III. Мордовские божества

Слайд 1

Мифология мордвы

Слайд 2

Религия - способ жизни и мировосприятия, основанный на поклонении кумиру или кумирам,чаще всего именуемых богами.

Слайд 3

Вплоть до начала ХХ века среди мордвы были распространены ранние формы религиозных воззрений.
Они включали культ предков (почитание умерших родственников) и веру в божеств, олицетворяющих различные природные явления.

Слайд 4

Боги мордвы

Слайд 5

Тюштя - глава племен мокши и эрзи.
Мифологический персонаж. Он наделен магической силой: может пахать сразу на 12, 24 лошадях, управлять 30 сохами, 40 боронами. На лбу у него солнце, на затылке – светлый месяц, на концах волос – светящиеся звездочки. Рождается с железными пятками, с каменным теменем, с завернутыми проволокой коленями. Он красив, строен, обут и одет нарядно. На земле он самый богатый. Одним взглядом может построить город, другим – создать людей; способен управлять явлениями природы.

Слайд 6

Нишкепаз - верховный бог крестьян.
Прародитель, создатель всего сущего. Его считали также богом огня и любви, владыкой семейной жизни. Нишкепаз – человек высокого роста с длинными, густыми ниспадающими волосами и белой бородой до земли. Он может превращаться в голубя, лебедя, орла, ласточку, волка, быка, коня, зайца, медведя.

Слайд 7

Паксява - божество покровительница поля.
Паксява предстает в образе куропатки или женщины с длинными ниспадающими волосами. Во время цветения ржи в глухую полночь божество поля издает звуки, похожие на свист или плач (к неурожаю). Также, по поверьям, она не разрешала приносить с поля домой камешки и хлеб.

Слайд 8

Кудатя - божество покровитель дома.
В каждом доме было свое божество. Наряду с добром Кудатя мог совершить зло. При переезде в новый дом домового обычно звали домой, в противном случае оно могло прийти и навлечь на семью неприятности.

Слайд 9

Персонаж, получивший в народе неоднозначную оценку. По преданиям мордвы, обитает в крестьянском доме, и видеть его может только владелец жилища. Рождается Куйгорож необычным способом: из петушиного или совиного яйца, высиживается хозяевами. Наделён фантастической силой, исполняет любое желание своего владельца. Постоянно требует работы и выполняет её очень быстро. При отсутствии занятия может уничтожить всё сделанное и даже убить хозяина. Чтобы такое не случилось, нужно дать ему невыполнимое задание: свить верёвку из песка, вычерпать воду из реки и т. п. Чаще всего происхождение слова связывают с понятием «куй» («змея»), откуда наличие змеиного хвоста.
Куйгорож - гном- покровитель богатства.

Слайд 10

Банява - покровительница бани, здоровья, родов.
Она живет под полком вместе со своими детьми. Обычно невидима, но иногда появляется в образе маленькой юной голой женщины, сидящей на полке, расчесывающей длинные светлые волосы. Кроме добра Банява способна причинить зло. Она может испугать входящего, запарить его. По традиции, входя в баню, крестились, чтобы защитить себя от гнева божества. По поверью, она моется после всех, поэтому люди оставляли воду, мыло, веник. Также считается, что Банява помогала роженицам. После родов в ее честь готовили ритуальную кашу.

Слайд 11

Слайд 12

Варда
Полумифическое существо, хитрая, злая, завистливая девочка-оборвыш или старое злое существо. Метка на спине Варды указывает на необычность ее происхождения, связь с потусторонними силами. Варда может заставить работать птиц, узнавать новости от месяца. От ее злодеяний матери оберегали детей с помощью плевка под мышки или на вышивку подола рубашки.

Слайд 13

Вирява - божество покровительница леса.
По представлениям мордвы в каждом лесу есть свое божество Вирява. Людям показывается редко, обычно в полдень или перед заходом солнца. Внешнее описание неодинаково. В лесу – высокая тонкая женщина (как дерево), в поле – ростом со жниво. У нее длинные, ниже пояса, темные волосы. Ее кожа покрыта рыбьей чешуей; один глаз на макушке, рот как у человека, зубы большие. Может превращаться в зайца. Иногда ее видели в белой рубахе или в национальном мордовском костюме. Видеть Виряву не к добру, но божество считается добрым: следит за порядком в лесу.

Слайд 14

Каштомава – покровительница печи.

Слайд 15

Ковава - богиня покровительница Луны
Ковава контролирует время, видит все, что происходит на земле; от нее зависит здоровье людей. Поэтому в ее честь произносились молитвы. У Ковавы есть муж – бог покровитель Луны – Коватя.

Слайд 16

Кельме Атя - старик Мороз. Божество покровитель холода.
Это божество может быть и жестоким, и добрым. Живет в ледяном доме, любимое место – за трубой. В сказочных сюжетах за содеянное зло Кельме Атя старается отплатить добром. Чтобы расположить божество к себе, ему предлагают мучной кисель, который в каждом доме ставят на край подоконника, просят не дать погибнуть урожаю, не заморозить человека.

Слайд 17

Нишкеава - божество покровительница пасеки.
Каждая пасека имела собственное божество, обитающее в одном из самых больших ульев. К ней обращались с молянами при болезни, если она, как предполагалось, была связана с пасекой, пчелами, медом. В таких случаях молились непосредственно на пасеке. Считалось, что хорошего человека пчела не укусит (Нишкеава не позволит).

Слайд 18

Свои божества были и у природных стихий:

Слайд 19

Ведь Ава - божество воды и покровительница деторождения
По религиозным воззрения мордвы, в каждой реке, озере, роднике имеется своя Ведява. Ведява – молодая высокая женщина с длинными, до колен, светлыми волосами. Она наделена и положительными, и отрицательными чертами. Ведява предстает перед людьми в обнаженном виде ночью или поздно вечером; реже – с ведром в руке или в мордовской рубахе. Обычно она плещет водой или расчесывает волосы. По поверью, у Ведявы есть муж – Ведь Атя.

Слайд 20

Ведь Атя - божество воды, муж Ведь Авы.
У него длинная седая борода, живет глубоко в воде вместе с Ведявой. Его функции ограничены (тянет в воду утопленников). Имя Ведяти упоминается в просьбах о помощи вылечить какие-либо болезни (особенно глазные).

Слайд 21

Толпаз - божество огня.
Представляется в красной рубашке, штанах, танцующим, играющим без ветра. Толпаз сильный, приносит пользу людям, но если рассердится – может навредить. Кроме божества воды – Ведявы, никого не боится. В качестве жертвы божеству огня приносили красного петуха.

Слайд 22

Мордва полагали, что их божества могли быть как добрыми, так и злыми. Чтобы привлечь к себе их благоволение им приносились жертвы. В связи с этим возникли различные религиозные обряды, семейные и общественные моления – «озксы» По мере их усложнения постепенно выделялись избранные люди, исполнявшие роль жрецов.
Моление на Троицу

Слайд 23

Значительную роль отводила мордва и умершим предкам. Они считались покровителями своих сородичей. К ним обращались с молитвами во время различных бедствий: мора скота, болезней людей и т.п. До сих пор во многих мордовских селениях во время засухи старые люди ходят молиться на кладбище, прося предков посодействовать в этой беде. С ними "советовались" перед каждым важным делом: перед свадьбой, куплей или продажей дома, скота и т.п. Верили, что разгневавшись предки могли наслать болезни, неурожай и другие несчастья. Поэтому им, как и божествам, приносили жертвы, устраивали в их честь специальные поминальные дни.

Слайд 24

Примерно с XIV века в среду мордвы стало проникать православие.. Несмотря на сопротивление мордвы, русское правительство продолжало настойчиво проводить христианизацию, которая формально была завершена к концу XVIII века. Но православию не удалось полностью вытеснить дохристианские воззрения мордвы, т.к. они были тесно связаны с ее повседневным бытом. Сами православные священники, чтобы не терять верующих нередко принимали участие в общественных молениях мордвы. Наиболее дальновидные деятели русской церкви, видя негативные стороны насильственной христианизации, стали использовать для более глубокого внедрения христианства в быт мордвы и других народов Поволжского региона их родные языки.

Слайд 25

Все это способствовало проникновению в народное сознание мордвы православного учения. Постепенно место древних мордовских божеств стали занимать христианские святые, которые смешались в народном представлении с прежними богами. Например, христианского бога мордва и сейчас называет именем своего дохристианского верховного покровителя: мокшанского Шкая или эрзянского Нишке паза.

Мордва (мордовцы) - народ, коренное население Мордовии (313 тыс. ч.). В России по данным на 1995 г. проживает 1,07 млн. ч. Общая численность 1,15 млн. ч. Делятся на этнографические группы: эрзя и мокша, каратаев и терюхан. Верующие - православные. Мордовские языки (языки мордвы) относятся к финско–угорской семье языков. Существует два литературных и разговорных языка: мокшанский и эрзянский. Письменность на основе русской графики.

Все произведения, представленные в данном разделе, публикуются в литературной обработке писателей В. Радаева и М. Втулкина.

МАКРАЗЬ

Это было очень давно. Вскоре после того, как Вере паз землю создал, небо, светила на небе развесил, сотворил людей и всякую живность. Одному Вере пазу трудно стало управлять огромным миром, он породил себе помощников сыновей: Нишке паза, которому поручил все земное владение, а потом Пурьгине паза - ему отдал он небо. Два родных брата и лицом и нравом не были похожи друг на друга - они отличались, как небо от земли. Нишке был сильным, по–мужицки красивым и добрым; Пурьгине же родился раздражительным, завистливым, может, оттого, что росточком не удался, да от рождения у него правая нога была немного короче левой. Он всегда вставал с левой ноги и целый день хмурился, гремел, метал огни и молнии. Отец Вере паз, зная о хромоте сына, подарил ему золотую колесницу и тройку быстрых коней.

Катайся, Пурьгине, по небу, поливай землю благодатными дождями, громами пугай ослушников, великих грешников поражай огненными стрелами.

Сначала Пурьгине делал то, что было ему велено, но потом возгордился, по своему усмотрению и судил и наказывал и неправых и правых. Метал свои огненные стрелы не только в грешных, а и для острастки, для ублажения своих прихотей. Он смотрел с высоты, как, заслышав его громовой голос, поджав хвосты, прячутся в укрытия собаки, крестятся и дрожат люди, перестают петь беззаботные птицы.

Взмолились люди, попросили они своего заступника Нишке паза: уйми, мол, своего брата, безобразничает, спасу нет. Нишке по–братски уговаривал буйного Пурьгине паза. Прямо сказал ему:

Я, брат, живу на земле среди людей, слышу, как плохо они о тебе говорят, шепотом осуждают твои деяния… Не любят тебя люди.

Пусть не любят, лишь бы боялись.

Так говорила в Пурьгине его гордость. Но в глубине души горько ему было оттого, что никто его не любит.

Катаясь по небу, Пурьгине не раз видел, как с наступлением сумерек выходит из Суры молодая красавица Ведява, садится на белый камень и золотым гребнем расчесывает свои шелковые волосы. Захотел Пурьгине паз, чтобы она стала его женой. И уговаривал и угрожал Ведяве, но она и слушать не хотела. Только завидит Пурьгине, сразу же прячется в омут.

Понял Пурьгине, что добром не пойдет за него Ведява. Стал кружить над Сурой. Бешено понеслись небесные кони, завертелось небо, поднялся сильный ветер. Крутясь волчком, он опустился в омут, где жила Ведява, и закружил ее вместе с водой, рыбами, раками и травой придонной, поднял в небо к Пурьгине пазу.

После того, говорят, был чудной дождь. С небес падали на землю живые лягушки, раки, рыба всякая: мелочь там, и сомы, и стерлядь сурская. Люди ходили под струями ливня и мешками собирали живую рыбу и раков. Потом все лето Пурьгине в небе и не показывался, прятался в густых тучах.

А на земле настала великая засуха. Не было дождей, обмелели реки и озера, высохли ручьи и колодцы. Увяли травы и цветы, сгорели хлеба. Плакали–плакали люди, пожаловались Нишке пазу:

Что это ты, наш великий покровитель, разгневался на нас, лишил воды?

Как? - удивился Нишке. - Почему нет воды? Где Ведява?

Нет ее на земле, Пурьгине утащил в небо.

Оставил на время Нишке землю, взвился в небо к Вере пазу и сказал ему:

На земле засуха, голод, умирают люди, дохнет скот, травы и цветы сгорели, на земле не стало воды! А все потому, что Пурьгине Ведяву на небо утащил.

Вере паз ничего не знал о делах земных, полностью доверился Пурьгине и царствовал, лежа на боку. Тотчас же повелел он непослушному сыну вернуть Ведяву на землю и все хорошенько полить дождем.

Не хотелось Пурьгине расставаться с красивой Ведявой, но перечить отцу он не посмел: чего доброго - золотую колесницу отнимет. Разразился он ливнями и возвратил с ними на землю Ведяву.

Прошло время, и у Ведявы родилась дочь, которую она назвала Макразь.

Шли дни, годы, Макразь росла, расцветала, стала красавицей несказанной, умницей, все понимала, только одно было горе: говорила слишком тихо - как рыба, рот разевает, а не слышно, о чем говорит, - чтобы услышать ее, нужен был тонкий слух.

Пришла золотая пора и для Макрази, весна ее - молодость. Она стала стройной девушкой и с тоской посматривала в сторону села, где с утра до вечера работают люди, бегают девушки и парни. По ночам она стала выходить из воды. Как мать, садилась на белый камень, распускала свои косы и расчесывала волосы золотым гребнем. Иногда уходила в глухой лес и слушала песни деревьев.

Однажды вечером сельские парни и девушки пришли водить хороводы к реке. Макразь бесшумно вышла из воды, спряталась за березами и смотрела на праздник молодых. И тут от хоровода отделился высокий кудрявый парень и подошел к ней. У Макрази голова закружилась: таким красивым показался он ей.

Юноша склонился к земле, сорвал красный цветок и протянул его Макрази.

Здравствуй, девица–красавица. Что стоишь в одиночестве? Идем с нами хороводы водить.

Макразь улыбнулась ему, смутилась, убежала в прибрежные кусты и бесшумно исчезла в реке. Юноша ходил по берегу, искал ее, думал: «Вот чудо! Как в воду канула».

Может, привиделось? А? Такая красавица, будто сам Нишке паз создал ее, как цветок счастья.

После этой встречи Макразь вовсе лишилась покоя. Все ночи проводила на берегу, ходила по лесу, все надеялась, что парень придет и опять подарит ей красный цветок.

Парень тоже думал о ней и вот снова пришел к омуту.

Тут они и встретились во второй раз.

Здравствуй, душа–девица, красота ненаглядная. Пойдем на луг зеленый, там цветов много, там мятой и цяпором пахнет.

Он протянул руку девушке, и она послушно пошла с ним. До самой зари гуляли они по лесным тропинкам, по бархатным лугам. Парень рассказал ей, что он единственный сын старейшины села Вечкузы. А село это за Давол–горой, на берегу тихой речки. Зовут его Дуваром.

Макразь кивала, подтверждая, что она все понимает, иногда произносила слово, как умела: тихо, почти шепотом. Парень плохо понимал ее, зато он хорошо видел красоту Макрази.

На следующий вечер Дувар опять пришел к омуту. Макразь ждала его, и они, взявшись за руки, опять ушли в лес. Так продолжалось недолго. Дувару хотелось, чтобы девушка разговаривала с ним и пела ему песни. И тогда Дувар сказал:

Макразь, я не могу целыми ночами говорить с тобою и в ответ слышать шепот. Мне нужно, чтобы ты говорила, чтобы пела мне песни о великой любви. Я приду снова, когда услышу твою песню.

Песни любви не слушают, - прошептала Макразь, - ее сердцем чувствуют.

Не расслышал ее слов Дувар. Не простившись, быстро зашагал к Давол–горе.

Макразь прыгнула в омут, темные круги побежали по воде. Взволновалась Сура, подули озерные ветры.

Целый день проплакала Макразь в своей светелке. Мать ее, Ведява, обо всем знала, но не докучала ей. Только наставляла, мол, не надо давать сердцу воли, можно любить, но не сгорать в огне. По–своему она была права, ведь она была владычицей холодной воды, и сердце у нее было холодное.

Вечером Макразь опять вышла на берег ждать Дувара. Она не верила, что он не придет. Но проходил час за часом, уже меркли и гасли звезды на синем небе, а Дувара все не было.

Когда румяная зорька повесила на краешке неба свою красную фату, услышала Макразь песню. Песня звучала издали, плыла над Сурой, над прибрежными лесами, песня завораживала. Застыла Макразь на месте. А песня все звенела и приближалась к ней.

Подошли к омуту парень с девушкой. Парень высокий, красивый, а девушка и росточком мала, и лицом неказиста. Они встали у дерева, и Макразь слышала, как парень сыпал упреки девушке:

Поешь ты, Дана, что соловушка. Приятно с тобою быть, сладко тебя слушать, но ходить с тобой можно только темной ночью, чтобы не видеть лица. Мне хочется выйти с тобою в люди, да боюсь осмеют меня.

Где же взять красоту, если бог не дал?

А мне по моей красоте нужна красивая девушка. Я больше не приду. Вот и весь мой сказ.

Парень резко повернулся и побежал, будто боялся, что девушка побежит за ним. Но девушка стояла как окаменевшая, только слезинки одна за другой скатывались по лицу, падали на омытую росой траву.

Боже мой! - с ужасом простонала Дана. - Зачем создал Ты меня несчастной, некрасивой? Зачем мне мой прекрасный голос, нежная душа, если он меня не любит? Где мне взять красоту? Чем так жить, лучше в омут!

Девушка уже готова была броситься в омут. Но чья–то рука легла ей на плечо, и едва слышный голос сказал:

Не надо в омут. Там вечно темно и холодно. Я сделаю тебя красивой, твой парень полюбит тебя. Но ты за это должна отдать мне свой чудесный голос.

Значит, - сказала Дана, - ты мне свою красоту, а я тебе свой голос.

Да, да, - закивала Макразь.

Пусть будет так. Я согласна!

Макразь взяла Дану за руку, подвела к берегу реки. Она стала шептать заклинания. Вздрогнуло, загрохотало небо, огромной волной выплеснулась вода из Суры, окатила девушек и обратно сползла в реку. Успокоилась зыбь, вода стала зеркально чистой.

Посмотри на себя, красавица Дана! - крикнула Макразь. - Теперь ты будешь счастливой.

Дана увидела свое отражение в Суре, ахнула, но и сама не услышала своего вздоха: с зеркала воды смотрела на нее девушка красоты небесной. Девушки поцеловались и разошлись довольные.

Макразь так же после ухода Даны долго смотрела в зеркало реки, но не жалела о своей былой красоте. Она кричала, она пела, она восторгалась своим серебряным голосом и думала: «Вот теперь–то Дувар вернется. Надо только сложить песню о любви».

Песня была в ее душе и теперь рвалась в широкий мир. Макразь спела ее сама себе. Потом спела рыбам, вышла на берег, запела громко, нежно, призывно. Умолкли птицы, тесным кольцом окружили ее деревья, наклонились вершинами, чтобы не пропустить ни единого звука; травы встали на цыпочки, тянули вверх свои головки, чтобы лучше расслышать песню о великой любви.

Чудесной, воистину самой лучшей песней была эта песня. Рассказывают, что древние певцы не знали ее слова и музыку, а теперь никто из людей не знает этой песни, а деревья, цветы и травы поют, но поют на своем языке. Говорят, влюбленные слышат ее.

Буйные ветры подхватили песню Макрази и принесли в село Вечкузы. Дувар услышал в ней свое имя, встала перед ним во всем величии своей красоты Макразь. Он не мог не пойти к ней.

Он запел песню и пошел к омуту. Быстро сгущались сумерки, небо покрылось тучами, ночь черным пологом накрыла землю. Темным–темно в лесу. Дувар шел по знакомой тропе, песня Макрази звала и указывала ему путь. Они встретились… И долго, долго, до самой осени, слышалась над Сурой эта великая песня любви. Но в это же время не было ни одной лунной ночи, висели тучи в темном небе, нигде и малая звезда не блеснула.

Холодно стало в осеннем лесу, деревья сбросили свои нарядные платья, птицы покинули свои гнезда, улеглись на землю травы - все готовилось к долгой зиме.

Мерзну я, - прижимаясь к Дувару, говорила Макразь. - Пойдем ко мне. У моей матери в хрустальном дворце тепло. Проведем там холодную зиму и вернемся сюда летом. Я буду тебе женой, я рожу тебе сына.

Призадумался Дувар и, помедлив, сказал:

Пойдем!

Макразь взяла его за руку.

Ты иди за мной, только я знаю дорогу в этот подводный дворец. Мы очень скоро будем там. Там очень, очень тепло!

Идет Дувар за Макразью, они вошли в воду, шаг… второй, уже по колено в воде парень. Будто острым ножом колола холодная вода. Он остановился:

Подожди, Макразь. Дай дух переведу. Я… Я, пожалуй, не пойду в твой хрустальный дворец. Перед матерью твоей я должен появиться настоящим женихом, нарядным. Рубаха на мне не новая, лапти поношенные. Пойду наряжусь, да и родительское благословение для жизни нам нужно. Матери надо сказать, она умрет от горя, если я вдруг уйду из мира.

Смотри, Дувар, воля твоя, речи твои умные, родительское благословение нам нужно, без него счастья не будет. Иди и возвращайся вечером. Вернешься?

Как же, Макразь. Я вернусь. Порази меня гром, если я не сдержу своего слова.

Макразь вывела его из воды. Они простились.

Но не пошел Дувар вечером, и на следующий день не пришел, сколько ни звала его Макразь песней о любви. Она ходила по берегу, вокруг нее резвился ветер, теребил косы, шелестел ее платьем. Она крикнула ветру:

Не вертись подле меня! Слетай на Давол–гору в Вечкуз веле , донеси мою песню Дувару.

Ветер распростер свои невидимые крылья и улетел. Он очень скоро вернулся и прошумел над Макразью:

Не пой, Макразь, песню о любви, нет ее, любви, у людей. Дувар твой сейчас сидит за столом с невестой, он обманул тебя. Он больше никогда не придет к омуту.

О! Великий Вере паз, и отец мой заступник Пурьгине! Помогите мне в моем горе. Верните мне мою любовь! - воскликнула Макразь.

Вздрогнуло небо. Над Сурой пронеслись черные тучи, гремел гром. Тучи обогнули Давол–гору, закружились над Вечкузом. И тут, привстав на край черной тучи, хромоногий Пурьгине метнул на землю огненную стрелу…

Стрела угодила в дом старейшины, где гремела–шумела свадьба Дувара. Одни черные головешки остались.

Туча повернула обратно, поплыла над Сурой и остановилась над омутом, сверху донесся громовой голос Пурьгине:

Я исполнил веление Вере паза, я поразил стрелой неверного, он сам избрал себе судьбу, поклявшись тебе.

Улетела туча. С воплями отчаянья нырнула Макразь в омут и больше никогда не показывалась людям. А люди помнили ее песню о великой любви. Девушки бросали в омут венки живых цветов. Молились ей, просили у нее красоты и счастья. Все мордовские племена чтили ее, и потом, когда в наши края пришли славяне, они тоже поклонялись Макрази, только имя немного по–своему переделали, Мокрошью называли.

ВОЛГА–РАВ И КАСПИЙ

Очень давно это было, никто не помнит. Наверное, на самой заре жизни. Жил тогда в стране Высокого Солнца могучий богатырь Каспий. Роста огромного, грудь и плечи широкие, красивым был Каспий: волосы густые, черные, кольцами вьются, глаза карие - насквозь пронзают, нос как клюв орлицы, а лицо смуглое. Он ездил на огромном вороном коне.

Недалеко от Каспия, в сторону Белой Ночи, жил другой богатырь - Рав. Он был тоже очень высокого роста, пожалуй, выше Каспия, тоже красивый: станом стройный, как сосна, беловолосый, нос прямой и тонкий, а глаза голубые–голубые, как ясное весеннее небо. Рав был таким могучим и тяжелым, что ни один конь не мог удержать его. Он ходил пешком, и когда шел - земля под ним содрогалась.

Сначала мирно, по–добрососедски жили эти богатыри, но потом… Пришла и поселилась неподалеку девушка, тоже высокая, сильная, а уж красивая - и описать не опишешь, и нарисовать не нарисуешь: такая же красивая, как утренняя заря. Звали ее Волгой. Увидел ее Каспий и сказал:

Эта девушка моя. Я женюсь на ней.

Встретил ее могучий Рав, улыбнулся и тоже сказал:

Это моя половина, я должен жениться на ней.

Долго спорили богатыри, но ни о чем так и не договорились. Тогда Рав сказал Каспию:

Пойдем спросим у самой девушки, за кого она замуж пойдет.

Пошли. Каспий - впереди, на коне, Рав - немного поодаль, пешим.

Встали они рядом перед Волгой и спросили:

Свет–красавица Волга! За кого выйдешь замуж?

За самого сильного, - ответила девушка. - Мне нужен сильный муж, чтобы дети были здоровыми и сильными.

Я сильнее! - закричал Каспий.

Это еще проверим, - сказал Рав.

Сцепились два могучих богатыря. Земля дрожмя дрожала, тучи на небе покачивались, солнце прикрывало лицо, как бы камушком не ударило.

Сильным был Каспий, но Рав еще сильнее. Он победил смуглого богатыря Каспия.

Волга встала рядом с Равом, прижалась к груди, а печальный, хмурый Каспий вскочил на своего вороного коня и ускакал в свою страну Высокого Солнца.

Счастливо зажили Рав и Волга. На первом же году Волга родила Раву двух дочерей–близнецов, Оку и Каму. А потом пошли сыновья и дочери, дочки и сыновья. Родился Большой Иргиз, Сок, Сура. Родилась дочка, капелька в капельку на отца похожая. О ней говорили: «Это сама Ра» - и имя ей дали Самара. За долгую жизнь они много–много детей народили, дети, в свою очередь, тоже нарожали. В роду Рава и Волги сыновей–дочерей, внуков и правнуков было более четырехсот.

А смуглый красавец Каспий жил бобылем. Ни жены, ни детей у него не было. Он завидовал Раву, клял свою судьбу, что тогда не улыбнулась она ему и не помогла победить Рава. Он думал: «За это время я стал более богатым, более сильным, чем Рав. Теперь я имею право владеть самой красивой женщиной, Волгой». Собрал Каспий вокруг себя множество помощников: бури песчаные, ветры–суховеи, зной, жара - все пришли к нему. Повел свою рать Каспий на земли Рава. Далеко зашел.

А Рав не стал дожидаться, пока злой Каспий иссушит суховеями его земли, переломает бурями леса, сам вышел навстречу Каспию. Долго сражались богатыри, ни на шаг не отступил Рав.

А Каспий пядь за пядью все пятился, и наконец загнал его Рав в огромную глубокую впадину. Вокруг горы каменные - больше некуда Каспию деваться. Тут–то Рав и ранил в грудь Каспия. Полилась оттуда не кровь, а иссиня–зеленая вода. Набралось столько воды, что она заполнила всю впадину. Подул ветер, забегали крутые волны - бунтовал, негодовал Каспий. Это огромное скопление воды назвали люди морем Каспия, то есть Каспийским морем. Оно во всем похоже на своего прародителя: хмурое, суровое, а начнет буйствовать - волны из стороны в сторону мечутся. Оно вечно нелюдимо, никто к нему в гости не ходит, и само оно дороги к другим морям не знает.

Недолго после богатыря Каспия жил и Рав. То ли от ран умер, то ли старость подошла. Как только перестало биться его сердце, сразу же упала и умерла и Волга. Она была его половиной, у них была на двоих одна душа.

Весть о смерти Рава и Волги разлетелась по всей земле, от Каспия до страны Заходящего Солнца. Горькими слезами заплакали дети, внуки, правнуки и праправнуки Волги и Рава. Они все пошли к родительскому дому, и вслед за ними тянулись реки, речки и ручейки. Когда они подошли к усопшим, за ними катилась широкая величавая река. Она взяла в свои объятья останки Рава и Волги и стала могучей, как Рав, и красивой, как Волга.

С радостью смотрели люди на эту реку, и каждый по–своему выражал свой восторг. Одни говорили: величавая и красивая, как сама Волга, и называли реку Волгой; дру–гие видели в ней силу и благородство Рава и говорили: ну точно как Рав, и называли Равом. Наши предки, мордва, Волгу называли (и теперь называют) Равом. И древние греки оставили записи, что у скифов и сарматов есть река Ра.

КАЧЕЛ

Давным–давно, во времена царствования инязора Тюшти, было одно небольшое эрзянское село, называлось оно Кансть. Стояло оно посреди леса, на широкой поляне. Рядом озеро, очень глубокое и холодное, вода в нем казалась черной, потому и называли озеро Черным.

В этом селе и жил парень–богатырь Качел. Он был у матери семнадцатым сыном. Из всех силачей села никто не мог осилить его. За что он ни брался - поднимал, что поднимал - уносил. И сам он не знал, что не по силам ему.

Жили они вдвоем с матерью, было у них много гусей. Гуси с утра уходили на озеро. Возвращались вечером с прилипшей на перьях ряской, в багровом зареве заката казались зелеными. За ночь ряска отпадала, и утром они опять белой стаей уходили на озеро. Взглянет Качел в окно на Черное озеро и увидит своих гусей: вода от берега до берега - белым бела от них.

Однажды он посмотрел на озеро и удивился: там нет ни одного гуся. Пошел искать - нигде поблизости не нашел. Прошелся по лесу - и там нет.

Гуси куда–то ушли, - сказал он матери, возвратившись домой. - Искал, нигде не нашел, как в воду канули.

Не печалься, - успокоила мать, - гусь - птица умная, мимо дома не пройдет, придут сами.

И правда, вечером гуси пришли. Увидел их Качел - удивился: все они были белее снега, как серебром облиты, а лапы в золотистый цвет покрашены. И все такие чистые. Долго удивлялся Качел, потом сосчитал - одного гуся не хватает.

И на другое утро гуси куда–то пропали с Черного озера. Вечером опять одного недосчитался Качел.

На третий день Качел сам погнал гусей на Черное озеро, посидел на берегу и ушел завтракать. Только сел за стол, посмотрел в окно на Черное озеро: там ни одного гуся уже нет. Вечером вернулись гуси домой - одного опять недостает. Так дней пять продолжалось. Как ни стерег Качел, но уберечь гусей не мог. И тогда–то решил парень: «А посмотрю–ка я, куда они ходят».

Утром выпустил гусей. Они вышли за ворота - и прямо в лес. Качел крадучись - за ними. Гуси долго шли по лесу, потом поднялись и полетели над деревьями. Качел побежал за ними: гуси - под облаками, он - по лесу. Качел быстро бегал, коня опережал, зайца догонял и от гусей не отстал.

Опустились гуси на широкой поляне. Вся поляна в цветах, посередине ее ключ, вода из него бьет фонтаном, сверкает под яркими лучами солнца и кажется серебряной. Из ключа вытекает коротенький серебристый ручеек, через сто саженей он впадает в небольшое озеро. Вода в озере тоже серебристая, а по бережкам трава шелковая. В этом озере гуси стали купаться. Уж так купались, так резвились, будто плясали под сказочную музыку.

Качел залюбовался, вся душа его наполнилась радостью. И хотелось ему припасть к ключу, освежить пылающую от быстрого бега грудь, успокоить сердце сладкой прохладой чистой воды. Но он побоялся спугнуть гусей, улетят - так и не узнаешь, кто же крадет их. Качел сидел под густым кустом и все ждал.

Гуси вышли на берег, пощипали зеленой травки на мягком лужке, погоготали, погоготали и заснули. Спят гуси. Только один гусак, приподняв голову, караулит.

Тут откуда–то подул жаркий ветер, стало душно. Заснул и гусак–сторож.

Теперь можно было напиться из ключа. Только наклонился Качел, откуда–то вновь дунул на него горячий ветер. Он поднял голову и видит: стоит под дубом страшное семиглавое чудовище, из семи глоток изрыгает обжигающий ветер.

Кто пьет мою воду?! - громовым голосом спросило чудовище. - Этот ключ мой! И озеро мое. Кто придет пить мою воду - не жить тому на свете. - Эти слова произнесли сразу семь ртов, из четырнадцати ноздрей сверкнули молнии, повалил дым и огонь.

Земля - всем людям мать! Вода из земли выходит! Земля ее всем дарует. А уж кому жить или не жить на белом свете, это еще на озере вилами написано, - ответил Качел чудовищу.

И задрожала тогда земля, солнце покрылось тьмою. И набросилось чудовище на Качела. Не дрогнул богатырь, ножа не обнажив, стал против дива лесного.

Сцепились чудище и молодой богатырь: поляна превратилась в пашню, столетние дубы попадали, и тучи над ними колыхались.

Ударит Качел, катится голова чудовища с плеч, но тут же вместо нее вырастает новая, и опять палит чудовище огнем и дымом. На Качеле истлела одежда. Жарко и самому чудищу. Прыгнут они в озеро, выйдут оттуда и снова идут друг на друга.

До обеда бились - никто не побеждает. Сообразил Качел, что голыми руками не одолеть ему чудище. Тогда он выдернул с корнем сосну и стал бить ею чудовище. Бил, пока не искрошилось дерево. Шесть голов отбил. Теперь у змея только одна голова, и силы иссякли.

Свет–солнышко, добрый молодец, - взмолилось чудище. - Пощади меня, добро твое я не забуду. Дозволь глонуть воды из ключа. Потом уж что хочешь проси, все дам.

Качел отпустил его. Чудовище, хромая, потащилось к ключу. И только глотнуло воды, как тут же выросли все его головы, и тело стало сильнее и больше, чем прежде. И раны зарубцевались, будто их и не было.

А теперь посмотрим, чья возьмет! - семью ртами засвистало чудовище и набросилось на Качела.

И они снова начали биться… Тут–то обнажил Качел свой охотничий нож и сказал чудовищу:

Богатыри бьются честно, ты схитрил, хитрость - не сила, жизни твоей не спасет, доброй молвы о тебе не останется. Умирай, вор и разбойник. Это ты моих гусей крал.

Качел ножом пронзил чудовище насквозь и пригвоздил к земле. Взмолился змей перед смертью:

Знаю, теперь ты, парень, не пощадишь меня. Но исполни мою последнюю волю, похорони меня вон под теми старыми дубами. Копая мне могилу, найдешь свое счастье.

Испустило дух чудовище, Качел начал было уж ему могилу копать, но в это время прилетел дятел и сказал:

Не хорони его тут, добрый молодец: лес и ключ высохнут, и трава расти не будет, и птицы оставят свои гнезда. Ты сожги его, а пепел развей по ветру.

Качел так и сделал. Тотчас же тучи рассеялись, засветлел небосвод, весело зашумел лес, поляна покрылась яркими цветами, запел ключ, вода стала еще прозрачней. Качел попил воды и почувствовал прилив новых сил, усталость как рукой сняло, ни ссадин, ни ран на теле не осталось.

Скоро о целебном ключе узнали все жители села Кансть. Они оставили старое место и переселились на красивую поляну, Качела избрали старшим, женили на самой красивой девушке. Он прожил на свете сто пять лет. И до смерти был самым сильным, никто его не мог победить. А смерть все же взяла. Его давно уже нет, а село, названное именем Качелай, до сих пор стоит у животворного ключа.

АЛАТЫРЬ И ИНСАР

Все это было очень давно, во времена царствования мордовского инязора Тюшти. Алатырь и Инсар - это, как сказывали, были богатыри, сыновья эрзянки красавицы Суры. Она родила их от мокшанского богатыря Пензы, за которого вышла замуж по любви.

А Пенза, говорят, был главой всех богатырей Тюшти.

В то время, когда Алатырю и Инсару было по пять лет, напали жестокие половцы. Предводителем их был Бурумбай. Они долго сражались с войсками Пензы. Но победить их так и не удалось. Тогда Бурумбай решил Пензу обмануть - приехал в его дом и предложил мир.

Здесь он увидел Суру. Воспылал страстью к ней и надумал похитить ее себе в жены.

Война никому из нас добра не принесет, - угодливо говорил Бурумбай Пензе. - Незачем нам жить в ссоре. Будем хорошими друзьями. Сегодня я у тебя в гостях, завтра ты приходи ко мне. Я тебе помогаю, ты мне поможешь. И мне хорошо, и тебе хорошо. Завтра же приезжай ко мне в гости. Встречу как настоящего друга.

Поверил ему Пенза. Приехал к нему в гости. Действительно, его встретили как хорошего гостя. Угостили, спать положили. Коня, быстрого, как ветер, подарил ему сам Бурумбай. А когда стали провожать его домой, подарили еще двух красивых девушек, чтобы нянчили детей. Проводили - лучше уж некуда. Бурумбай дал ему десять провожатых.

Но домой Пенза не вернулся, не встретился он с женой и своими любимыми сыновьями: по дороге напали на него два больших отряда, посланных Бурумбаем. Долго отбивался Пенза, много врагов убил, но и сам от множества ран ослаб. Его схватили, связали и посадили в каменный подвал, который был в глубине леса на склоне крутой горы.

Девушки–рабыни пришли к Суре и рассказали, что случилось с ее мужем.

Сура долго плакала о Пензе. Со временем Бурумбай прислал к ней сватать своего старшего брата.

Пусть сам приедет, - ответила Сура.

Немного погодя приехал сам половецкий хан. Богатые дары привез с собою. Поклонился жене Пензы и все сложил перед нею. Сура в ответ даже не поклонилась ему.

Зачем ты приглашал Пензу? - спросила она гостя.

Аллах знает зачем, - бросил взгляд на небо хан. - Как хорошего гостя приглашал я его. По–хорошему и проводил. Охрану дал.

Куда ты дел Пензу? - спрашивает Сура.

Я хорошо проводил твоего мужа, он поехал, а куда делся, об этом только Аллах знает. Я ни в чем не повинен, - оправдывался хан. - А ты все равно будешь моей. Хочешь не хочешь - сама придешь.

Петля обнимет твою шею вместо моих рук! - крикнула Сура. - Убирайся прочь!

Бурумбай сверкнул очами, выскочил во двор, схватил игравших там Алатыря и Инсара, вскочил на коня и ускакал с ними.

Велико было горе Суры. На мгновенье даже пожалела, что не дала согласия хану. За один день волосы ее поседели, стали белее первого снега.

Примерно через полгода Бурумбай опять прислал сватов. Те сказали Суре, если она выйдет замуж за хана, дети будут жить и блаженствовать, не выйдет - Бурумбай их убьет.

Сура и вправду заколебалась. Стала думать: не лучше ли будет, если она выйдет за хана замуж. Хоть дети живыми останутся… Долго думала и послала хану такой ответ:

«Если убьешь моих детей, то и тебе не жить на свете. Мое сердце ни за что не купить. Пусть ты убил моего мужа, но не сможешь умертвить моих детей. Их охраняет Нишке паз».

Бурумбай задумался: а может быть, и вправду Нишке паз - покровитель детей? Растут они не по дням, а по часам. И решил избавиться от них: одного швырнул на восток - в медвежью берлогу; другого - на запад - в волчью нору. А сам собрал войска и повел их на мордовские земли.

Долго тянулась война, не один, не два года…

За это время Алатырь и Инсар выросли, превратились в могучих богатырей и пошли искать друг друга. Прошли через леса, топи, болота, наконец встретились у села Ичалки, на опушке соснового бора.

Встретились братья и пошли искать свою мать. Тогда Бурумбай оборотился горой, встал на их пути. Алатырь и Инсар разрезали пополам эту гору, прошли через нее.

Пришли они к своей матери в ту пору, когда в разгаре было жестокое сражение. Набросились они на врагов и стали гнать их прочь. Где гнали их, там от пота и крови образовалась бурная река.

Алатырь и Инсар схватили Бурумбая и привели к Суре.

Где Пенза? - спросила его Сура. - Скажешь - будешь жить, не скажешь - голова с плеч долой.

Затрясся Бурумбай, взмолился:

Знаю я, где Пенза, покажу каменный подвал, куда посадили его злоумышленники.

Пришлось Бурумбаю вести Суру и ее детей к каменному подвалу. Пенза был еще жив, но очень ослаб, вынесли его на свет, и он умер…

Похоронили его со всяческими почестями. Со временем здесь был заложен город - Пенза. И, говорят, реки наши мордовские: Инсар, Алатырь и Сура - носят имена некогда живших людей.

КАДАДА

По красивым местам протекает река Кадада. Мимо лесистых холмов, через широкие поля несет она свои воды. Много эрзянских и мокшанских сел вокруг нее красуется. Только раньше эта река называлась иначе. А как? Никто этого сейчас уже не помнит.

Одно эрзянское село на берегу этой реки называлось Поляж. Оно далеко протянулось вдоль реки, по холмам, покрытым лесом. Леса тогда здесь были такие густые, что по ним не только верхом не проехать, но и пешком не пройти. А уж если в них забредал незнакомец, считай - пропал, заплутается, сгинет в дебрях. Для мордвы же лес был и домом, и местом, где можно было укрыться; он кормил и одевал.

В Поляже жил со своей красавицей женой мужик–богатырь Тумай. Была у них одна–единственная дочь - Валда.

Уродилась она красотой в мать, силой в отца. Была словно только что раскрывшийся цветок, который с радостью встречает восход солнца. Стройная, словно березка, волосы кудрявые, а глаза такие синие, будто небесная лазурь потонула в них. Поэтому и звали ее Валдой.

Не было в селе парня, который не таил надежду жениться на Валде. Многие посылали к Тумаю сватов. Не сосватали: никто из парней Поляжа не тронул сердце девушки. Приходили сватать Валду и из других сел, и те ушли, не добившись своего. Отец не неволил свою единственную дочь. Даже ногайский мурза хотел жениться на ней. Вот как это вышло.

В Поляже бывали базары, где собирались эрзяне и ногайские купцы. Однажды там Валду увидел ногайский мурза и пристал к ее отцу: отдай мне ее в жены. Хвалился своим богатством. Чего только не обещал за девушку, и золото, и серебро, и коней, и много другого добра. Валда тогда и говорит жениху:

Пойду я, мурза, за тебя замуж, только давай сначала поборемся. Победишь - буду твоей, не сдюжишь - уплатишь обещанное.

О силе Балды мурза не знал, но односельчане видели, как во время корчевки леса она вырывала с корнями такие пни, которые двум–трем мужчинам не по силам, а на току в шутку одним ударом цепа, как топором, разрубала сноп.

Мурза рассмеялся:

Если так, тогда недолго моим губам ждать меда!

Все, кто был на базаре, собрались вокруг них. Где бывало такое, чтобы девушка боролась с мужчиной, да с таким, как мурза?! Ногаец - косая сажень в плечах, лицо шире самовара.

Схватились. Ногаец хотел поднять девушку и осторожно положить на землю. Но… даже с места не сдвинул, будто корни она в землю пустила. Попытался второй раз, третий - опять не вышло. А Валда подняла мурзу за пояс, и он ахнуть не успел, как распластался на земле. Очухался. Уплатил обещанное да оплеванный уехал с базара.

Шло время. Тут нежданно–негаданно и жених Валде нашелся. Так дело было: Валда собирала грибы и набрела на медвежью берлогу, в ней было два медвежонка. Бросилась молодая мать–медведица, разодрала бы девушку, но выручил ее молодой охотник, пришлось убить медведицу. Они познакомились. Звали охотника Вандолом. Вот этот парень понравился Валде! И в самом деле - стоили они друг друга: если она - березка, то он - дуб могучий, если он - солнце, то она - луна белоликая. И по силе, и по красоте были они парой. Поэтому никто не удивился, когда Валда ушла с Вандолом в село Куз, которое было от Поляжа верстах в десяти. Счастливо и дружно жили они. Только недолго.

Тяжелые были тогда времена. Ногайцы часто нападали на мордовские села. По оврагам, лесам, словно волки, крались они к селам, набрасывались внезапно. Кто сопротивлялся, того убивали, девушек угоняли в полон, дома и посевы сжигали.

У эрзян села Куз поля располагались по ту сторону реки, где меньше было лесов и не было гор. Хорошие земли, только близки к ногайцам. Селяне, когда работали на полях, ставили караульных. В одиночку немногие ходили. Здесь, в заречье, Вандол и Валда стали расчищать себе участок под поле. Лес свалили, сожгли, стали корчевать пни.

В этот день они за рекой работали одни, и набросились на них ногайцы. Человек семь схватили Вандола. Тот даже руки не успел поднять. Двое набросились на Валду, хотели связать ее, но та так их стукнула лбами, что они как подкошенные рухнули перед нею.

А Валда бросилась на помощь мужу. Ногайцы не ожидали этого, растерялись. Вырвался от них Вандол, схватил топор. Не успели ногайцы понять в чем дело, как трое были изрублены.

Победили бы Вандол и Валда тех ногайцев, которые напали на них, но из леса прискакала подмога - человек пятьдесят.

Беги, Валда, в село! - крикнул Вандол, отбиваясь от ногайцев. - Беги, говорю! - крикнул он опять, когда увидел, что жена замешкалась. - Видишь, сколько их. Предупреди наших, беги–и!

Стрелой полетела Валда к селу. Восемь верховых ногайцев погнались за ней. Бежит Валда, текут ее слезы, вытереть некогда. Вот и лес кончается, скоро до реки добежит. Вот и село видно. Слышит - ногайцы нагоняют ее. Собрала все силы и закричала:

Ногайть! Кекшеде! Кадодо кудонк! Кадодо! (Ногайцы! Прячьтесь! Оставляйте дома! Оставляйте!)

Бежит и кричит. Вот и река. Но в это время настигла погоня, трое схватили ее. Она вырывается и кричит громко, громко:

Кадодо, кадодо веленть! (Оставляйте, оставляйте село!)

Посмотрела Валда в сторону села, увидела, как забегали в нем эрзяне: они услышали ее. Обрадовалась, собрала остатки сил, руками и зубами вцепилась в ногайцев и вместе с врагами бросилась с крутого берега в реку…

Старый мурза долго стоял и смотрел на то место, где исчезла женщина с его нукерами. Только ничего, кроме волн, не увидел. Скоро и волны успокоились.

Ай да Кадада! Ай да Кадада! - дивясь, повторял мурза. - Джигит, Кадада! Джигит!

Кто знает, что хотел сказать старый мурза словом «кадада». Возможно, он думал, что так зовут эту сильную женщину. Возможно, удивлялся героической ее смерти и вспомнил ее последние слова. Кто знает. Только после этого стали называть эту реку Кададой.

Очень давно это было.

Тихо, плавно течет Кадада. Глядя друг на друга, на двух берегах ее стоят эрзянские села Валдалей и Вандол.

Мифы и легенды народов мира. Народы России: Сборник. - М.: Литература; Мир книги, 2004. - 480 с.

Сейчас уже невозможно выявить точно, что представлял из себя древнемордовский пантеон богов в начале нашей эры, так как он дошел до нас, испытав кроме древнегреческой, влияние основных мировых религий: иудейской, мусульманской, христианской, а также множества языческих религий.

В основе любой религии лежит вера в сверхъестественные силы. Первобытный человек, не умея объяснить внушающие ему страх грозные явления природы, обожествлял их. Он одушествлял также всё, что его окружало: деревья, камни, реки, озера и т. п. По мере осознания себя не только частью природы, но и - разумнейшим существом на земле, творцом орудий труда, жилищ, предметов обихода, человек стал искать и творцов окружающего мира; придумал богов, похожих, разумеется, на людей. Усложнение общественной жизни вело за собой увеличение количества богов и разделение их функций.

Сейчас уже невозможно выявить точно, что представлял из себя древнемордовский пантеон богов в начале нашей эры, так как он дошел до нас, испытав кроме древнегреческой, влияние основных мировых религий: иудейской, мусульманской, христианской, а также множества языческих религий. Но названия некоторых богов всё же сохранились:

небом и временем управлял бог Шкай;

его супругой была Анге - богиня жизни, добра и любви;

Чи-паз был богом солнца;

Мастер-паз - богом земли (земной тверди);

Ков-паз - богом луны;

Пургине-паз - богом грома;

Богиня Шобдава являлась в виде зари;

Толава в виде огня;

землей (почвой) ведала Модава;

водой - Ведява;

лесом - Вирява и т. д.

Богов поменьше рангом имели каждая река, каждая гора или озеро, да и все, что окружало предков мордвы. Эти боги ничем не отличались от людей: так же огорчались и радовались, ссорились и мирились, воевали и пировали. Они могли гневаться на свой народ, наказывать за грехи, но при этом любили его и желали ему добра. И только презренный бог зла, мрака и холода Анамаз делал все, чтобы погубить мордву.

С формированием знати на земле менялась иерархия и на небе. Постепенно повелителем всех богов и людей, творцом всего сущего стал Ине Шкай-паз - великий бог Времени, называемый так же Менель-пазом, то есть небесным богом или Вере-пазом - всевышним богом.

Предки мордвы считали, что боги могут наделать много бед и неприятностей, если вовремя не умилостивить, не задобрить их. Люди, естественно, хотели, чтобы божества были добрыми и всячески содействовали им в хозяйственной деятельности и в целом в жизни. Именно по этой причине в честь божеств на предполагаемых местах их обитания, т. е. в лесах, на полях, у рек, в жилищах, хозяйственных постройках, устраивались моленья (озкст), на которых произносились молитвы (озномат) и совершались жертвоприношения.

Как показывают археологические материалы, в конце I - начале II тысячелетия н. э. мордва переживала процесс распада первобытно-общинного строя и становления классовых отношений. Возникавшие понятия о собственности, неравенстве, господстве и подчинении переносятся людьми в воображаемый мир их богов.

Скорее всего, именно к данному времени следует отнести возникновение представления о божествах не просто как держателях (кирди), покровителях, а как собственниках, хозяевах, владетелях. Вероятно, именно в это время к названиям тех или иных мордовских божеств стало присоединяться слово азор (азоро), что означает, «хозяин, хозяйка, владетель, владетельница». Вирь-ава стала именоваться Вирь-азор-ава, Ведь-ава - Ведь-азор-ава, Мода-ава - Мода-азор-ава, Кудо-ава - Кудо-азор-ава и т. д. Аналогичные изменения были внесены и в терминологию, обозначающую мужские божества.

Как показало сравнительное изучение дохристианских верований мордвы и другого соседнего с ней народа - марийцев, в ранних формах религий этих народов много общего. Это тождество или сходство теонимов многих мордовских и марийских богинь - свидетельство тому, что в тот отдаленный период предки мордвы и марийцев четко еще не обособились в отдельные, самостоятельные этнические общности, составляли единую этническую общность или по меньшей мере были близкородственными.

ТЕОНИМ ВЕРХОВНОГО БОГА МОРДВЫ

Своего дохристианского верховного бога мордва именовала Шкай, Нишке. Думается, этот образ был создан мордвой по типу слов инязор - у эрзи и оця-зор - у мокши. Словами инязор (ине «великий», азор «хозяин», владетель»), оця-зор (оцю «большой, великий», азор «хозяин, владетель») она до присоединения к России называла своих владык, а после - русских царей.

Некоторая разница в словах Шкай и Нишке, несмотря на явную общность их происхождения и обозначаемого понятия, объясняется субэтническими разли-чиями между мордвой-эрзей и мордвой-мокшей. Теоним Нишке образован из двух слов: ине «великий»; шкай «создатель, кормилец, воспитатель». В произведениях мордовского фольклора встречаются выражения шкамс-трямс «создать, вскормить; воспитать»; шкинекай-тринекай «создатель, кормилец, воспитатель».

Кроме теонима Нишке, мордва-эрзя верховного бога называла также Нишке-паз (паз «бог»), Вере-паз (вере «верх, верхний»), а мордва-мокша - Шкай, Вярде Шкай (вярде «верх, верхний»), Оцю Шкай, Оцю Шкай-бас. Последний теоним состоит из трех слов: оцю-шкай+бас/паз «бог». Одним из первых в письменной форме его зафиксировал в своей дорожной записной книжке во время путешествия по следам Пугачевского восстания А. С. Пушкин: «Оцюш кайбас, бог». Неточность его записи лишь в том, что букву ш следовало бы присоединить не к «Оцю», а к «кайбас».

До нашего времени дошло немало произведений устного народного творчества мордвы, из которых видно, что верховный бог Шкай, Нишке находился в обществе, разделенном на богатых и бедных, и мало обращал внимания на жизнь бедняка. Так, в песне «Большое поле» говорится о том, что посреди большого поля, на большом бугре стоит дуб, на котором сидят Нишке-паз, Норов-паз и Микола-угодник. Задумали они людям счастье раздавать: «богатому знатному - плошкой, бедному скудному - чаркой, сироте парню - ложкой, грешному парню - кончиком ложки...». Сироте одному, как повествует далее песня, ничего не досталось, и куда он ни пойдет - повсюду плачет. Увидел его Нишке-паз, спросил: «Почему плачет молодой парень, почему грустен молодой парень?» Сирота поведал ему, что когда боги раздавали счастье, то его обошли. Нишке ответил: «Не плачь, молодой парень, не грусти, молодой парень, я сам положу тебе счастье, я сам уделю тебе счастье. Как наступят осенние дни, начнется снежная пороша, будешь ты идти по долгой дороге и нести тяжелое ружье».

К этому времени относится происхождение различных мифов мордвы о создании верховным богом Нишке земли, людей, обычаев. Они дошли до нас главным образом в песенной форме.

Так, в песне «Земля родилась - обычай родился» говорится: «Земля родилась - обычай родился, на земле родилась зеленая трава, как посмотрел Нишке-паз, земля - матушка разукрасилась, еще паз дал на землю черного леса, темного леса, смотрит Нишке-паз на землю, земля-матушка разукрасилась, затем Ни-шке-паз думал-думал, некому леса рубить, некому луга косить, несобранным лес гниет, некошеной трава валится; смотрит Нишке-паз, сам думает, дам я на землю человеческую душу, человеческий род, сначала выпущу эрзянский народ, сначала выпущу эрзянский язык, эрзянский обычай. Выпустил Нишке-паз эрзянский народ, этот народ сильно вырос, увеличился, на семь сел они размножились, жили-жили семь сел, и начали эрзяне драться, начали эрзяне ругаться. Из-за чего они дерутся-ругаются? Из-за земли они дерутся и ругаются, еще дерутся эрзяне оттого, что не могут разделить между собой лес, не могут скосить луга...».

К Вере-пазу, Нишке, как к верховному богу, мордва обращалась по всякому по-воду, приносила ему жертвы, прося содействия в том или ином деле. Так, летом, после Петрова дня, мордва проводила в прошлом праздник «Бабань каша» - «Бабья каша», - на котором произносили, к примеру, следующую молитву (в переводе с мордовского-эрзя) :

«Вере-Нишке, свет кормилец!

Вот пришли к тебе с моленьем-приготовленьем, с хлебом-солью, с поклоном.

Кланяемся тебе, обращаемся к тебе, кланяемся с чистым сердцем, обращаемся к тебе с мягким сердцем.

Дай на землю-матушку растущий урожай, с толстой соломой, с крупным колосом.

Вот тебе яйца, пусть наполняются зерна, точно желток в яйце!

Дай, Нишке-паз, кормилец, на землю-матушку спокойного хорошего дождя, прохладу корням зерновых, зерно на голову их.

Береги от сильного дождя, от опасной грозы, дай, Нишке-паз, кормилец, пашущим-боронующим, работающим-трудящимся здоровья.

Да посмотри на наши поклоны, услышь моленье.

Со старым молимся, новое дай!

Не оставь нас без присмотра!

Сколько в блюдце соли, столько дай нам добра.

Сверху пусть дождем льется, снизу родником выходит.

Что тратим, на это место дай нового.

Верьде Вере-Нишке, свет кормилец, дай скотине здоровья!

Тяжелое пусть мимо проходит, здоровое пусть в село приходит».

С присоединением мордвы к России началась её христианизация, в ходе которой дохристианские верования и обряды не столько вытеснялись, сколько смешивались, синкретизировались с христианскими. Христианский бог получил теоним Нишке, Шкай, т. е. стал называться именем мордовского дохристианского бога. Теоним этот он носит до сих пор.

Вот как этот процесс взаимовлияния описывает известный историк XIX века В. Ключевский: "Мордовские праздники, большие моляны, приурочивались к русским народным или церковным празднествам, семику, троицыну дню, рождеству, новому году. В молитвы, обращенные к мордовским богам, верховному творцу Чампасу, к матери богов Анге-Патяй и ее детям, по мере усвоения русского языка вставлялись русские слова: рядом с «вынимань монь» (помилуй нас) слышалось «давай нам добра здоровья». Вслед за словами заимствовали и религиозные представления: Чампаса величали «верхним богом», Анге-Патяй «матушкой богородицей», ее сына Нишке-паса (пас-бог) Ильей Великим; в день нового года, обращаясь к богу свиней, молились: «Таунсяй Вельки Васяй (Василий Великий), давай поросят черных и белых, каких сам любишь». Языческая молитва, обращенная к стихии, облекалась в русско-христианскую форму: "Вода матушка! Подай всем крещеным людям добрый здоровья". Вместе с тем языческие символы заменялись христианскими: вместо березового веника, увешанного платками и полотенцами, ставили в переднем углу икону с зажженной перед ней восковой свечой и на коленях произносили молитвы своим Чампасам и Анге-Патяям по-русски, забыв старинные мордовские их тексты. Видя в мордовских публичных молянах столько своего, русского и христианского, русские соседи начинали при них присутствовать, а потом в них участвовать и даже повторять у себя отдельные их обряды и петь сопровождавшие их песни. Всё это приводило к тому, что, наконец, ни та, ни другая сторона не могла отдать себе отчета, чьи обычаи и обряды она соблюдает, русские или мордовские... В 1636 г. один черемис в Казани на вопрос путешественника Адама Олеария, знает ли он, кто сотворил небо и землю, дал ответ, записанный Олеарием так: tzort sneit. Язычник смеялся над «русскими богами», а русского черта боялся. Иезуит Авриль, едучи в 1680-х годах из Саратова, видел, как языческая мордва пьянст-вовала на Николин день, подражая русским".

Но постепенно христианские ценности, понятия и обряды вошли в мировоззрение мордовского народа, которые он сейчас воспринимает как свои исконные. Хотя и в некоторых христианских обрядах, практикуемых, например, в Зубово-Полянском районе, явно прослеживаются заимствования из мордовской культуры, что делает их слегка отличающимися от общепринятых.

По материалам Н. Мокшина, В. Ключевского

Я разместил несколько работ по мифологии эрзян и мокшан Андрея Алешкина, художника, автора флага Республики Мордовия.

Выложил в марте и лежали они спокойно.
А недавно мне написал сам Алешкин и рассказал,что это были его черновые работы. Попросил их убрать и выслал завершенные работы.
Это уже готовая книга.
Поэтому я выкладываю теперь не только работы, но и тексты к ним.

ТЕКСТ ДЛЯ ОБЛОЖКИ
Для большинства людей знакомство с Мифом происходит через книгу. Это замечательно, но, увы, несомненно, лишает Миф жизни, трепетности, эмоциональности. Это всё равно, что изучать кошку по её скелету, вместо того что бы погладить пушистую красавицу. Мир мордовского Мифа, когда то был естественной и органичной духовной средой для сотен поколений мокшан и эрзян. Сохранял нашу ментальность, он объединял народ едиными правилами понимания повседневной жизни, Сотворения Мира, определения Добра и Зла, по-своему осознавая дуалистичность мира, видя проявление духовного начала в материальном мире и его событиях. Мне повезло познакомиться с мордовским Мифом еще до того как я научился читать.
В нашей маленькой деревушке на Урале, где не было электричества, и долгими вечерами, при «карасиновой» лампе так захватывающе звучали «страшилки» про Баняву, Виряву, Кудатю…
Герои мордовской мифологии жили рядом с нами, наполняя смыслом происходящее, окрашивая эмоциями и одухотворяя нашу жизнь. Говорят, что Художники родом из Детства. Вот и в этой книжечке я постарался вспомнить живых и дорогих мне «участников» счастливой мордовской деревенской жизни.
Из огромного числа героев мордовской мифологии пока не все еще нашли свое воплощении в зримых образах. Некоторые из них, даже более важные для жизни древней мордвы, терпеливо ждут своего воплощения на страницах будущих книжек, посвященных им, таким красивым, обаятельным и мудрым покровителям Духа мордовского народа.

Андрей Алёшкин

1.ТОЛ-АТЯ
С ослаблением матриархата наряду с Тол-Авой, Матерью покровительницей Огня, появился и Тол-Атя - Старик-Огонь. Он больше связан с “мужским” огнем, кострами на молянах, в лесу, с пожарами, обрядами инициации, весенними игрищами. Священный огонь добывался особенным способом, с помощью трения или старинных кремня и кресала. Такой же огонь был необходим при зажжении родовой свечи-Штатола при домашних молениях. При ожогах, просили прощения за неосторожное обращение с огнем, просили об излечении ожога. В жертву Тол-Ате приносили красного петуха.

2. СВАДЕБНЫЙ ПЛАЧ
Мордовская свадьба в прошлом представляла собой огромное явление в жизни человека.Рождение свое никто не помнит, смерть - свою не видит. А к свадьбе девочки готовились с раннего возраста, в начале разыгрывая весь свадебный обряд на самодельных куклах, меняясь ролями, пробуя то обрядовый плач невесты, то материнское оплакивание дочери, отдаваемой в чужой дом. И всегда внимательно приглядывались к героям настоящей свадьбы. Готовясь к своей свадьбе, девочки должны были научиться очень многому. И ткань изготовить, и вышить рубахи для всей своей будущей родни.

3.ПАКСЯ-АВА
Покровительница Поля, Пакся-Ава старательного землепашца, всегда опекала. Пшеница или рожь под её покровительством были тучными, а поля, словно, причесанными. Её любили и почитали. В праздник Тундонь ильтема (Проводы весны) на краю ржаного поля устраивали моление и радовали её песнями и веселыми плясками. При богатом урожае было принято оставлять несжатую полоску или сноп, в знак уважения и благодарности к Пакся-Аве.

4.НЕШКЕПИРЬ-АВА
Добрый дух-покровитель пасеки Нешкепирь-Ава являлась в виде ослепительно белой гусыни. Старики рассказывают, что Нешкепирь-Ава приходит на пасеку осматривать ульи, нет ли щелей в них, хорошо ли чувствуют себя пчелы. Для неё при первой качке меда, ставили в отдельной чашечке немного меда и с молитвой благодарности просили о защите от колдуна, от дурного глаза, о приумножении пчелиных семей и увеличении сбора меда.

5. КНЯЗЬ ТЮШТЯ
«Тюштянонь пинге» - «Век Тюшти», «Золотой век правления Тюштяна - Пахаря, Воина, Справедливого и Мудрого защитника и Князя всей мордвы». В образе Тюшти воплощалось представление мордовского народа о том, каким должен быть вождь народа. Имя его в песнях и сказаниях до сих пор звучит как символ народного героя, с любовью и уважением. Памяти Тюшти проводились моления, зажигалась огромная свеча-штатол, которую отливали из пожертвованного воска, принесенного от каждого из мордовских родов.

6.ЛЕГЕНДА О ЖЕНЩИНЕ,
ВЫШЕДШЕЙ ЗАМУЖ ЗА МЕДВЕДЯ
Это традиционный сюжет для всех финно-угорских народов. У мордвы Медведь был почитаем. Он олицетворял Первопредка, Силу, Здоровье, Могущество. Сын, родившийся от такого брака, обязательно становился героем сказаний и славных подвигов. На деревенских свадьбах и ныне молодоженов ставят на медвежью шкуру, посыпают хмелем, пшеном и просят предка-Медведя в специальном свадебном заговоре дать молодым силу и здоровье Медведя, его могущество и связь с Первопредками!

7.КУЙГОРОЖ (мокш.)
ТРЯМКА (эрз.)
Мордовский гном Трямка (эрз.) или Куйгорож (мокш.) был покровителем наживы и обогащения. Ему нужно было на каждый день давать задание. Иначе все богатство, которое хитрый Куйгорож мог и украсть у соседей, тут же исчезнет! Избавиться от Трямки тоже было непросто! Старики рассказывали, что в таком случае ему нужно было дать приказ натаскать решетом воду из колодца или выстирать до бела черные портянки! И только тогда, устыженный Куйгорож, уходил к новому хозяину!

8.КУДАТЯ
В каждом доме жил Кудатя. По ночам можно было услышать его легкие шаги, словно детские босые ножки шлепают по полу, а то и вздохи:
- Ох! Опять посуду немытую оставили на ночь!
Порой нежеланного гостя, заночевавшего в избе, душит и изгоняет из дома! А если что-то потерялось в доме, то привязывали бантик к ножке стола и просили:
- «Кудатя, Батюшка, поиграл-заиграл лапоток, верни нам его! А мы тебе подарочек приготовили!»
И, правда, пропавшая вещь тут же находилась!

9.КОВ-АТЯ
Для знающих людей Старик-Луна был добрым советчиком. И погоду предскажет, и время посева. Знание особенностей фаз луны гарантировало богатый урожай. При убывающей луне сажать можно было только то, что вызревает под землей, при нарастающей - то, что над землей. Запоздалому в зимней ночи путнику Старик-Луна, Ков-Атя, укажет дорогу, чтобы не заплутал и не погиб в пути.

10.КЕНКШ-АТЯ и КЕНКШ-АВА
Мордовские духи-покровители Входа и Выхода - Кенш-Атя и Кенкш-Ава весьма архаичны. Это через них входили в дом и выходили из него и Радость, и Беда. Они были условной границей, порогом, стражами ПЕРЕХОДА в иной мир. Перед первым входом молодых в свадебный дом дружка делал большим ритуальным ножом крестообразные зарубки на косяке двери. Нельзя было здороваться или принимать что-либо через порог. Считалось, что это ведет к разладу, ссоре. Споткнуться о порог считалось дурной приметой. Легкость преодоления порога сулило Удачу.

11.КЕЛЬМЕ-АТЯ
В долгие морозные дни, когда ребятишкам не хочется и носу высунуть из теплой избы, родители не забывали порадовать детей. Ставили на подоконник большую чашку овсяного киселя, сметанку или крынку топленого молока, с толстой вкусной пенкой. И приговаривали: «Вот тебе, Кельме-Атя, угощеньице! Не морозь деткам, носики и пальчики!» А сами уходили, давая детям возможность полакомиться нехитрыми деревенскими лакомствами!

12.КАШТОМ-АВА
У Покровительницы Печи Каштом-Авы (эрз.), Пенякуд-Авы (мокш.) всегда много было хлопот. Мягкий хлеб, топленое молоко, чугун с наваристыми щами под её присмотром были вкусны и полезны для здоровья. Бабушки учили деток с уважением относиться к Каштом-Аве, не сжигать в печи мусор, держать её в чистоте. Молодую Невестку, сразу после свадьбы, обязательно представляли Ей. В праздники первый кусочек свежеиспеченного хлеба бросали на угли, а на шесток ставили ковшик священного пива!

13.ИНЕНАРМУНЬ
Великая Водная птица Иненармунь - образ из древнемордовской мифологии, который говорит о некогда общем понимании финно-угорских народов о создании Вселенной из яйца Великой Водной Птицы, когда желток стал Землёй, белок - Водой и верхняя часть яйца стала Воздухом. Позднее Иненармунь стала в мифологии служить Демиургу, ныряя под Воду, доставая кусочки Земли. А еще позднее, эту роль стал исполнять, Шайтян, пришедший из культуры иранских племен, с которыми мордва в древности имела довольно тесные связи.

14.ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
Жертвоприношение - это всегда был священный обряд. Черного быка с белой отметиной на лбу посвящали Мастораве, Матери-покровительнице Земли, а рыжего быка - Чи Пазу, Богу Солнца. Перед жертвоприношением быка украшали, рога его перевязывали лентами, венками, Принеся его в жертву, мясо освящали, варили и съедали сообща, вознося молитвы верховному божеству, с просьбами о богатом урожае, приплоде скота и о даровании счастья и справедливости.

15.ВОЛК-ОБОРОТЕНЬ
Клан колдунов-оборотней был у мордвы почитаем. Их побаивались и приписывали им беды, наносимые лесными разбойниками-волками. Многие знали, что бы стать Волком-оборотнем нужно в полнолуние воткнуть в землю за амбаром 12 ножей и перепрыгнуть через них, но мало кто решался на это. Ведь, пока Оборотень рыскал по полям, кто-нибудь мог забрать ножи и тогда он был обречен остаться в волчьем обличье на долгие годы. Говорят, бывало так не раз!

16.ВЕДЬ-АТЯ
Ведь-Атя, в отличие от своей жены Ведь-Авы, покровительницы Воды, больше общался с мужчинами. Мог помогать при рыбалке, оборачивался в Сома, но мог и утащить под воду не осторожного рыбака, не уважающего его порядков. Детей учили бережно относиться к Воде, не загрязнять её - “А не то глаза заболят!” - предупреждали малышей старшие. Обернувшись Сомом, Ведь-Атя иногда подплывал к купающимся девушкам и пытался утянуть красавиц под воду.

17.ВАРДА
Глядя на пьяных мужиков, деревенские женщины горестно говорили: “Вот ведь! Злая колдунья Варда превратила наших мужиков в свиней и катается на них верхом!” А что бы дети верили, что она реальна, показывали чертов камень, который по-мордовски называется Вардонь сур. Когда она творит мелкие гадости, старики говорят, что она обернулась маленькой злой девчонкой, капризной грязнулей.

18.БОБО
Когда дети капризничали или шалили, то Бабушка или Мама могли сказать: “Вот, ужо, Бобо из лесу то придет! Тех, кто балуется, посадит в мешок и унесет с собой!”
И детки представляли. Бобо как кого-то страшненького, пушистого, на птичьей ноге, со старым мешком. Но, конечно, не очень страшного. Ведь они знают, что Бабушка или Мама все равно любят малышню!