывании Папия оно не может носить такой смысл. Есть три основные точки зрения на его утверждение: (1) оно относится к Евангелию от Матфея как таковому. То есть Матфей написал арамейский вариант своего Евангелия специально для того, чтобы приобрести евреев для Христа и наставить христиан евреев, и только позднее появился греческий вариант; (2) оно относится только к высказываниям Иисуса, которые позднее были перенесены в его Евангелие; (3) оно относится к "свидетельствам" , т.е. цитатам ветхозаветных Писаний, чтобы показать, что Иисус - Мессия. Первое и второе мнения более вероятны.

Греческий язык Матфея не читается как явный перевод; но такое широко распространенное предание (при отсутствии ранних разногласий) должно иметь фактическое обоснование. Предание говорит, что Матфей пятнадцать лет проповедовал в Палестине, а потом отправился евангелизировать чужие страны. Возможно, что около 45 г. н.э. он оставил евреям, принявшим Иисуса как своего Мессию, первый набросок своего Евангелия (или просто лекции о Христе) на арамейском, а позднее сделал греческий окончательный вариант для всеобщего пользования. Так же поступил Иосиф, современник Матфея. Этот еврейский историк сделал первый набросок своей "Иудейской войны" на арамейском, а потом окончательно оформил книгу на греческом.

Внутренние свидетельства первого Евангелия очень подходят благочестивому еврею, который любил ВЗ и был одаренным писателем и редактором. Как гражданский служащий Рима, Матфей должен был отлично знать оба языка: своего народа (арамейский) и тех, кто стоял у власти. (Римляне пользовались на Востоке греческим, а не латинским.) Подробности, касающиеся цифр, притчи, в которых речь идет о деньгах, финансовые термины, а также выразительный правильный стиль - все это как нельзя лучше сочеталось с его профессией сборщика налогов. Высокообразованный, неконсервативный ученый воспринимает Матфея как автора этого Евангелия отчасти и под влиянием его убедительных внутренних свидетельств.

Несмотря на такие универсальные внешние и соответствующие внутренние свидетельства, большинство ученых отвергают традиционное мнение, что эту книгу написал мытарь Матфей. Они обосновывают это двумя причинами.

Первая: если считать, что Ев. от Марка было первым письменным Евангелием (о котором во многих кругах сегодня говорят как о "евангельской истине"), то для чего апостолу и очевидцу было использовать так много материала Марка? (93% Ев. от Марка есть также и в других Евангелиях.) В ответ на этот вопрос прежде всего скажем: не доказано , что Ев. от Марка было написано первым. Древние свидетельства говорят, что первым было Ев. от Матфея, и так как первые христиане почти все были евреями, то в этом кроется большой смысл. Но даже если мы согласимся с так называемым "Марковским большинством" (и многие консерваторы это делают), Матфей мог бы признать, что труд Марка большей частью создан под влиянием энергичного Симона Петра, соапостола Матфея, как утверждают ранние церковные предания (см. "Введение" к Ев. от Марка).

Второй аргумент против того, что книга была написана Матфеем (или другим очевидцем),- это отсутствие ярких деталей. У Марка, которого никто не считает свидетелем служения Христа, имеются колоритные подробности, из которых можно предположить, что он сам присутствовал при этом. Как мог очевидец писать так сухо? Наверное, сами особенности характера мытаря очень хорошо объясняют это. Чтобы дать больше места речам нашего Господа, Левий должен был отвести меньше места ненужным деталям. Так бы случилось и с Марком, если бы он писал первым, а Матфей видел черты, присущие непосредственно Петру.

III. ВРЕМЯ НАПИСАНИЯ

Если широко распространенное мнение о том, что Матфей прежде написал арамейский вариант Евангелия (или, по крайней мере, высказывания Иисуса) является верным, то дата написания - 45 г. н. э., пятнадцать лет спустя после вознесения, вполне совпадает с древними преданиями. Свое более полное, каноническое Евангелие на греческом языке он, вероятно, закончил в 50-55 г., а может быть, и позже.

Мнение о том, что Евангелие должно быть написано после разрушения Иерусалима (70 г. н. э.), имеет в своем основании, скорее, неверие в способность Христа детально предсказывать будущие события и другие рационалистические теории, игнорирующие или отвергающие богодухновенность.

IV. ЦЕЛЬ НАПИСАНИЯ И ТЕМА

Матфей был молодым человеком, когда его призвал Иисус. Еврей по происхождению и мытарь по профессии, он оставил все ради того, чтобы последовать за Христом. Одним из многих вознаграждений для него было то, что он вошел в число двенадцати апостолов. Другим - избрание его быть автором произведения, которое мы знаем как первое Евангелие. Обычно считают, что Матфей и Левий - это одно лицо (Мк. 2,14; Лк. 5,27).

В своем Евангелии Матфей задается целью показать, что Иисус - долгожданный Мессия Израиля, единственный законный претендент на трон Давида.

Книга не претендует на то, чтобы быть полным повествованием о жизни Христа. Она начинается с Его генеалогии и детских лет, потом повествование переходит к началу Его публичного служения, когда Ему было около тридцати лет. Под водительством Святого Духа Матфей выбирает такие аспекты из жизни и служения Спасителя, которые свидетельствуют о Нем как о Помазаннике Божьем (что и означает слово "Мессия", или "Христос"). Книга ведет нас к кульминации событий: страданиям, смерти, воскресению и вознесению Господа Иисуса.

И в этой кульминации, конечно же, заложена основа спасения человека.

Поэтому книга называется "Благовествование" - не столько потому, что она прокладывает грешникам путь к получению спасения, сколько потому, что описывает жертвенное служение Христа, благодаря которому это спасение стало возможным.

"Библейские комментарии для христиан" ставят перед собой цель быть не исчерпывающими или технически совершенными, но, скорее, вызвать желание лично размышлять над Словом и изучать его. И более всего они нацелены на то, чтобы в сердце читателя возникло сильное желание возвращения Царя.

"И даже я, горя все больше сердцем,
И даже я, питая сладкую надежду,
Вздыхаю тяжко, мой Христос,
О часе том, когда вернешься Ты,
Теряя мужество при виде
Пылающих шагов Твоих грядущих".

Ф. У. Г. Майер ("Святой Павел")

План

РОДОСЛОВИЕ И РОЖДЕНИЕ МЕССИИ-ЦАРЯ (ГЛ. 1)

РАННИЕ ГОДЫ МЕССИИ-ЦАРЯ (ГЛ. 2)

ПОДГОТОВКА К МЕССИАНСКОМУ СЛУЖЕНИЮ И ЕГО НАЧАЛО (ГЛ. 3-4)

УСТРОЙСТВО ЦАРСТВА (ГЛ. 5-7)

ЧУДЕСА БЛАГОДАТИ И СИЛЫ, СОТВОРЕННЫЕ МЕССИЕЙ, И РАЗНАЯ РЕАКЦИЯ НА НИХ (8,1 - 9,34)

РАСТУЩАЯ ОППОЗИЦИЯ И ОТВЕРЖЕНИЕ МЕССИИ (ГЛ. 11-12)

ОТВЕРЖЕННЫЙ ИЗРАИЛЕМ ЦАРЬ ПРОВОЗГЛАШАЕТ НОВУЮ, ПРОМЕЖУТОЧНУЮ ФОРМУ ЦАРСТВА (ГЛ. 13)

НЕУТОМИМАЯ БЛАГОДАТЬ МЕССИИ ВСТРЕЧАЕТ ВОЗРАСТАЮЩУЮ ВРАЖДЕБНОСТЬ (14,1 - 16,12)

ЦАРЬ ПОДГОТАВЛИВАЕТ СВОИХ УЧЕНИКОВ (16,13 - 17,27)

ЦАРЬ ДАЕТ НАСТАВЛЕНИЕ СВОИМ УЧЕНИКАМ (ГЛ. 18-20)

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ И ОТВЕРЖЕНИЕ ЦАРЯ (ГЛ. 21-23)

РЕЧЬ ЦАРЯ НА ГОРЕ ЕЛЕОНСКОЙ (ГЛ. 24-25)

СТРАДАНИЯ И СМЕРТЬ ЦАРЯ (ГЛ. 26-27)

ТРИУМФ ЦАРЯ (ГЛ. 28)

Л. Утренний суд перед синедрионом (27,1-2)

Третий этап религиозного суда состоялся утром перед синедрионом. Никакое дело нельзя было заканчивать в тот день, когда оно начато, если ответчик не оправдан. Предполагалось, что должна пройти ночь, прежде чем будет произнесен приговор, "чтобы было время прийти чувствам милосердия". В данном случае религиозные вожди, казалось, стремились охладить всякое чувство милосердия. Однако, поскольку ночные суды были редким явлением, они созвали утреннее заседание, чтобы придать законную силу вынесенному ими приговору.

Согласно римскому закону, еврейские религиозные вожди не имели права совершать смертную казнь. Поэтому сейчас мы видим, как они спешат представить Иисуса Понтию Пилату, римскому правителю. Хотя они сильно ненавидели все римское, сейчас им нужно было "использовать" эту власть, чтобы удовлетворить еще большую ненависть. Противостояние Иисусу примирило самых злостных врагов.

М. Раскаяние Иуды и его смерть (27,3-10)

27,3-4 Осознав свой грех предательства невинной Крови, Иуда возвратил деньги первосвященникам и старейшинам. Эти хитрые заговорщики, которые с такой охотой сработались несколько часов тому назад, отказались иметь какое-либо дальнейшее участие в этом деле. Такова одна из наград за предательство. Иуда раскаялся, но его покаяние не было богоугодным, ведущим к спасению. Сожалея о последствиях, которые его преступление навлекло на него самого, он все же не признавал Христа как Господа и Спасителя.

27,5 В отчаянии Иуда бросил сребреники в храме, куда имели право входить только священники, потом вышел вон и совершил самоубийство. Сравнивая это повествование с Деян. 1,18, мы делаем вывод, что он повесился на дереве, что веревка или ветка не выдержала, тело его сорвалось, чрево лопнуло, и внутренности выпали.

27,6 Первосвященники, слишком "духовные" для того, чтобы положить эти деньги в храмовую сокровищницу, поскольку это была цена крови, сами были виновниками, заплатившими деньги за то, чтобы Мессия был предан им. Как сказал Господь Иисус, они очистили внешность чаши, внутренность же ее была исполнена обмана, предательства и убийства.

27,7-10 Они использовали эти деньги на приобретение земли горшечника, где предполагалось хоронить нечистых языческих странников, мало сознавая, сколько языческих орд наполнит их землю и зальет их улицы кровью. С тех пор это была земля крови для виновного народа.

Первосвященники неумышленно исполнили пророчество Захарии о том, что погребальные деньги будут использованы на покупку у горшечника (Зах. 11,12-13). Странно однако, что этот отрывок из Захарии имеет альтернативное чтение - "сокровищница" для "горшечника" (RSV).

"Священники сомневались, можно ли положить деньги за кровь в сокровищницу, поэтому они исполнили пророчество других чтений, отдав их горшечнику в обмен на поле". (Ежедневные заметки Библейского общества)

Матфей относит это пророчество к Иеремии, тогда как оно явно исходит из Книги Захарии. Вероятно, он приписал эту цитату Иеремии потому, что этот пророк стоял во главе пророческого ряда, согласно сохранившемуся древнему порядку в многочисленных еврейских манускриптах и известному из талмудической традиции. Подобная практика имеет место у Луки (24,44), где книга Псалмов дает название всему третьему разделу еврейского канона.

Н. Первое появление Иисуса перед Пилатом (27,11-14)

Основные обвинения евреев против Иисуса носили религиозный характер, и они судили Его на этом основании.

Но религиозные обвинения не имели никакого веса в суде Рима. Зная это, иудеи, представив Иисуса на суд Пилата, выдвинули против Него три политических обвинения (Лк. 23,2):

1. Он был мятежником, представляющим опасность для империи.

2. Он запрещал народу платить подать, подрывая этим экономическое благосостояние империи.

3. Он называл Себя Царем, таким образом угрожая положению императора.

В Евангелии от Матфея мы читаем, как Пилат допрашивает Его по третьему обвинению. На вопрос, Он ли Царь Иудейский, Иисус ответил утвердительно. Его ответ вызвал поток оскорблений и клеветы со стороны еврейских вождей. Пилат очень удивлялся молчанию Обвиняемого: Он не удостоил ни одно из их обвинений ответом. Наверное, никогда до этого правитель не видел кого-либо хранившим молчание под такой атакой.

О. Иисус или Варрава? (27,15-26)

27,15-18 Римские власти имели обычай умиротворять евреев, отпуская им на праздник Пасхи одного из еврейских узников. Одним таким осужденным по закону был Варрава, еврей, обвиняемый в мятеже и убийстве (Мк. 15,7). Как бунтовщик против римского права, он, вероятно, был популярен среди своих соотечественников. Итак, когда Пилат предложил им сделать выбор между Иисусом и Варравой, они шумно потребовали последнего. Правитель не удивился этому; он знал, что частично общественное мнение создалось первосвященниками, которые предали Иисуса из зависти.

27,19 Судебный процесс был временно прерван сообщением от жены Пилата. Она настаивала на том, чтобы он с уважением отнесся к Иисусу и не делал Ему никакого зла, потому что она видела очень тревожный сон о Нем.

27,20-23 За кулисами первосвященники и старейшины подстрекали народ просить, чтобы освободили Варраву и предали смерти Иисуса. Поэтому, когда Пилат снова спросил, кого они хотели, чтобы им освободили, они потребовали убийцу. Запутавшийся в паутине своей нерешительности, Пилат спросил: "Что же я сделаю Иисусу, называемому Христом?" Они единогласно потребовали распять Его, что было непонятно для правителя. Почему Его распять? Какое преступление Он сделал? Но было уже поздно обсуждать этот вопрос: истерия толпы взяла верх. Прозвучал крик: "Да будет распят!"

27,24 Пилату стало ясно, что народ неумолим и может начаться мятеж. Поэтому он умыл руки на глазах у толпы, объявив о своей невиновности в крови Обвиняемого. Но вода никогда не освободит Пилата от вины самой серьезной неудачи правосудия в истории.

27,25 Толпа, слишком разъяренная, чтобы беспокоиться о виновности, согласилась нести ответственность: "Кровь Его на нас и на детях наших". С тех пор народ израильский бросало из гетто в погромы, из концентрационных лагерей в газовые камеры: он претерпевал страдания за ужасную вину в крови их отверженного Мессии. Им еще предстоит встретиться лицом к лицу с "бедственным временем для Иакова" - семью годами великой скорби, описанной в Мф. 24 и Откр. 6-19. Это проклятие будет тяготеть над ними, пока они не признают отверженного Иисуса своим Мессией-Царем.

27,26 Пилат отпустил толпе Варраву, и с тех пор в мире господствует дух Варравы. Убийца до сих пор восседает на троне, а праведный Царь отвержен. Затем, по существовавшему тогда обычаю, Осужденного бичевали. Большой кожаный хлыст с кусочками вделанного в него острого металла опускался на всю Его спину, каждым ударом разрывая тело и вызывая потоки крови. Теперь бесхарактерному правителю не оставалось ничего, как отдать Иисуса в руки воинов - на распятие.

П. Воины насмехаются над Иисусом (27,27-31)

27,27-28 Воины правителя взяли Иисуса в преторию и собрали на Него весь полк, наверное, несколько сотен человек. Что было потом, трудно себе представить! Творец и Вседержитель вселенной переносил невыразимые оскорбления от жестоких, грубых воинов - Его недостойных грешных созданий. Они раздели Его и надели на Него багряницу - подражание царской одежде. Но эта одежда говорит нам о чем-то. Поскольку алый цвет ассоциируется с грехом (Ис. 1,18), мне нравится думать, что багряница изображает мои грехи, возложенные на Иисуса, чтобы я мог быть одет в Божью одежду праведности (2 Кор. 5,21).

27,29-30 Они сплели венец из терна и возложили Ему на голову. Но, несмотря на их грубую шутку, мы понимаем, что Он носил венец из терна, чтобы мы могли носить венец славы. Они насмехались над Ним, как над Царем греха; мы поклоняемся Ему, как Спасителю грешников.

Они также дали Ему трость - пародию на скипетр. Они не знали, что рука, держащая эту трость, - рука, которая правит всем миром; что пронзенная рука Иисуса держит скипетр владычества над всей вселенной.

Они становились перед Ним на колени и обращались к Нему, как к Царю Иудейскому. Не удовлетворившись этим, они плевали в лицо единственному в мире совершенному Человеку, жившему когда-либо, потом они взяли трость и били Его по голове.

Иисус терпеливо сносил все это; Он не сказал ни слова. "Помыслите о Претерпевшем такое над Собою поругание от грешников, чтобы вам не изнемочь и не ослабеть душами вашими" (Евр. 12,3).

27,31 Наконец они одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.

Р. Распятие Царя (27,32-44)

27,32 Наш Господь нес Свой крест часть пути (Ин. 19,17). Потом воины заставили одного человека, по имени Симон (из Киринеи, в северной Африке), нести крест вместо Него. Некоторые считают, что это был еврей, другие - что он был черным человеком.

Важно то, что он имел чудную привилегию нести этот крест.

27,33 Голгофа - по-арамейски "череп". "Калвари" - это англизированный латинский перевод греческого "kranion". Может быть, эта местность имела форму черепа или получила такое название потому, что это было место казни. Месторасположение ее неизвестно.

27,34 Прежде чем распять Его, воины предложили Иисусу смесь уксуса с желчью, которую давали осужденным преступникам как болеутоляющее. Иисус отказался принять ее. Для Него было важно понести всю тяжесть человеческих грехов без помрачения сознания, без облегчения.

27,35 Матфей описывает процесс распятия просто и без эмоций. Он не предается драматизму, не прибегает к сенсационному журнализму и не останавливается на веских деталях. Он просто констатирует факт: потом они распяли Его. Даже вечность не исчерпает глубины этих слов.

Как пророчествовалось в Псалме 21,19, воины делили ризы Его... и бросали жребий о Его цельной одежде. Это было все Его земное имущество. Денни сказал: "Единственная совершенная жизнь, какую когда-либо прожили в этом мире, - это Его жизнь, жизнь Того, Кто ничего не имел и ничего не оставил, кроме Своей одежды".

27,36 Эти воины были представителями мира маленьких людей. Они, по-видимому, не имели представления о том, что писалась история. Если бы они только знали об этом, они бы не сели и не стерегли; они бы пали на колени и поклонились.

27,37 Над головой Христа они поместили надпись: "СЕЙ ЕСТЬ ИИСУС, ЦАРЬ ИУДЕЙСКИЙ". Точная формулировка этой надписи несколько различается в четырех Евангелиях. (Если объединить все части надписи, получится: "Это Иисус из Назарета, Царь Иудейский".) Марк говорит: "Царь Иудейский" (15,26); Лука: "Это Царь Иудейский" (23,38) и Иоанн: "Иисус Назорей, Царь Иудейский" (19,19). Первосвященники запротестовали, что надпись не должна быть констатацией факта, а просто заявлением Осужденного. Однако Пилат отклонил их требование; там была написана правда, чтобы ее видели все - на еврейском, латинском и греческом языках (Ин. 19,19-22).

27,38 Не потому ли Сын Божий был помещен между двумя разбойниками, что Исаия за 700 лет предсказал, что Он будет причтен к злодеям (53,12)?

Сначала оба разбойника бранились и оскорбляли Его (ст. 44). Но затем один из них покаялся и был вовремя спасен; спустя несколько часов он был с Христом в раю (Лк. 23,42-43).

27,39-40 Если крест открывает Божъю любовь, то он также обнаруживает человеческую испорченность. Проходящие подолгу останавливались, чтобы посмеяться над Пастырем, умиравшим за Своих овец: "Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста".

Таков язык рационалистического неверия. "Дайте нам увидеть, и мы уверуем". Это также язык либерализма.

"Сойди с креста, другими словами: убери позор креста, и мы уверуем". Уильям Бутс сказал: "Они заявляли, что уверовали бы, если бы Он сошел; мы же верим потому, что Он остался там".

27,41-44 Первосвященники, книжники и старейшины присоединились к этому хору. С неумышленной проницательностью они кричали: "Других спасал, а Себя Самого не может спасти!" Они замышляли насмешку, а мы принимаем это, как гимн хвалы:

Себя Он не мог спасти,
Он должен был умереть на кресте,
Иначе милость не сможет близко
Подойти к погибшим грешникам;
Да, Христос, Божий Сын, должен истекать Кровью,
Чтобы грешники могли избавиться от греха.

(Альберт Мидлайн)

Это было истиной в жизни Господа, и так оно должно быть и в нашей жизни. Мы не можем спасть других, если ищем спасения себе.

Религиозные вожди насмехались над Его заявлениями о Себе, что Он - Спаситель, что Он - Царь Израильский, что Он - Сын Божий. Даже разбойники присоединились к их ругательствам. Религиозные лидеры объединились с преступниками в поношении своего Бога.

С. Три часа тьмы (27,45-50)

27,45 Все страдания и унижения, которые Он перенес от рук людей, были незначительными в сравнении с тем, что Он встретил теперь. От часа шестого (полдень) до часа девятого (3 часа пополудни) была тьма не только по всей земле Палестины, но и в Его святой душе. Именно в это время Он перенес неописуемое проклятие наших грехов. В эти три часа на Него давили ад, который мы заслужили, и гнев Божий за все наши согрешения. Мы можем только смутно представить это; мы просто не можем знать, что значило для Него удовлетворить все справедливые Божьи требования к греху. Мы только знаем, что за те три часа Он заплатил цену установленного долга и закончил работу, необходимую для того, чтобы освободить человека.

27,46 Около третьего часа пополудни Он возопил громким голосом: "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" Ответ мы находим в Псалме 21,4: "...Ты, Святый, живешь среди славословий Израиля". Так как Бог свят, Он не может смотреть на грех. Напротив, Он должен наказать его. У Господа Иисуса не было Своего греха, но Он взял вину наших грехов на Себя. Когда Бог, как Судья, посмотрел вниз и увидел наши грехи на безгрешном Заместителе, Он отнял любовь от Своего Сына. Это было то разделение с Отцом, которое вырвало из сердца Иисуса крик, красиво названный госпожой Браунинг "сиротским воплем Еммануила":

Оставлен! Бог отвернулся от Него на время;
И грех Адама стал меж праведными Сыном и Отцом;
Да, лишь однажды осиротевшего Еммануила вопль
Вселенную огромную потряс,
Поднялся ввысь один, не отозвавшись эхом.

(Элизабет Баррет Браунинг)

27,47-48 Когда Иисус возопил: "Или, Или..." - некоторые из стоявших там говорили: "Он зовет Илию". Действительно ли они спутали имена или просто насмехались, неясно. Один из них взял длинную трость, чтобы поднести губку, смоченную уксусом, к Его губам. Судя по Пс. 68,22, это был не акт милосердия, а дополнительный вид страдания.

27,49 Общее мнение было таково: постоять и подождать, придет ли Илия выполнить свою роль, которую ему традиционно приписывали евреи: приходить на помощь праведникам. Но это не было время для прихода Илии (Мал. 4,5), это было время для смерти Иисуса.

27,50 Когда Иисус опять возопил громким голосом, Он испустил дух. Громкий вопль показывает, что Oн умер при силе, а не ослабевшим. Факт, что Он испустил дух, сделал Его смерть не такой, как всех других людей. Мы умираем, потому что должны умереть; Он умер, потому что избрал смерть. Разве Он не сказал: "...Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее; никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее: имею власть отдать ее, и власть имею опять принять ее" (Ин. 10,17-18)?

Творец вселенной, как человек,
За человека проклятьем стал;
Законов, данных Им Самим,
Сполна он требованья уплатил.
Его святые пальцы сотворили ветвь,
Которая взрастила терны, венчавшие чело Его.

Гвозди, пронзившие руки Его, были сделаны
В потаенных местах, усмотренных Им.
Он сотворил леса, где дерево взросло,
Служившее распятию Его.
Он умер на кресте из древа.
К тому же холм Он сотворил, где крест был укреплен.
И небеса, померкшие над головой Его,
Им распростерты над землей.
То солнце, что закрыло лик свой от Него,
Повисло в космосе велением Его;
Копье, пролившее святую кровь Его,
Там, в Божьих кузницах, закалено было.
Гробница, тело приютившая Его,
Была в скале, Его руками сотворенной;
Тот трон, где Он находится сейчас,
Его был от созданья мира;
Но славой новою увенчано чело Его,
Колено каждое преклонится пред именем Его.

(Ф. В. Питт)

Т. Разорванный занавес (27,51-54)

27,51 В момент Его смерти тяжелый шерстяной занавес, разделявший две главные комнаты храма, был разорван Невидимой Рукой сверху донизу. До этого времени данная завеса не допускала во Святое святых, где обитал Бог, никого, кроме первосвященников. Только один человек мог войти во внутреннее святилище, и он мог войти только однажды в год.

Из Послания к Евреям мы узнаем, что занавес представлял тело Иисуса. Его разрыв символизировал предание Его тела на смерть. Посредством Его смерти мы имеем "...дерзновение входить во святилище посредством крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он вновь открыл нам чрез завесу, то есть плоть Свою" (Евр. 10,19-20).

Теперь самый скромный верующий может в любое время входить в присутствие Бога через молитву и прославление Его. Но не будем никогда забывать, что это преимущество куплено нам за огромнейшую плату - кровь Иисуса.

Смерть Сына Божьего вызвала также ужасные изменения в природе, словно неживое творение сочувствовало своему Творцу. Произошло землетрясение, от которого расселись огромные камни и открылись многие гробы.

27,52-53 Но обратите внимание, что обитатели этих гробов воскресли и вошли в Иерусалим, где явились многим, только после воскресения Иисуса. Библия не говорит, умерли ли снова эти святые или пошли на небо вместе с Иисусом.

27,54 Странные конвульсии природы убедили римского сотника и его людей, что Иисус был Сын Божий (хотя в греческом нет определенного артикля перед "Сыном Божьим", порядок слов делает это ясным; в греческом языке существительные - части составного именного сказуемого - обычно используются без артикля (часть "правила Колвелла"). Что имел в виду сотник? Было ли это полное признание Иисуса Христа Господом и Спасителем, или это признание означало, что Иисус был больше чем человек? Мы не можем что-то утверждать.

Однако оно указывает на чувство благоговения и сознание того, что волнение природы каким-то образом связано со смертью Иисуса, а не со смертью тех, которые были распяты с Ним.

У. Преданные женщины (27,55-56)

Особо упомянуты женщины, которые преданно служили Господу и которые следовали за Ним из Галилеи до Иерусалима. Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и Саломия, жена Зеведея, были там. Бесстрашная преданность этих женщин проявляется с особым блеском. Они остались с Иисусом, когда ученики-мужчины убежали, спасая свою жизнь!

Ф. Погребение в гробнице Иосифа (27,57-61)

27,57-58 Иосиф из Аримафеи, человек богатый и член синедриона, не участвовал в решении совета предать Иисуса Пилату (Лк. 23,51). Если до этого он был тайным учеником, то теперь отбросил все предосторожности. Смело пошел он к Пилату и попросил разрешения похоронить Иисуса. Представим себе, каким удивлением для Пилата и каким подвохом для евреев было то, что член синедриона публично стал на сторону Распятого. Похоронив тело Иисуса, Иосиф на самом деле похоронил и себя в экономическом, социальном и религиозном плане. Этот поступок навсегда отделил его от убийц Господа Иисуса.

27,59-60 Пилат дал разрешение, и Иосиф с любовью забальзамировал тело, обвив его плащаницей и положив ароматные травы между складками.

Потом он положил Его в своем новом гробе, высеченном в крепкой скале. Вход в гроб был закрыт большим камнем, имевшим форму мельничного жернова и стоявшим своим краем в выемке, также высеченной в скале.

За века до того Исаия предсказал: "Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его" (53,9). Его враги, без сомнения, планировали выбросить тело Иисуса в долину Еннома, чтобы его поглотил огонь свалки или съели лисы. Но Бог разрушил их планы и употребил Иосифа, чтобы обеспечить Ему похороны у богатого.

27,61 После того как Иосиф удалился, Мария Магдалина и мать Иакова и Иосии остались бодрствовать против гроба.

Х. Охраняемая гробница (27,62-66)

27,62-64 Первый день Пасхи, называемый днем приготовления, был днем распятия. На следующий день первосвященники и фарисеи чувствовали себя неспокойно. Вспомнив предсказание Иисуса о том, что Он воскреснет, они пошли к Пилату и просили его поставить у гроба особую стражу. Это нужно было для того, чтобы Его ученики не украли тело, создав таким образом впечатление, будто Он воскрес. Если это произойдет, боялись они, то последний обман будет хуже первого, т.е. сообщение о Его воскресении будет хуже, чем Его заявление о том, что Он - Мессия и Сын Божий.

27,65-66 Пилат ответил: "Имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете". Это могло значить, что им уже была дана римская стража. Или это могло означать: "Ваша просьба удовлетворена. Я даю вам стражу". Была ли ирония в голосе Пилата, когда он сказал "охраняйте, как знаете"? И они постарались. Они положили печать на камень и поставили стражу, но их самые лучшие средства охраны оказались недостаточными. Унгер говорит:

"Меры предосторожности, которые предприняли Его враги, чтобы охранять гроб, опечатав его и поставив стражу (62,64), привели к тому, что Бог изменил все планы этих грешников и предоставил неоспоримые доказательства воскресения Царя". (Merrill F. Unger, Unger"s Bible Handbook, p. 491.)