Лечение онкологии в России и за рубежом: особенности оказания помощи больным раком. Онкология в Израиле и России: где лучше лечить рак? Лечение рака где лучше

Лечить онкологию в Израиле или России, лечиться дома или получить медицинскую помощь за границей - сугубо индивидуальное решение. Однако возможность выбора порой ставит в тупик.

Ниже приведены некоторые факты, которые расскажут правду о лечении онкологии за границей и в России, это поможет сберечь драгоценное время.

По статистике каждую минуту одному жителю России ставят диагноз "рак". Если положение не изменится, через 10-15 лет количество больных онкологией увеличится на 20-25%. Онкология в Израиле по всем типам заболевания и стадиям достигает высокого уровня общей выживаемости.

Онкология Израиля и России в цифрах

Параметры:	Онкология в Израиле:	Онкология в России:
Ежегодная смертность от рака	121 человек на 100 тысяч	204 человека на 100 тысяч
Пятилетняя выживаемость по всем типам заболевания и стадиям	64%	40%
Пятилетняя выживаемость при опухоли груди на всех стадиях	87%	50%
Пятилетняя выживаемость при онкологии легких	25%	не более 6-7%
Выживаемость при терапии онкологии простаты	более 90%	не выше 50%
Выживаемость при онкологии поджелудочной железы	свыше 25%	не более 2%
Ежегодно диагностируется новых случаев рака	280 тысяч	500 тысяч
Эффективность системы здравоохранения по международному рейтингу	4 место	130 место
Средняя стоимость лечения онкологии	20-50 тысяч долл.	30000$

В Израиле 48 больниц общего профиля, практически во всех имеются специализированные онкологические клиники или онкологические отделения. В израильских клиниках обслуживаются 200 тысяч онкобольных.

В Москве 26 онкологических диспансеров, в Санкт-Петербурге - 6, в краевых и областных центрах - по 1-2. Всего в России приблизительно 120 больниц на 3 млн. онкобольных.

Израиль находится на 4 месте в международном рейтинге эффективности систем здравоохранения. Эффективность оценивалась по продолжительности жизни, абсолютных расходов на сферу медицины, доли расходов на медицину в ВВП страны. Россия занимает 130 место в этом рейтинге.

Израиль входит в десятку стран с самым высоким уровнем расходов в сфере медицине (в перерасчете на душу населения). Финансирование медицины в России на одного человека 3,3 евро (по расчетам в странах Евросоюза каждого гражданина необходимо в среднем по 10 евро).

Диагностика онкологии в клиниках Израиля и России

Главная проблема системы здравоохранения в России - постановка диагноза. В большинстве случаев злокачественную опухоль врачи обнаруживают лишь на 3-4 стадии, когда у человека мало шансов на выздоровление.

Также некоторым пациентам с онкозаболеванием (более 20% от всех случаев) врачи ставят не точный диагноз.

Лечение онкологии в Израиле предусматривает применение современной аппаратуры для диагностики. Оснащенность израильских больниц современным оборудованием исключает вероятность ошибки и позволяет провести наиболее эффективное лечение.

Также в Израиле очень высок профессионализм медицинского персонала. Эти факторы способствуют тому, что сегодня выживаемость онкобольных в Израиле составляет более 80%. Именно такой процент пациентов преодолевают 5-летнюю выживаемость после лечения. Во многих случаях болезнь вылечивается полностью, особенно это касается раннего выявления онкологии.

Правильный диагноз - основа правильного лечения. Такого принципа придерживаются в онкологических отделениях израильских клиник. Нередко пациентам рекомендуют пройти обследование в Израиле, после постановки точного диагноза можно вернуться на Родину и продолжить лечение дома.

Израильская и российская онкология

В России каждый год регистрируется 500 тысяч случаев заболевания раком. И тем не менее в 2015 году была закрыта национальная онкологическая программа, по которой закупались необходимые лекарства и оборудование и лекарства.

Израиль - одна из лидирующих в мире стран с высокоразвитой медициной. Показатели эффективности лечения онкологии одни из самых высоких. Это обусловлено большим количеством клинических исследований, современной аппаратурой для диагностики, созданию и внедрению инноваций.

Государство заботится о сфере здравоохранения, вкладывая значительные финансовые средства в развитие медицинских разработок в области лечения рака.

В Израиле много онкологов мирового уровня. Важно понимать, что лечение онкологии - это работа не одного врача, а целой команды специалистов из разных областей медицины.

Стоимость лечения онкологии в Израиле и России

В израильских клиниках ценовая политика формируется на основе тарифов, которые рекомендованы Министерством здравоохранения, в то время как цены российских больниц характеризуются широким диапазоном. Это происходит из-за колебаний российских прейскурантов в зависимости от конкретной клиники и города.

Госпитализация в российской государственной онкологической больнице в среднем будет стоить от 30 до нескольких сотен тысяч рублей. Стоимость госпитализации в израильской клиники при лечении онкологии составляет от 600$. Проведение операции по удалению опухоли в России стоит от 40 тысяч рублей. Хирургическая операция в Израиле (в зависимости от локализации новообразования, типа опухоли и сложности операции) будет стоить от 8000$.

К стоимости лечения рака в России также следует добавить покупку лекарственных средств и 3-5 тысяч "благодарности" медицинскому персоналу. А в частных клиниках страны стоимость лечения порой превышает стоимость лечения в заграничных онкологических отделениях. На ранних стадиях онкологии курс химиотерапии в частной клинике будет стоить 250-300 тысяч рублей. На II и III стадиях рака годовое лечение может стоить миллионы рублей.

Успех лечения напрямую зависит от того, когда пациент обратился к врачу за помощью. При своевременном обнаружении опухоли на ранней стадии и операции по ее удалению, стоимость лечения онкологии в Израиле будет гораздо меньше. Стоимость хирургической операции по удалению опухоли в Израиле будет стоить 10-25 тыс. долларов.

Почему лечение онкологии в Израиле предпочтительно среди пациентов из России и стран СНГ?

• Оптимальное соотношение качества и цены медицинских услуг. Стоимость лечения онкологии в Израиле при высоком качестве медицины сравнительно невелика: примерно на 35-45% ниже, чем в США и на 25-35% ниже, чем во многих европейских странах.
• Русскоязычная среда . Около трети населения Израиля говорит по-русски. В любой бльнице обязательно есть русскоязычные санитарки и медсестры, а среди ведущих израильских врачей немало русскоязычных. У человека не возникнет языковых проблем и вне стен больницы: в большинстве супермаркетов и кафе есть русскоязычный персонал.
• Безвизовый режим . Для граждан из России и Украины не требуется виза для приезда на лечение в Израиль.
• Удобное транспортное сообщение и расположение . Полет на самолете занимает всего несколько часов.
• Мягкий климат способствует быстрому восстановлению после операции. Немаловажная часть лечения онкологии в Израиле - возможность много времени проводить на свежем воздухе и дышать целебным морским воздухом.
• Уникальные свойства Мертвого моря - природной здравницы. Пребывание и лечение здесь показано при многих болезнях, в том числе кожных заболеваниях, болезнях суставов, нервной системы, органов дыхания и т.п.

Так все же какую страну выбрать?

На основе приведенных данных можно сделать вывод, что более эффективное и . Этому способствуют высокие стандарты медицины в стране, современное оборудование, разработки, опыт врачей.

Эти данные подтверждаются высокой выживаемостью после лечения рака. Также израильские клиники придерживаются официальных цен на лечение, от пациента ничего не утаивают, обо всем предупреждают заранее.

Медицинский центр "Izmedic" поможет в организации диагностики и лечения онкологии в клиниках Израиля. Мы полностью возьмем на себя все организационные вопросы - от поиска врачей и клиники до заказа авиабилетов, бронирования жилья и сопровождения. Мы позаботимся, чтобы Ваша поездка была приятной, а лечение - максимально эффективным.

Рак - серьезное заболевание, но не приговор, особенно если вы находитесь в руках у настоящих специалистов!

Каждую минуту в России один человек узнает, что у него рак. По данным статистики, общее количество онкологических больных к середине 2017 года составило около 3,5 миллиона. Причем в 45% опухоль диагностируется на 2-4 стадии, когда процесс ее лечения значительно усложняется. Из многолетнего клинического опыта мы знаем, что часть пациентов обращается в наш центр с ошибочным диагнозом и безуспешно проведенной терапией. Печальная арифметика российской медицины говорит сама за себя: если ситуация не изменится в течение следующего десятилетия, в онкодиспансерах станет на 20-25% больше больных.

Лечение онкологии в Израиле и России - сравнение в общем и в частности

Лечение онкологии - это система, включающая в себя несколько взаимосвязанных элементов - врачей, протоколов лечения, оборудования, препаратов, взаимодействие которых и приводит к тому или иному результату. Предлагаем их рассмотреть более детально.

О врачах

Многие годы качество советского медицинского образования считалось одним из самых сильных в мире. Но после распада СССР начался стремительный регресс. На сегодняшний день ситуация такова: образование стоит немалых денег, а получение распределения на большинство узкопрофильных сложных специализаций редко зависит от таланта и знаний студента. В итоге нет никакой гарантии, что при обращении к врачу вы получите лечение от действительно квалифицированного специалиста.

Следует отметить, что медицинское образование в Израиле также не является бесплатным, но практикуемая сложная, многоступенчатая система образования и проведение стажировок в лучших мировых клиниках , исключает возможность продвижения по профессиональной лестнице недостаточно квалифицированных специалистов. Накопленные опыт и знания, а также ежегодное участие в международных конференциях позволяют израильским врачам внедрять новые методики в практику. Например, проводить малоинвазивные операции, которые во многих странах просто недоступны, или одновременно с хирургическим вмешательством выполнять уникальные операции по восстановлению структуры и целостности органов.

О протоколах лечения

В России можно все чаще встретить практику применения широких, охватывающих сразу несколько типов онкологии протоколов лечения, что существенно снижает их результативность. Нередки случаи, когда вместо предпочтительных вариантов, таких как химио- и лучевая терапия , назначается оперативное вмешательство, что, как правило, имеет негативные последствия и усугубляет болезнь. Такая тенденция понятна: перегруженность клиник и отсутствие практики персонализированного подхода к пациенту подталкивает к созданию универсальных решений.

На самом деле, нередки случаи, когда существует несколько возможных вариантов лечения и выбор единственно правильного является ключом к выздоровлению. Индивидуализация медицины в Израиле подразумевает выбор наилучшего варианта для каждого отдельного случая, а также разработку продвинутых протоколов, сочетающих множественные методы терапии в одно и то же время. При этом учитывается медицинская история, тип опухоли, стадия заболевания и персональные особенности организма пациента.
Как результат - лечение онкологических заболеваний в Израиле считается одним из самых эффективных в мире - в 95% случаев удается полностью победить болезнь либо подарить человеку несколько счастливых лет жизни.

О применяемых технологиях

Нужно отдать должное, некоторые крупные и частные больницы России постепенно проводят технологическое переоснащение, понимая важность внедрения новейших разработок. Но процесс этот затрудняется и стоимостью оборудования, и вопросами его окупаемости, что имеет непосредственное влияние на дальнейшую ценовую политику клиники, и, самое главное, недостаточной квалификацией врачей. Даже при наличии современного оборудования зачастую с трудом можно найти специалистов, обладающих необходимым уровнем знаний для его применения на практике и достаточным опытом для корректной расшифровки результатов. Внедрение современных методов лечения происходит крайне медленно, а их результативность оставляет желать лучшего.

В Израиле иная ситуация - оснащенность израильских клиник и лабораторий современным оборудованием - это стандарт, на поддержание соответствующего технологического уровня которого ежегодно выделяются немалые средства. Например, многие израильские и мировые разработки, такие как кибер- и гамма- ножи, робот Да Винчи , HIFU терапия , криотерапия , SIRT и брахитерапия , иммунотерапия вводятся в применение без лишних задержек и доступны как гражданам, так и гостям страны. Усовершенствованные методики лучевой и химиотерапии позволяют таргетно разрушать больные ткани без воздействия на здоровые клетки, что делает менее агрессивными последствия медикаментов и облучения.
Государство вкладывает немалые средства в развитие медицинских разработок, направленных на лечение рака, и в профилактику заболевания - именно осведомленность израильтян о необходимости регулярных медицинских осмотров позволяет диагностировать и удалять опухоли своевременно.
Широко развита деятельность института психологической поддержки людей, столкнувшимся со страшной болезнью, - подход к каждому пациенту в стране индивидуален. Рак здесь воспринимают как излечимое заболевание, а не как приговор.

О препаратах

Отдельно стоит сказать о стоимости медицинских препаратов, которая в России порой составляет заоблачные суммы. Их врачи часто заменяют аналогами, находящимися в более доступной ценовой категории. Такие медикаменты, как правило, показывают более низкую эффективность. К тому же часть лекарств в России просто невозможно приобрести.

В Израиле же проблем с приобретением не возникает - весь рынок медицинских препаратов контролируется Министерством Здравоохранения. А это значит, что все цены фиксированы , оригинальность препаратов доказана и полностью исключена вероятность приобретения подделок.

Стоимость лечения онкологии в России и в Израиле

Несмотря на бытующее мнение, что лечение рака в Израиле стоит баснословных денег, а в России его можно получить бесплатно, те, кто с ним столкнулся, знают, что это не так. Все диагностические обследования платные, препаратов для химиотерапии и обезболивающих не хватает, операция и восстановительный процесс после тоже обходятся в крупную сумму. Элементарная консультация специалиста с опытом и хорошими рекомендациями будет стоит недешево. Плюс отдельно потребуются средства на оплату за уход и внимательное отношение медицинского персонала.
Но самый острый момент заключается в другом: для поступления на лечение в государственную больницу требуется квота. На ее получение уходит несколько ценных месяцев, которые можно потратить на эффективное лечение, ведь потеря даже нескольких дней при онкологическом диагнозе - недопустимая роскошь. Это толкает на поиски другого решения - обратиться в частный медицинский центр.

Стоимость же лечения в частной больнице зачастую превышает цену лечения в дорогих клиниках Израиля и Европы:

• Курс химиотерапии в среднем обойдется от 250 до 300 тысяч рублей на ранних стадиях.
• На 2-3 стадии опухоли эта сумма может превысить несколько миллионов рублей.

В Израиле лечение рака тоже стоит недешево. Операция по удалению опухоли, обнаруженной на ранней стадии, будет стоить от 10 до 25 тысяч долларов, в зависимости от локализации очага, наличия и расположения метастаз и сложности хирургического вмешательства.

Все суммы, которые вносит пациент, абсолютно прозрачны - он всегда может проследить, за что, когда и кому отдает деньги. Наличие современного оборудования и квалификация специалистов позволяют проводить операции такой сложности, которые многим российским врачам недоступны.

Важно понимать: чем раньше пациент обратится в клинику для уточнения диагноза и назначения лечения, тем дешевле оно обойдется, и тем выше шансы полностью поправиться и вернуться к полноценной жизни.

“Наша основная задача как узкопрофильного медицинского центра, занимающегося в основном лечением онкологии, - сделать доступной для российских граждан одну из самых высокотехнологичных мировых медицин и дать право выбора, кому и когда доверять свое здоровье ”, - считает директор D.R.A Medical Даниэль Кармели.

Россия или Израиль - где лучше лечить рак?

Простое сравнение данных приводит к однозначному выводу - лечение онкологии более качественно, эффективно и безопасно в клиниках Израиля, чему способствует:

• высокая квалификация и опытность врачей
• точная диагностика, позволяющая обнаружить болезнь на самых ранних стадиях
• подбор индивидуального протокола лечения
• применение уникальных методик
• доступность оригинальных препаратов

Рак - страшное заболевание, но отнюдь не приговор, особенно если ваше лечение находится в руках специалистов!

Чтобы проконсультироваться с израильским врачом, получить подробную программу, стоимость диагностики и лечения в Израиле, звоните 8-800-707-6168 или оставьте

Рассматриваемый вид заболевания не так часто встречается среди населения, как иные виды рака. Однако рак поджелудочной железы развивается очень быстро: зачастую пациенты обращаются за помощью на поздних стадиях, когда метастазы поражают соседние органы. Для борьбы с указанным недугом используют химиотерапию, лучевую терапию, реже — хирургические манипуляции.

Обследование и лечение при раке поджелудочной железы: цена вопроса

Стоимость лечения рака поджелудочной железы будет зависеть от репутации клиники, стадии заболевания, наличия/отсутствия метастазов, размеров опухоли.

Каковы же средние цены на консультацию, обследование, лечение данной болезни в Москве и Санкт-Петербурге?

Обследование

Операционное лечение

• Удаление хвоста и тела поджелудочной железы: в среднем 60 тыс. рублей.
• Частичное/полное удаление головки поджелудочной железы, 12-перстной кишки (панкреатодуоденальная резекция). Данная процедура по своему характеру — радикальная операция. Стоимость указанной манипуляции будет зависеть от методов обработки культи поджелудочной железы, способа соединения желчных протоков: от 40 до 80 тыс. рублей.
• Тотальная панкреатектомия: полное удаление поджелудочной железы, иногда с частичным удалением 12-перстной кишки. После такой операции больной нуждается в регулярном приеме инсулина, ферментов поджелудочной железы: 60-70 тыс. рублей.
• Тотальная дуоденопанкреатэктомия. В ходе указанной манипуляции оперирующий удаляет поджелудочную железу, 12-перстную кишку. В некоторых случаях может происходить частичная/полная резекция органов пищеварения, пострадавших вследствие распространения метастаз: 60 тыс. рублей.

Где лечат рак поджелудочной железы в Москве: список популярных лечебных учреждений

Предложенный перечень учреждений в Москве, где осуществляют консультацию, лечение рассматриваемого недуга, конечно же, не исчерпывающий. Регулярно в российской столице открываются новые медицинские центры, которые оснащены новейшим оборудованием, где могут быть предложены новые подходы в лечении рака поджелудочной железы.

Согласно статистическим данным, в Москве за помощью чаще всего обращаются целый ряд клиник/медицинских центров.

Медицинские центры Санкт-Петербурга: куда лучше обратиться при проблемах, связанных с поджелудочной железой

Среди медицинских учреждений Санкт-Петербурга, где проводят терапевтическое, хирургическое лечение рака поджелудочной железы, назовем наиболее популярные.

Оцените -

От онкологических заболеваний не застрахован никто. Ежегодно 10 миллионов человек заболевают раком. Однако онкологические болезни уже не приговор. Какие особенности лечения онкологии существуют в России и за рубежом и как выбрать надежную клинику?

К сожалению, ситуация с лечением онкологических болезней у нас в стране не внушает оптимизма. Протоколы и методы лечения в России заметно отстают от Европы, США и Израиля, где в развитие медицины вкладываются огромные деньги. Многие применяемые в нашей стране методики считаются устаревшими, а современных лекарств не хватает на всех больных. Именно поэтому многие предпочитают отправляться на лечение за границу.

Лечение рака за рубежом обойдется дороже, чем в России, собственно, в нашей стране помощь можно получить бесплатно, однако уровень лечения вызывает вопросы. Тем не менее люди предпочитают потратить деньги, но сохранить здоровье и жизнь.

Особенности лечения рака в России

Несмотря на высокий уровень заболеваемости, онкологических клиник в нашей стране не так много - около 150. Практически все они - бюджетные, хотя уже начали появляться и частные медицинские центры, специализирующиеся на онкологии. В России работает множество талантливых и высококвалифицированных врачей-онкологов, но техническое оснащение онкологических центров, особенно в провинции, оставляет желать лучшего. Нередко специалисты вынуждены работать на устаревшей аппаратуре, что сказывается и на точности диагностики, и на эффективности лечения. Поздняя диагностика - одна из самых главных проблем лечения рака в России - более чем в 40% случаев его замечают только на 3-й и 4-й стадии. Даже при наличии современной аппаратуры ситуация не становится намного лучше - врачам не хватает квалификации для работы с ней, и дорогостоящая техника просто простаивает.

Немногим лучше дело обстоит и с лекарствами. В России доступны дорогостоящие современные лекарства от онкологии, но их не хватает на всех - потребность превышает возможности в 4 раза.

Тем не менее в России существуют уважаемые медицинские центры, специализирующиеся на онкологии - в их число входят, например, НИИ онкологии им. Петрова в Санкт-Петербурге, Клиническая больница № 1 и Клиническая больница № 85 ФБМА в Москве.

Лечение рака за границей

В пятерку лидеров в области лечения онкологии входят США, Австрия, Швейцария, Германия и Израиль. Рассмотрим особенности лечения рака в этих странах более детально.

Успехи США в лечении онкологических заболеваний трудно переоценить. Такие известные медучреждения, как центр Фокс Чейз, госпиталь Джона Хопкинса и онкологический центр Моффитта, активно внедряют новые методики и технологии. К примеру, в центре Моффитта многие операции проводятся при помощи роботизированных систем. Более того - некоторые методы были разработаны именно американскими врачами и учеными. Однако лечение в США одно из самых дорогих в мире, и немногие россияне могут позволить себе обратиться за помощью к американским врачам. Другая существенная проблема - визовый вопрос. После недавнего сокращения штата американских посольств и консульств в России выдача неиммиграционных виз была временно приостановлена. Сейчас их снова выдают, однако ситуация с получением виз в США слишком нестабильна.

Австрия

В Австрии работает немало онкологических центров - достаточно назвать клинику «Йозефштадт», Центральный венский клинический госпиталь и клинику «Деблинг». Австрийские клиники используют высокоэффективные современные методы лечения онкологии - иммунную терапию, криохирургию, радиотерапию и многое другое. Большое внимание уделяется и реабилитации после лечения онкологических болезней и операций.

Приготовьтесь к достаточно высокому уровню цен, например, диагностика новообразований в легком тут обойдется примерно в 5000 евро (около 350 000 рублей), а курс химиотерапии - 4000–7000 евро (около 280 000–490 000 рублей). Еще одно неудобство - необходимость получать шенгенскую визу.

Швейцария

Высокий уровень развития медицины в Швейцарии привлекает сюда немало пациентов из-за рубежа. В этой стране находится немало исследовательских центров, и Швейцария, наряду с Германией, США и Израилем, считается одной из передовых стран в разработке лечения рака. Гормонотерапия, гамма-нож, лучевая терапия, иммунотерапия - здесь используются все новейшие методы лечения рака. Особенно знаменита Швейцарская университетская больница Цюриха.

Однако за высокое качество услуг и сервиса приходится платить: стоимость лечения здесь примерно в полтора раза выше, чем в Австрии. Кроме того, для въезда в Швейцарию также требуется шенгенская виза.

Германия

Эта страна давно известна как один из лидеров в диагностике онкологических заболеваний. Радиоизотопные исследования позволяют выявить наличие опухоли даже на ранних стадиях. А современные лабораторные комплексы (например, комплекс Medilys в центре «Асклепиос») дают возможность проводить экспресс-диагностику даже во время операции и при необходимости изменить ее ход.

Стоимость медицинских услуг в Германии приблизительно такая же, как и в Австрии. Уровень цен регулируется на государственном уровне, так что искусственное завышение расценок практически исключено.

Израиль

Сегодня в Израиле работает около 50 крупных медицинских центров (к самым известным можно отнести клинику «Ассута» и медцентр имени Сураски). Многие из них специализируются на лечении онкологических заболеваний. Лечение онкологии в Израиле имеет две особенности:

1. Здесь активно используются последние научные разработки и инновационные методы лечения и диагностики, такие, как кибер-нож, роботизированные хирургические системы, диагностическая система CellSearch, радиохирургия и многое другое.
2. Все меры направлены не только на уничтожение опухоли, но и на сохранение здоровых органов и тканей, что предполагает проведение малоинвазивных операций.

Лечение онкологии в Израиле намного дешевле, чем в Европе - к примеру, диагностика обойдется в 1200–4000 евро (около 84 000–280 000 рублей), а курс химиотерапии - около 3000 евро (около 210 000 рублей). Конечно, это усредненные расценки, и в разных клиниках они могут быть ниже или выше. Еще один плюс в пользу лечения онкологии в Израиле - фактическое отсутствие языкового барьера: очень многие медики в этой стране говорят по-русски.

Как выбрать зарубежную клинику

«Если вы решили проходить лечение рака за рубежом, я рекомендую подыскать клинику, которая известна именно своими специалистами, - говорит эксперт израильской клиники «Ассута». - Вас должна интересовать не столько стоимость услуг, сколько репутация врачей, техническое оснащение медицинского центра и успехи в лечении рака. Другой немаловажный момент - опыт клиники в работе с иностранными пациентами. Администраторы должны точно знать все тонкости организации лечения пациентов из-за рубежа.

Какую клинику для лечения рака выбрать - государственную или частную? Уровень медицины одинаково высок и в муниципальных, и в коммерческих учреждениях. Везде вас встретят русскоязычные медицинские координаторы, которые помогут решить все вопросы, связанные с организацией лечения, проживанием и взаимодействием с врачами. Разница лишь в том, что обращаясь в коммерческий медцентр, вы сами можете выбрать врача, в государственных больницах такой возможности нет. Для многих пациентов это весомый аргумент в пользу платных медуслуг».

P.S. - одна из крупнейших многопрофильных частных больниц Израиля. Здесь работает 1500 специалистов разного профиля, которые за год выполняют 650 000 операций и обследований.

Илья Фоминцев, врач-онколог, исполнительный директор Фонда профилактики рака

— Илья Алексеевич, давайте начнем вот с какого вопроса: ото всех, кто в последние годы высказывался по теме онкологии, слышу, что у нас, в принципе, все лечат. Да, менее комфортно, но вполне на мировом уровне. И только вы говорите, что рак лучше ехать лечить за границу. Что не так?

— Давайте уточним: я говорю, что иногда это имеет смысл. То есть, если нет финансовой проблемы, то лечиться лучше за границей. Единственное – там надо не просто лечиться, а лечиться по полному циклу. Нельзя съездить за границу, прооперироваться, и рассчитывать, что оставшийся цикл лечения (химиотерапия, лучи или еще что-то) будет проведен в соответствии с изначальным замыслом лечащего доктора.

Методики проведения операций и препараты для химиотерапии и там и тут – все те же самые, это правда. Но давайте представим:

у нас есть все запчасти, чтобы собрать автомобиль. Не думаю, что при этом собранное на Волжском автозаводе и в корпорации «Тойота» будет равнозначно – все равно контроль качества будет страдать.

У нас есть очень хорошие специалисты – это правда. Но выстроить из них цепочку во всех учреждениях не удается.

А онкологический пациент – это человек, которого лечит целый набор врачей – хирургический онколог, радиоционный, химиотерапевт, диагносты, рентгенологи, и очень важно выстроить грамотную преемственность, единое понимание как лечить.

Даже в очень хорошем онкологическом центре высока вероятность, что без контроля качества всей цепочки – а контроль у нас отсутствует даже для отдельных звеньев, — пациент рано или поздно наткнется на какой-нибудь косяк.

— Насколько у нас вообще работает первичная диагностика? Ну, нашли у человека затемнение в легких, ну, глушат его антибиотиками, ну, держится температура – полгода, восемь месяцев… А потом там лимфома уже с метастазами.

— Вот в первом же звене этой цепочки доктор должен был оценить риск рака у пациента и провести правильную дифференциальную диагностику. Это реально получить у нас где угодно, при том условии, что вы наткнетесь на хорошего специалиста. Но гарантировать этого вам никто не может, потому что в специалистах у нас не разбираются даже сами врачи.

У пациента нет ни одного реального инструмента для контроля качества врача. Все эти сайты со множеством отзывов – глупость. Ну, нахамил доктор больному, или не нахамил, или тому показалось, что нахамил. Или, наоборот, был очень хорош с точки зрения общения, но с точки зрения лечения – никакой.

Пациент же не видит свою операцию, а если и увидит – ничего там не поймет. То есть он судит о враче, максимум, по отзывам других пациентов. А те могут делать выводы со своими искажениями.

Во всем мире возможности для оценки доктора пациентами нет, но такая методика есть у других докторов.

Та саморегуляция, о которой говорит Рошаль, если она будет поставлена на научную основу, если будут разработаны метрики, способы оценки, которыми будет измеряться работа конкретного доктора, — это и есть инструмент оценки. Сейчас его нет.

Как оценить врача?

— Но ведь начнется «наукометрия». Начнут отказываться от сложных случаев, не знаю – подтасовывать показатели выживаемости…

— Нет, я не о том. На Западе вероятность встретить цельную цепочку специалистов – выше. И там есть инструменты оценки даже не отдельных докторов, а целых клиник, там есть определенные метрики, и они довольно понятны, а подтасовать их практически невозможно. Это все равно что пытаться подтасовать законы Ньютона – математическая оценка исключает возможность подтасовки.

Начнем с того, что у нас показатель выживаемости не считается вообще – нет такого показателя ни в одном популяционном отчете. А ведь это один из главных и самых простых критериев ранжирования по качеству лечения.

Вот для понимания простой пример контроля, например, скрининга: начинается с того что описание протокола диагностического исследования – это не «сочинение на заданную тему», там есть стандартный протокол, с обязательным к заполнению набором полей. Точность диагностических исследований проверятся статистикой.

Возьмем для примера маммографию — все исходы маммографии классифицируются по шкале BI-RADS. Ее критерии знают многие рентгенологи и у нас тоже.

И, в зависимости от вероятности обнаружения рака, маммограмму классифицируют — BI-RADS 1, 2, 3, 4 или 5. При этом 4 и 5 – это показания к биопсии. А дальше должно быть определенное референсное значение позитивных биопсий. И если после выполнения тысячи биопсий число выявленных случаев рака не попадает в референсное значение, значит косячит либо рентгенолог, либо тот, кто делает биопсию, либо патолог, который дает гистологическое заключение.

Таким образом контролируется вся цепочка диагностики. Ровно по такому же принципу контролируется и лечение.

— То есть, есть какое-то количество случаев рака молочной железы в среднем по популяции, и если они в него не попали…

— Нет, контролируется не количество случаев, а качество диагностики. Например, если врач ставит BI-RADS-4, то у него должно быть определенное количество положительных биопсий. Если их больше, значит он занижает результаты, и надо было ставить BI-RADS-5. Это – очень простой способ контроля цепочки, есть гораздо более сложные.

Такие цепочки контроля должны быть. Но у нас их применяют только в отдельных частных клиниках, а на Западе – везде. Именно поэтому нет смысла ехать туда на отдельный этап лечения, чтобы потом возвращаться – куда?

У нас я лично знаю нас много докторов мирового уровня (это выражение уже набило оскомину, но это действительно так), они владеют английским языком, владеют стандартами и понимают, откуда эти стандарты взялись, некоторые – участвуют в составлении международных стандартов. Но таких – очень мало, и напороться на плохого специалиста легко. При этом хорошего врача, как это ни парадоксально, вы можете встретить, где угодно. Хотя понятно, что чем ближе к центру, тем толще партизаны и вероятность встретить качественного доктора в столицах и крупных городах – выше.

Онкологии нужен крутой маршрут

— Насколько вообще хороша у нас обеспеченность онкологами?

— В стационарах все вроде относительно неплохо, а вот амбулаторных онкологов – крайне не хватает.

Амбулаторная онкология в России мало развита – у нас, например, нет инфузионных центров, где можно комфортно рядом с домом получить химиотерапию – приходится капать ее в онкодиспансере или ложиться в стационар.

У нас нет развитых районных отделений, где можно сделать полный цикл диагностики перед госпитализацией – чтобы там при подозрении на рак можно было сделать эндоскопию, биопсию…

Огромное количество вещей в онкологии можно делать амбулаторно – предоперационная диагностика, верификация, стадирование диагноза. Конечно, некоторые вещи нельзя – вот торакоскопию (эндоскопическое исследование — прим. Ред.) амбулаторно делать нехорошо, но какую-нибудь биопсию молочной железы или кожи – вообще без проблем. А у нас все это делают в стационаре. Это жуткий перерасход средств.

Московская оптимизация, которую все клянут, на самом деле – не такая уж плохая, коек в стационарах у нас действительно слишком много. Просто реформу начали не с той стороны: нужно было сначала выстроить качественную амбулаторную помощь, и только потом сокращать стационары.

— В лечении рака сверхважен фактор времени. Насколько необходимость на все процедуры ложиться в стационар тормозит пациента?

— В лечении рака важен вопрос маршрутизации. Как в идеале должен строиться маршрут?

Вот пациент плохо себя почувствовал, пошел на прием, а доктор заподозрил у него рак. Это может быть любой врач первого контакта – терапевт, хирург, гинеколог, семейный врач, врач общей практики… Допустим, больной пришел с ангиной – а там подозрение на рак, или гинеколог при осмотре увидел опухоль молочной железы…

Дальше врач должен направить пациента в районное онкологическое отделение, где его полностью обследуют, исключат этот диагноз, если его нет. Если подозрения подтверждаются, дальше необходимо диагноз верифицировать – то есть, если возможно, выполнить биопсию (в большинстве случаев это можно сделать амбулаторно, правда, у районных онкологов для этого, как правило, нет ни квалификации, ни соответствующего оборудования).

Затем, если диагноз подтверждается, больного начинают готовить к госпитализации. В консультативной поликлинике должен быть проведен консилиум про то, с чего вообще начинать лечение – с химиотерапии, с операции или чего-то еще.

Допустим, решили начать с химии. Пациент возвращается в свой амбулаторный центр, хорошо оборудованный, чистый и красивый, и ему там делают химию. После химиотерапии, например, пациент уходит на операцию.

Его кладут в стационар, оперируют, потом он снова возвращается в свой амбулаторный центр. При необходимости его готовят к лучевой терапии и прочее, и прочее.

То есть координационным центром всех маршрутов пациента должно быть районное онкологическое отделение. Которого, в большинстве случаев тупо нет…

Впрочем, у некоторых пациентов так и получается, но у очень небольшого числа.

В реальности путь российского онкологического больного – это метания привидения. Он может сам заподозрить у себя что-то неладное. Пойти сразу в специализированный областной центр, отстоять дикую очередь. Там ему нахамят: «Чего пришел? Сначала выполни вот то и то».

Потом он уходит в районную поликлинику, там ему делают Бог знает что, Бог знает на чем. Возвращается в стационар, там говорят – мы не доверяем этому, переделывай! Он теряет огромное количество времени, потому что он каждый раз чего-то ждет…

— А потом в каком-нибудь краевом центре ему делают два курса химиотерапии, выясняется, что опухоль резистентна, и он еще несколько месяцев ждет квоту в федеральный центр, потому что по адресу-то его, в общем, отправили, но там нет мест. И до федерального центра пациент доходит уже тогда, когда опухоль спрогрессировала. И все исследования надо делать заново.

— В Санкт-Петербурге ровно то, что вы описываете было еще недавно.

В итоге сейчас в Питере уже внедрили электронную систему ГРКМ – «Городской реестр карт маршрутизации». Это позволяет, если у человека появилось подозрение на рак, включить его в систему так, что дальше на рабочем столе координатора видно, где пациент, и что с ним происходит.

Дальше на маршруте пациент не может быть не отмечен, и очень хорошо видно, где именно в этой системе развиваются пробки. Сейчас больше половины питерских пациентов маршрутизируются через эту систему, она развивается, и думаю, к концу года, так будут маршрутизироваться все.

А в Москве есть система ЕМИАС, которая позволяет делать не только то же самое, но и намного больше. Очень умная штука, мне довелось увидеть ее изнутри в рамках экскурсии, и мне очень понравилось. Сейчас и в Москве будет налаживаться маршрутизация – работа над этим идет конкретная.

Российская медицина: фельдшеризм или исследование?

— Если человек живет в Москве или в Питере, можно считать, что ему повезло. А если он откуда-нибудь из Ставропольского края?

— А на местах маршрутизация гораздо проще – там, как правило, есть один региональный центр. Если мы, конечно, не берем Томск или Ростов, где есть свои федеральные НИИ онкологии. Другое дело – с качеством лечения и с уровнем понимания онкологии как таковой в регионах действительно проблемы — это факт.

Вот у нас второй год идет большой проект – мы проводим отбор выпускников медицинских вузов и интернов, и из трехсот человек выбираем человек восемь-девять. Этим людям мы оплачиваем ординатуру в питерском НИИ онкологии имени Петрова. На мой взгляд, в НИИ сейчас сложился очень хороший коллектив, хорошая здоровая атмосфера, поэтому у них эти цепочки специалистов стали выстраиваться.

Наши студенты получают там дополнительное образование, мы хотим, чтобы туда входил английский язык, правда, мы на него пока не собрали достаточно средств. И еще по скайпу они занимаются с лучшими онкологами мира по совершенно другой программе, нежели принята у нас.

Там, например, есть предметы «теория принятия решений в онкологии» и «теория общения с пациентом» — то есть, как сделать так, чтобы пациенту было комфортно.

Мы хотим создать школу онкологов с принципиально новым мышлением.

У нас, к сожалению, мышление врачей, в основном, такое: «Я сейчас возьму много книжек, выучу всю медицину и буду ее знать потом».

И в медицинском вузе учебник выглядит так: «Как вылечить рак: раз-два-три-четыре…семь-восемь. Закончили упражнение».

Это – не совсем медицина – это – расширенный и усложненный, но фельдшеризм.

Наверное, когда-то это было правильно, это – медицинский стандарт, быстрое решение. Но сегодня во всем мире докторов учат по-другому.

Им говорят: «Ребята, есть такое исследование: если вы сделаете вот так – в таком-то количестве процентов будет такой результат, а если вот так, — такой. При вот таких условиях».

И доктор должен уметь оценить, правильно ли это исследование написано, и, второе, применимо ли это исследование к этому конкретному пациенту. И после этого – доктор сам принимает решение.

Наши стандарты медицинской помощи – это наиболее вероятный путь, но они действенны, ну, навскидку, в 80% случаев. Они описывают типовые клинические ситуации, но далеко не все.

— Вы сейчас фактически свели медицину к точной науке.

— На самом деле она таковой и является. Несмотря на то, что медицина это профессия, а не наука – современный врач — это врач, владеющий научными методами.

Основное отличие западной медицины от российской – это доказательность.

А у нас условный врач Иванов чаще всего опирается на авторитет: «Профессор Егоров считал так!» И в большинстве случаев это работает, потому что «сферический профессор Егоров в вакууме» – скорее всего не просто так профессор. Но он опирается на свое чутье, а ведь никогда нельзя быть уверенным, что это сработает в вашем конкретном случае.

Посмотрите на наши конференции: у нас врачи приходят и записывают доклад как лекцию, вместо того, чтобы устроить обсуждение и сказать к примеру: «Стоп, а вот здесь у вас выборка не репрезентативна. Это исследование не может быть использовано, потому что у вас проблемы с методом рекрутинга пациентов». Ну или что-то подобное, содержательное.

— То есть, разница в том, что доктор Иванов опирается на свое чутье, а на Западе существует большая статистика, на основе которой делаются выводы, как применять препарат к этой группе пациентов, к этой и к вот той?

— Не только применять препарат. Как им о диагнозе сообщать. Любое вообще действие. И группы пациентов стратифицируются, и врач принимает решение, что здесь вообще применимо. А не просто: «Что там по стандарту? Так отсюда, значится, мы идем по стрелочке сюда, а тут вот так».

— Следующий вопрос. Так понимаю, на Западе набран некоторый корпус статистики. Можно ли ее механически переносить к нам – на другие социальные условия, на другую диагностику?

— И другую генетику, и другую заболеваемость, все другое. Некоторые вещи можно переносить спокойно, другие – требуют дополнительных исследований, надо проводить свои, их у нас очень мало.

Клиники вообще должны проводить исследования, это – одна из функций медицины, доктор должен уметь проводить исследования и принимать решения на уровне доказательной медицины – вот тогда он специалист.

Непрозрачность статистики по раку – основа коррупции

— А насколько в России вообще ситуация критичней в сравнении с Западом?

— В онкоэпидемиологии – критичней всего.

Смертность у нас выше, и она не падает так быстро, как на Западе. Этому две причины.

Во-первых, смертность сильно связана с факторами риска, а у нас они если и меняются, то значительно менее быстро, чем на Западе. Не надо переоценивать влияние медицины на смертность.

Гораздо большее влияние на смертность оказывают общественные тектонические сдвиги.

Стали курить (а у нас много курили в войну и после, в 60-е, курили чуть ли не все) — и поднялась волна рака легких, желудка и пищевода. Стали отказываться от курения – а это в последние десятилетия происходит – рак легких заметно падает.

Второй момент – это скрининговые программы. В тех странах, где они есть, рак молочной железы, рак шейки матки стремительно падают. То есть, заболеваемость примерно такая же, а смертность стремительно падает.

И очень важный момент – контроль качества лечения. У нас мы элементарно не можем сравнить по качеству лечения различные регионы. Даже пятилетнюю выживаемость не можем посчитать – она у нас в канцер-регистре (общем реестре сведений о раковых больных) не отображается.

То есть, основных данных для сравнения динамики лечения у нас нет. Да, врач примерно помнит своих пациентов – одного, десять, сто, иногда они к нему возвращаются, и здесь выживаемость он прикинуть может. Но всю популяционную статистику – не видит.

У нас есть канцер-регистр, проблема в том, что ему никто не верит, никто не знает точно, насколько он плохой или хороший. Да, заболеваемость и смертность в нем коррелируют, а регистрируются они независимо – значит, что-то он да отражает. Но где находятся основные проблемы, по нему совершенно непонятно.

А теперь представьте — приходит какой-нибудь главный специалист и говорит:

— Стало расти число случаев рака простаты!

Ему говорят:

— Докажи!

А он отвечает:

— Я – эксперт! Я – главный специалист!

И у чиновников нет оснований ему не верить.

А на самом деле там может быть конфликт интересов, когда к главному специалисту пришла какая-нибудь фирмешечка и предложила ему аппарат для контроля рака простаты за «всего-то двести миллионов рублей». И рак простаты вдруг «попер».

Непрозрачность статистики по заболеваемости и выживаемости – основа для коррупции. Манипуляции с цифрами здесь бесконечны, я видел это своими глазами.

Все будет. Через тридцать лет. Если начать сейчас

— Ну, и как нам обустроить Россию?

— Первое:

ужесточить конкурсы в медицинские вузы и полностью поменять в них систему обучения.

Сейчас обучение строится по менторскому типу: «Так, открыли тетрадки, запишем…» Но мир меняется.

Давайте сделаем, что ли, какой-то экспериментальный вуз – и мы сразу увидим результаты.

Второе: в онкоэпидемиологии – наладить четкую современную регистрацию и ведение статистики. Без этого, даже если мы и будем успешными, мы об этом просто не узнаем. А предпринимать что-то вслепую – невозможно.

То есть, нужно наладить ведение канцер-регистра, установить места типовых ошибок и их устранить. Это – тоже, кстати, образование – врачей-патологоанатомов, стандартизация их работы. И прочее, и прочее. А сейчас у нас даже кодификация диагнозов в разных регионах разная. Мы – вообще лоскутное одеяло.

— И сколько времени уйдет на то, чтобы это все привести к единообразию и выстроить?

— Лет двадцать – пятьдесят. То есть, если мы сейчас начнем, то через пятьдесят лет увидим результаты. Это вообще-то недолго.

Для меня очевидно, что Россия постепенно скатывается к частной медицине.

Миф о бесплатности помощи отсутствует уже, по-моему, у всех. Другое дело, что наш нынешний рынок частных клиник – это какой-то Дикий Запад.

— Да, и базовый подход частных клиник – «все, что угодно, за Ваши деньги».

— Вот это неправильный подход. И базовая проблема здесь – очень короткий период прогнозирования и планирования, общая нестабильность в стране.

Как человек может планировать свои инвестиции через десять лет, когда он не уверен, что у него не отнимут эту клинику через два года? Итог – денег ему надо заработать сейчас, каким угодно способом, чтобы обеспечить детей, внуков…

Потому что нормальный человек, конечно, работает на будущее, но даже на моей небесконечной памяти правительство уже раза три меняло формулу пенсионного обеспечения, а это то, что не должно меняться веками. Ну, стало быть правительство дает сигнал – все нестабильно, зарабатывайте, но пожалуйста поторопитесь.

— То есть, в нормальных условиях клиника должна быть вечной, а ее репутация – складываться за те же двадцать-тридцать лет?

— А ее инвестор – не должен ждать своей прибыли через год-два-пять. Это – синдром девяностых – когда люди не то что на два года вперед не планировали, они не были уверены, что через два месяца будут живы. У нас же инвестор, вкладывая немаленькие деньги, мечтает тут же получить их обратно. А «игра вкороткую» — это не игра на репутацию. Отсюда и все эти «разводки» в частных клиниках.

Это все – взаимосвязанные вещи, и

наладить порядок только в медицине, пока нас трясет во всем остальном, — не получится.

Был ведь уже один такой гражданин, который хотел построить коммунизм в отдельно взятой стране. Известно чем кончилось. Так и медицина – она не может существовать отдельно от остального общества.